========== Глава 1. ==========
Она задумчиво провела ногтем по клочку изоленты, наклеенному поверх пристального черного зрачка веб-камеры своего лэптопа. Как? Где отправная точка? Она снова сосредоточено перечитала сообщение:
moriarty: Хватит его перекатывать. Съешь!
Она перевела взгляд на зеленое яблоко на самом краю стола, отражающее в своем выпуклом блестящем боку единственный источник освещения в комнате — прямоугольник экрана. На нём в небольшом темном окошке нового анонимного чата повисла без ответа и предисловия одна единственная реплика от пользователя с ником, за три бессонных ночи успевшим болезненно отпечататься в её голове. Как он вышел на неё? В чём она дала осечку? Она судорожно перебирала в голове свои последние маршруты, протоколы, поисковые запросы и нигде не находила оплошной нити, ведущей к ней. Никто тут, в даркнете, не знал, что sher_lock это она, и никто не знал там, в реальной жизни, что она — sher_lock. Никто не знал до позднего вечера понедельника, когда ей пришло первое сообщение:
moriarty: Я представлял тебя несколько иначе.
И вот теперь пришло второе. Между этими строчками было трое суток отчаянных попыток отследить пользователя, вычленить хоть что-то из выбранного ника, — ну что за напрасный труд? Очевидно же, что никаких плодов это не принесло бы! Разве не ей об этом знать? — разобрать его по буквам, использующим латиницу кодам, разложить его как акроним и разгадать, как шараду. Шутка, адресованная из ниоткуда в никуда, или блеф? Теперь это крайнее предположение было неоспоримо опровергнуто.
Она сосредоточено посмотрела в монитор, не понимая, что делать дальше. Первое приглашение к разговору она проигнорировала, и вот теперь последовала очевидная угроза: moriarty видел её прямо сейчас и недвусмысленно об этом заявлял. Он обладал значительным преимуществом над ней, и состояло оно в знании. Он знал о ней непозволительно многое, она не знала совершенно ничего; она ненавидела собственную беспомощную слепоту, а он зашёл настолько далеко, что осознавал это и этим злорадно упивался.
Столкнув яблоко, — оно гулко ударилось о пол, по инерции коротко подскочило и покатилось в сторону — она торопливо набрала:
sher_lock: Кто ты?
moriarty: Поклонник.
sher_lock: Что тебе нужно?
moriarty: Уже ничего.
moriarty: Я получил, что хотел.
moriarty: Твоё внимание.
***
Пол бы застелен вспузырившимся линолеумом отвратительного болотного цвета, хранящим черные тонкие полоски — сеченые следы подошв. Джон Ватсон, кряхтя, протянул ногу поперек пустынного коридора, уперся в подлокотники и поерзал на сидении, переваливаясь на левое бедро, пытаясь ослабить нарастающее саднящее давление на правое. Он покосился на свои наручные часы, — давно перевалило за полдень, а его так и не пригласили в кабинет — затем поднял взгляд на стену напротив и в очередной раз перечитал текст большого указательного табло.
«Больница Святого Варфоломея. Лондон. Государственная служба здравоохранения ЭнЭйчЭс.
Административное крыло.
Кафетерий→
Справочная→
Приемное отделение←
Операционные 4, 5, 6←
Первое реанимационное отделение←
Палаты 117 — 144←»
Под табло стояла урна, под её вращающейся крышкой застряла смятая бутылка из-под газировки. Джону казалось, за те сорок минут, что он провел в коридоре у двери кабинета первого заместителя главврача — судя по занятости нуждающегося в собственном заместителе — он выучил этот отрезок пространства до мельчайших деталей. Холодный яркий свет ламп на низком потолке отдавался резью в глазах, спина отекла, а нога онемела. Если бы Ватсон не нуждался в работе так остро или похожих вакансий было много, — удивительно, насколько укомплектованными оказывались больницы, тревожно голосящие в прессе об острой нехватке кадров — он бы давно встал и ушёл. Он растравлял раздражение внутри себя, распаляясь всё сильнее, постукивая пальцами по бумагам всё неспокойнее, но продолжал ждать. В конечном итоге, сержантская пенсия была весомым аргументом в пользу раздвижения границ терпения. Благодарность Королевства за четыре непрерывных года воинской службы и попадание под обстрел полевого госпиталя оценивалась в скромные тысячу фунтов стерлингов в месяц. А у Джона помимо рутинных потребностей в жилье и пропитании был ещё разбухающий процентами государственный долг за обучение. В первые годы в медицинском, потрясенный объемами необходимой к изучению информации, едва жизнеспособный от хронического недосыпа, но страдающий непреодолимым ничем — кроме времени — юношеским максимализмом, Джон думал, что в тридцать два будет вести успешную хирургическую практику в многоэтажной стеклянной коробке большой столичной клиники. А на самом деле оказался безработным ветераном, к своему отчаянию не принятым даже физиотерапевтом в военный госпиталь на отшибе Лондона. Больница Святого Варфоломея была его последним шансом — здесь предлагали полставки доктора в приемное отделение. Он снова скосил взгляд на наручные часы и ребром ладони потер ноющее тупой болью бедро.
