В иной ситуации Мелинда предоставила бы всё остальное патрульным или оперативной группе задержания, но сейчас речь зашла о Мориарти — и это было несколько выше и деликатнее узкости и грубости убойного отдела. Поэтому она оставалась стоять. Стивен Деннехи в двери стал заметно нервничать.
— Как он с тобой связывался? Анонимные чаты в интернете? Сообщения с номеров из твоей телефонной книжки? Текст на квитанциях из магазина? — В ответ на каждый отдельный вопрос он едва различимо хмурился, и Холмс понимала, что раз за разом ошибается. То, что moriarty использовал с ней и Джоном Ватсоном, не использовалось для Деннехи. И в этой осторожной непоследовательности было что-то неуютно настораживающее, почти устрашающее. Мелинда вдруг снова ослепла. Это злило её.
Она позволила этому просочиться в свой голос:
— Ты просто пешка в его большой непостижимой для тебя игре.
Деннехи ядовито усмехнулся.
— Думаешь, ты что-то большее?
Всё это время неподвижно замерший на пороге, он сделал короткий ленивый шаг вперед. Пол устало вздохнул под его ногами. Мелинда вытянула руки из карманов пальто, готовясь защищаться. Объективно время и место для драки были неудачными. Холмс была уставшей после бессонной ночи, а так — ослабленной, реакция замедлилась; места для увиливания и обманных выпадов — единственной действенной тактики для телосложения и веса Мелинды — в комнате не было. И всё же она сжала кулаки. Сколько себя помнила, она никогда — даже вопреки всем объективным причинам — не сдавалась без борьбы: в спорах с братом, в попытке зарядить и выстрелить из папиного ружья, в потасовках с девочками из частной школы. Она могла принять собственное поражение лишь как свершившийся факт после того, как испробовала все возможные способы его избежать. Так или иначе, а выход из гостиной был один и находился за спиной Деннехи.
Он скосил взгляд на её пока опущенные, но плотно сжатые кулаки, и снова оскалился.
— Я предпочитаю послушных женщин, — проговорил он с металлической вибрацией в голосе.
Холмс фыркнула:
— Я не умею быть послушной — ни просто так, ни за деньги. Или ты спутал меня со своей матерью-шлюхой?
— Заткнись.
— Поэтому проститутки, Стивен? Потому что они весьма сговорчивые? Как мама? Тому, кто ей платил, и кого она приводила в дом, доставались её ласка и внимание? Но не тебе?
— Заткнись!
Он двинулся на неё, багровея от злости и широко, неточно замахиваясь. Мелинда присела, пропуская тяжелый кулак над собой. Разозленный противник часто был невнимательным, податливым, уступающим. А потому она продолжила:
— Да и разве может тебе везти с женщинами, когда у тебя лицо напополам разделено этим уродским шрамом? Только проститутка и согласится на встречу.
Деннехи грузно повернулся. Их положение в комнате изменилось: он шагнул вбок от двери к дивану, она приблизилась к столу и проходу к двери.
— Зачем ты это сделал — ударил себя горячей сковородкой? Надеялся, мамочка утешит и полюбит поранившегося Стивена? Надеялся, что она тебя заметит?
— Сука, сука. Какая же ты сука! — взревел он и снова замахнулся. Холмс подняла руки, заслоняя ими голову и пятясь прочь от стены, у которой Деннехи мог загнать её в угол, но вместо ударить, он ухватил её за локоть и повисший на плече ремень портфеля, резко дернул Мелинду на себя; а затем с силой, почти оторвавшей ноги Холмс от пола, тошнотворно взболтнувшей её внутренности противодействием инерции, оттолкнул. Она безвольной грудой, напрасно хватающейся за воздух и не находящей опоры, отлетела к столу. Тот опрокинулся набок, стулья с отчаянным оглушающим деревянным визгом поехали на полу, истерично задребезжала свалившаяся и разбившаяся в керамические дребезги мыска. Холмс завалилась на край вставшей вертикально столешницы, и это отдалось острой вспышкой боли в ребрах. Мелинда сдавленно вскрикнула и судорожно вдохнула ртом — в легких полоснуло удушающим жжением. Она неловко сползла на пол.
В кармане её пальто зашелся громким трезвоном мобильный телефон.
