— Её нет, — с нажимом повторила миссис Хадсон. — Я включила в спальне свет. Мэл не дома, дорогой…

Она собиралась сказать что-то ещё, но Джон прервал её вопросительную интонацию резким:

— Дайте номер её брата.

Миссис Хадсон на мгновенье растерянно замолкла.

— Ах, да… да-да, дорогой. Сейчас. Где-то здесь…

Пока она искала, Джон втолкнулся в ботинки, сунул кроссовки в спортивную сумку и принялся искать в карманах джинсов ключи от мотоцикла. Ватсон не знал, куда собирался ехать, и была ли объективная необходимость разыскивать Холмс в таком припадке испуга, но несколько лет непрерывной военной службы привили ему инстинктивный страх тишины. Когда боец не отзывался на зов сослуживцев и не отвечал по радио, там, где он находился, непременно требовался доктор. Молчание означало сильную нужду в помощи, намного более отчаянную, чем крики.

— Офис Майкрофта Холмса, слушаю? — раздался почти механический женский голос по продиктованному миссис Хадсон номеру.

— Мне нужен лично Майкрофт, — сообщил Ватсон, подтягивая на плечо ремень сумки.

— Представьтесь, пожалуйста. По какому поводу Вы звоните?

— Меня зовут Джон Ватсон, и я звоню по поводу сестры Майкрофта и чертового Джима Мориарти, — не успел он произнести это имя, как голос в трубке сменился раздраженным мужским басом:

— Что такое, доктор Ватсон?

— Где Мелинда?

— Не имею ни малейшего понятия, — холодно отчеканил Майкрофт. — Разве для Вас не стало очевидным, что мы не слишком близки? Что там насчет Мориарти?

— Он прислал мне это сообщение, в котором… — Джон коротко запнулся, на мгновенье в этой паузе пытаясь переосмыслить происходящее. Был ли он уверен, что понимал происходящее верно? — Не знаю. То ли угрожает ей, то ли уже сообщает, что навредил ей.

— Что в сообщении? Дословно!

— Время Розамунд на исходе.

— Точно?

— Тик-так, доктор Ватсон. Время Розамунд на исходе. Ей нужна твоя помощь.

— Это смс?

— Да.

Джон порывистым шагом пробежал по долгому коридору к выходу и распахнул дверь наружу. Ему в лицо, сбивая дыхание, ударил сильный морозный ветер.

— Когда оно пришло? С какого номера? — напирал Майкрофт. Ватсон направился к мотоциклу, раздраженно понимая, что старшего Холмса волновало только отслеживание Мориарти, и вовсе не беспокоило состояние сестры.

— Мне нужны контакты Лестрейда, — заявил он, и Майкрофт в телефонной трубке возмущенно запыхтел.

— Это не справочное бюро, доктор Ватсон…

— Контакты Лестрейда взамен на информацию о сообщении. Вы мне номер — я Вам номер.

Инспектор был последним, к кому Джону сейчас приходило в голову обратиться. Перспектива этого звонка совершенно не вдохновляла его, но на инспекторе — и Далси, к которой Холмс испытывала узко ограниченный интерес — заканчивался перечень тех, кто был известным Ватсону кругом общения Мэл.

— Ладно… — недовольно проскрипел Майкрофт. — Моя секретарша сейчас Вас соединит.

Ватсон остановился у своего мотоцикла и заставил себя глубоко вдохнуть. Что это с ним происходило? Он не имел понятия. Всё соединилось воедино и взбурлило в нём обжигающей тревогой. В последний месяц он оказался зажатым между неумолимо сдвигающимися стенами пресса. С одной стороны новые обстоятельства — мирная жизнь в Лондоне, поиски себя в медицине, осколки собственного тела и сознания — в которых ему приходилось существовать; с другой — прежний мир, в который он хотел, но уже не мог вернуться, поскольку тот находился в Ираке до песчаной бури 7 августа. С третьей стороны его прижимало гадкое чувство вины перед теми, кого он не смог спасти во время атаки, и теми, кто остался продолжать нести службу, пока он сейчас катался на мотоцикле по мирным улицам. И в дополнение ко всему на него навалилась Мелинда Холмс, среда обитания которой одновременно была совершенно чуждой Джону и дарила ему какие-то знакомые нотки борьбы, уютные отголоски адреналина. Это поддразнивало его, распаляло его голод по ставшему за несколько лет привычным тонусу постоянной готовности, неустанного ожидания свиста пуль. Ватсон не гнался за этим самостоятельно, но охотно тянулся за Холмс внутрь её расследования каждый раз, когда она сама его звала. И ещё охотнее он потянулся за Холмс, когда та предложила ему своё тело.