Дверь напротив наконец открылась, и когда он вскинул взгляд и приготовился оттолкнуться от кресла, чтобы встать, рассмотрел на пороге не угловатую женщину в свитере и со строго поджатыми губами, которой была заместитель главврача, а тучного мужчину в белом халате и отблескивающих холодным свечением ламп очках.
— Джон? — удивленно вскинув брови, сказал тот. — Джон Ватсон, ты? Ну надо же, как тесен мир!
— Простите, мы…
— Я Стэмфорд, — мужчина одним грузным шагом переступил коридор и протянул Джону руку для пожатия. — Майк Стэмфорд, мы вместе учились в университете. Помнишь?
Джон поднялся, обхватил предложенную ладонь и заглянул в обрюзгшее лицо. В чертах он едва узнавал бывшего однокурсника, но имя помнил совершенно отчетливо.
— Привет… Майк. Как сам?
— Ну как видишь, — Стэмфорд повел округлыми плечами под смятым халатом и коротко засмеялся.
— Работаешь здесь?
— Да. В кардиологии, — он кивнул подбородком в сторону повисшего на кармане бейджа. — А ты… изменился: окреп, возмужал.
— Я…
— Доктор Ватсон? — раздалось сухое, недовольное из-за двери, и Джон, отступая в сторону, чтобы обогнуть Стэмфорда, отозвался:
— Да, мэм. Иду, — а затем бросил Майку: — Прости, у меня собеседование.
— О, так ты к нам переводишься?
— Пробую.
— Раз такое дело, может, пересечемся сегодня вечером? Выпьем пива, вспомним старые добрые времена?
Несколько часов спустя они втиснулись в переполненный паб, где вокруг липкой барной стойки столпилась обычная пятничная очередь. Было многолюдно и шумно, будто в бараках в увольнение, когда к Рождеству старшины переставали вдруг замечать, что солдаты протаскивали с собой ящики выпивки. Вместо выгоревших на солнце и запыленных песком тентов здесь были обклеенные разномастными обертками пива деревянные панели, вместо сколоченной из опустевших оружейных ящиков полки под приставку и набитых сеном походных рюкзаков, служащих креслами-мешками, здесь были твердые высокие табуреты и повисший под потолком плазменный телевизор. Он беззвучно показывал вечерний выпуск новостей. На экране рядом с ведущим возникло две фотографии молодых женщин, а на бегущей строке внизу было указано: «Полиция отрицает взаимосвязь между убийствами в боро Брикстон».
Майк Стэмфорд один за другим спешно опрокинул в себя два пенных бокала лагера и теперь прокручивал в руке третью порцию. Он раскраснелся и то и дело утирал выступающую под очками на переносице влагу. Он долго выведывал у Джона, как пошла его жизнь после окончания медицинского, где тот проходил интернатуру и почему вместо гражданской практики записался в медицинский полк ВВС, а когда Ватсон оговорился о том, что усиленно, но безрезультатно искал недорогое жилье в Лондоне, вдруг спохватился:
— Слушай! Одна моя постоянная пациентка — прекрасная женщина, но, после того, как овдовела, определенно мается от скуки и выдумывает себе новые диагнозы — сдает квартирку недалеко от Риджентс-Парка. Это в двадцати минутах от больницы.