Деннехи хищно осклабился, наклонился, ухватил Мелинду за щиколотку и снова дернул на себя. Она попыталась упереться, ухватившись за стол, но тот поехал вслед за ней. Тогда крепко сжала ножку опрокинувшегося стула и попыталась им замахнуться, но тот плотно застрял под столом. Холмс наугад пошарила по полу вокруг себя ладонью, и полоснувшим кожу огнем глубокого пореза ей попался осколок. Она подхватила его и зажала в кулаке между пальцев тонким неровным остриём наружу. Пока Деннехи волок её к себе, она успела дважды весьма точно ударить его в шею и челюсть. Из порезов густо потекла кровь, но Стивен, казалось, даже не заметил. Тогда Мелинда замахнулась ногой и толкнула его в грудь — Деннехи едва пошатнулся. Он подтянул сопротивляющуюся Холмс к себе, перехватил её за воротник пальто и кофты, натянув их так, что они болезненной петлей сомкнулись вокруг шеи, и дернул её вверх. Раня собственные пальцы, она перехватила керамический осколок поудобнее, и замахнулась, снова целясь в лицо. Стивен не защищался и не уклонялся, а потому заостренный кусок мыски удивительно легко прорезал кожу нижнего века и глубоко вошел в плоть. По белку левого глаза стремительно побежали кровавые нити порезанных сосудов. Деннехи издал истошный протяжный вопль, разжал пальцы, выпуская Мелинду, и отступил назад, но как только Холмс попыталась сделать шаг к двери, преградил ей дорогу.
— Ну нет, сука, — прохрипел он, сплевывая густую багровую массу прямо перед собой. Вся левая половина его лица от скулы и ниже была залита кровью, левый глаз был плотно зажмурен, из-под нижнего века оставался торчать кривой осколок. Второй глаз был безумно выпячен, его тяжелый взгляд неотрывно уперся в Холмс. Рот был открыт, кровь втекала в него густым бурым потоком и вытекала из него по подбородку яркой жидкой слизью, смешанной со слюной. — Ну нет, — повторил Деннехи и снова сплюнул. — Живой ты отсюда уже не выйдешь.
***
Тон Лестрейда холодно натянулся.
— Ну? — недовольно протянул он. — Чем могу помочь?
Джон помедлил. Он и сам не знал, какую помощь ожидал получить от инспектора, да и мог — хотел — ли он её дать. Между ними за две непродолжительные встречи встало что-то холодное, пробуждающее в них взаимную враждебность. Глупо, но сутью этой неприязни казалась именно Холмс — так, будто они не могли её между собой поделить, хотя ни одному из них она, конечно, не принадлежала. Ватсон с сухой, трезвой отстраненностью понимал, что Мелинда не была и на каплю его даже после внезапно случившегося между ними секса. Изнутри его неприятно царапнул вопрос, было ли что-то подобное между ней и Лестрейдом? Но вслух спросил:
— Вам известно, где Мэл была сегодня ночью? Где она сейчас?
— В чем причина интереса? — колко парировал инспектор.
— В беспокойстве о ней.
Из трубки раздался короткий сиплый смешок, Ватсон скривился.
— Боюсь, Джон, Вам — как соседу — придется привыкнуть. Для Мэл это нормально — не ночевать дома, — с нескрываемым довольным ядом в тоне произнёс Лестрейд. И добавил: — Она занята расследованием.
— То есть Вы совершенно точно знаете, где она прямо сейчас, и уверены, что с ней всё в порядке?
Повисла недолгая пауза, которую протяжным свистом заполнил морозный ветер, гонящий по переулку мусор. Джон с мгновенье вслушивался в наступившую в трубке тишину, а затем нетерпеливо её нарушил:
— Грегори?
— Странная формулировка, — отозвался тот глухо. — Почему она должна быть не в порядке?
— Я… не могу сказать, — он оглянулся в поисках правильного ответа, но натолкнулся взглядом лишь на собственный мотоцикл. Быстро сменившийся тон полицейского резонировал с его собственной тревогой. Вязкое холодное осознание его правоты поползло внутри десятками страшных картинок. Ему позарез нужно было убедиться, что ни одна из них не была правдивой. — Есть… источник, связанный с этим расследованием убийств.
— Источник?
— Надежный и уверяющий, что сейчас Мэл очень нужна медицинская помощь, — ответил Ватсон, будто однозначно понимал происходящее, а не терзался сомнениями и догадками.