И этим пятничным утром всё это давление достигло своей кульминации, стиснув Джона до детонирующего предела, за которым неизбежно последовал взрыв.

— Инспектор Лестрейд, слушаю.

— Грегори, это Джон Ватсон.

***

— Не представляю, о чем Вы, — ответил Деннехи. Его взгляд исподлобья острым металлическим отблеском буравил Холмс. Уголки его губ коротко дернулись вверх в довольном оскале и сразу опустились, возвращая лицу равнодушное выражение.

— Почему, Стивен? — продолжала Мелинда. Ей нужно было нащупать то, за что можно было больнее дернуть. У каждого имелся этот рычаг, вытягивающий наружу сокровенное, отменяющий осторожность, обнажающий эмоции, а так — дающий Холмс точную карту для дальнейших маневров. Многолетний интерес к психологии и психиатрии снабдил её неизменным алгоритмом выявления причин и катализаторов многих расстройств. История болезни Деннехи давала, за что ухватиться: — Это из-за мамы, правда?

Лицо Стивена растерянно, почти испуганно вытянулось, придавая его грубым мужским чертам детской обиды и непонимания. Его левая рука безотчетно дернулась вверх, большая ладонь замерла возле лица, пальцы не дотянулись до длинного бугристого шрама. Он забылся лишь на долю секунды прежде, чем одернул себя и снова насупился, но этого было достаточно.

— Уходите, — сухо процедил он.

Холмс мотнула головой.

— Все эти девушки — они были лишь жалкими копиями, верно? Но имели общую с мамой черту — по-настоящему, без притворства за деньги они были к тебе равнодушны. Мама куда больше любила яркие длинные ногти, короткие цветастые платья, выпивку и хахалей, чем маленького Стивена.

— Убирайся! — завопил Деннехи, и рыжая кошка, испугавшаяся резкой вспышки ярости в голосе, бросилась под диван, низко припав к полу и едва пролезая.

— Всё кончено, Стивен. Тебя арестуют и посадят.

— Ты не из полиции, — сказал бесцветно Деннехи, и в его уверенности, в полнейшем отсутствии каких-либо вопросительных интонаций или пугливого, сомневающегося движения глаз сквозило одним слишком хорошо знакомым Мелинде — и остающимся безнадежно пустым — именем.

— Верно, — кивнула она. — Он предупредил тебя обо мне. Но я работаю с полицией — этого он тебе не сказал? Как не сказал и того, что использовал тебя. Обещал, что поможет, что уничтожит все следы, что позаботится о том, чтобы на тебя не вышли — но вот я здесь. Похоже, он соврал. Как думаешь, зачем он на тебя вышел?

Деннехи вдруг вскинул голову и громко хохотнул.

— Ничего-то ты не знаешь, — сообщил он, склабясь.

— А сам-то ты знаешь много? — сменив отстраненный тон на колкий пронизывающий полушепот спросила Холмс. — О чем он тебе рассказывал? Говорил ли, зачем натравил тебя на Далси — последнюю девчонку, с которой ты так и не смог справиться? Объяснял ли, что попросту использует тебя для грязной работы?

Тонкая линия поджатых губ коротко нервно дернулась, ноздри раздулись, взгляд скользнул в пустоту пространства.

— Ты врёшь, — сказал Стивен Деннехи.

— Да неужели?

Медленно, но неизбежно она сталкивала его в нужную ей траекторию, ведущую прямиком к признанию, а вместе с тем наталкивалась на пока бесформенные и сложные к трактовке, но всё же следы активного присутствия Мориарти. Она не испытывала никаких напрасных иллюзий касательного объема информации о нём, которые могла выведать у Деннехи — ей было очевидным, что Стивену ничего действительно стоящего не было известно. А впрочем в полном вакууме хоть что-то даже искривленное и ошибочное уже было хоть какой-то отправной площадкой.

Холмс убедилась в том, что найденный ею подозреваемый и был искомым убийцей — его реакции на её слова и его жилище были для неё исчерпывающими доказательствами. Она мысленно составила маршрут для Лестрейда и всей его следственной команды. Тот сложился стройным планом: фрагмент видеозаписи из переулка и ночного автобуса, свидетельство Далси о нападавшем, составление его автопортрета и сравнение с имеющимися снимками, другой свидетель, опознавший Стивена Деннехи в круглосуточном магазине, задержание по обвинению в избиении с попыткой убийства, дальнейший обыск жилища, обнаружение двух видов волокон, безапелляционно соединяющий задержанного с — по меньшей мере — одной из убитых. Подобное Мелинда проворачивала для лондонской полиции уже не раз, дело было раскрытым. Брикстонский душитель стоял в нескольких метрах от Холмс и, вопреки показной браваде, осознавал так же ясно, что уже пойман.