К какой бы оптимальной модели взаимодействия ни пришли с годами Мелинда и инспектор, остальному департаменту полиции и судебной системе навязать свои правила Холмс не могла. Вопиющая тупость правоохранителей возводилась в абсурдную степень их вездесущей бюрократией, и дела, решаемые Мелиндой за день, нередко растягивались на недели, месяцы или даже годы, прежде чем названному Мелиндой виновному выносился приговор. Холмс находила криминальное законодательство Королевства — всех государств, в юрисдикции которых ей приходилось вести расследования — излишне усложненным в процедурах своего претворения в жизнь и порой крайне гуманным. Его рамки нередко стесняли её представление о справедливости, а потому Холмс всё чаще предпочитала частные заказы.

Подавляющему большинству обращавшихся к услугам Мелинды были нужны лишь имена совершивших преступления; и что происходило после того, как Холмс их называла — подпадало оно под определение правомерных действий или выходило далеко за границы закона и общепринятой человеческой морали — её не касалось.

Во всех сложных предписанных процедурах, многоступенчатых структурах, порядках судебных разбирательств, праве на защиту и презумпции невиновности Мелинда видела неоспоримо логичное стремление — притягивать к ответственности только виновных и защищать невиновных. Все эти алгоритмы служили защитой от ошибок, повсеместно допускаемых людьми, но Холмс их не совершала. А потому и в сдерживающем механизме не нуждалась. Вот только избавиться от него при сотрудничестве с полицией не удавалось. И это бесило Холмс.

— Нет, Мэл, этого мало, — сказал Грегори, глухо кашлянув. — Дай мне свидетеля или улику — что-нибудь, ну ты же знаешь.

— Далси может опознать его.

Лестрейд вздохнул, растеряно оглянулся и потуже запахнулся халатом. Они стояли на крыльце его дома. Было раннее утро пятницы, по асфальту растянулись влажные следы осевшего холодного тумана, из окна кухни недовольно поглядывала жена инспектора. Холмс приехала, чтобы назвать имя убийцы и дать нужный адрес, но Грегори лишь сокрушенно покачал головой, скорбно поджимая губы.

— И что это даст?

— Время, — сухо ответила Мелинда, раздражаясь сонной тупости инспектора.

— Сутки. Всего сутки до необходимости его отпустить или выдвинуть обвинение. И что мне ему инкриминировать — нанесение тяжелых телесных? Ему максимум дадут года три!

Холмс сжала зубы до побежавшей по скулам в виски и затылок тупой боли. Сонный Лестрейд, которого она выдернула из постели истерично захлебывающейся трелью дверного звонка, пуговицу которого вжала пальцем и не отпускала, пока её руку не столкнул сам инспектор, открывший дверь, воплощал в себе всё нерасторопное бессилие Лондонской полиции. И Мелинда едва сдерживалась, чтобы раздраженно не вскрикнуть и не пнуть его носком ботинка. В случае с одиночным убийством она не реагировала бы так остро на неспособность Лестрейда действовать молниеносно и жестко, но речь шла о постоянно повторяющихся нападениях, два крайних из которых обернулись для маньяка неудачами, а так — разжигали его голод ещё сильнее. Близилась новая неделя, новая ночь на вторник, и вместе с тем — стремительно рос риск обнаружения нового женского тела. Теперь, когда Холмс нашла виновного, не остановить его немедленно было равносильным содействию ему.

Стоять на крыльце дома Грегори было бесполезно. Она предполагала это на пути сюда и, окончательно удостоверившись в этом, не видела причин продолжать терять время и возможности. Мелинда крутнулась на пятках и порывисто зашагала обратно в направлении станции метро, проигнорировав вытянувшееся в гримасе недоумения лицо Лестрейда и полетевшие ей вдогонку:

— Мэл! Мэл, стой!

Всё изменил шрам. Находящаяся на лице настолько необычная отличительная примета в дополнение ко всему, что Холмс уже было известно о душителе, в конечном итоге обнаружила его личность. Немного смазанное движением и расстоянием фото она получила поздним вечером накануне от одного из своих бездомных информаторов. Мелинда рутинно подкармливала их и снабжала достаточным количеством наличных денег, чтобы у тех не возникало соблазна заложить в ломбард выданные им мобильные телефоны. И вот такое поведение в очередной раз за много лет дало свои плоды.

Снимок был сделан в тесном круглосуточном продуктовом магазинчике на Гернси-Гров, кварталом южнее от парка Брокуэлл в Брикстоне. И запечатлел наполовину обернутое к объективу массивное мужское лицо с темным бугристым рубцом, протянувшимся наискосок от лба, пересекшим левый висок и опустившимся вдоль линии роста волос к уху. Холмс незамедлительно отправилась в этот магазин, выторговала у сговорчивого китайца-владельца запись его камеры видеонаблюдения; затем прошагала к параллельной улице, куда, придерживаясь её указаний, тот же бродяга проследовал за замеченным им мужчиной со шрамом, сунула бездомному сверток банкнот и сменила его на посту слежки. Так у неё появился адрес — дом 5 по Гаварден-Гров.

Устроившись просто на тротуаре напротив нужного дома, спрятавшись от яркого фонарного света за запаркованной машиной, прислонившись к низкой кирпичной оградке, Мелинда выудила из рюкзака лэптоп.

В первую очередь она сравнила запись камеры из магазина с несколько-секундным отрывком из архивов «Дорз Супервайзер» с места убийства тринадцатого ноября, чтобы обнаружить сходство фигур и порывистость походки. Тот же рост, тот же размах плеч, та же линия шеи — никакой кепки или светоотражающей полоски на спине куртки. Холмс сопоставила полученный от осведомителя снимок лица со скриншотом с записи регистратора из салона автобуса — схожесть в виду низкого качества обеих фотографий нельзя было считать очевидной, но линия скул и челюсти, форма подбородка и высота лба имели много общего.

Не найдя неоспоримых отличий, выводящих обнаруженного человека со шрамом из-под подозрений, Мелинда взялась за адрес. История предоставления жилья в аренду, размещение собственности по этому адресу на сайтах съема и покупки недвижимости, данные о собственниках и жильцах Гаварден-Гров, 5 в базах риелторов; коммунальные платежи, оплачиваемые банковскими картами; интернет-заказы с доставкой по этому адресу — Холмс потребовалось несколько часов методичного перелопачивания сети вручную. Так появилось имя — Стивен Деннехи.

В полицейской и миграционной базах ничего не обнаружилось — человек с таким именем не получал заграничного паспорта, не проходил в полицейских заметках свидетелем, пострадавшим или подозреваемым в каких-либо делах, не имел водительского удостоверения. Самый короткий и надежный из возможных поисков по имени оказался безрезультатным, и следующие несколько часов ушли у Холмс на то, чтобы вручную задавать поисковые запросы и изучать выдаваемые результаты. То, что «Чертоги» безошибочно выполнили бы за долю секунды, отняло у Мелинды времени почти до самого утра. Она искала в социальных сетях, форумах, списках рекламных электронных рассылок, газетных статьях, комментариях, оцифрованных картотеках учебных заведений. Задавала параметрами имя Стивен Деннехи, возможные уменьшительно-ласкательные производные, канцелярские сокращения; устанавливала территориальные рамки различной ширины — от самого Лондона до всего Соединенного Королевства, возрастные ограничения — не младше двадцати, но не старше сорока, сужала поиск по профессиям: санитар, медбрат, сиделка.

По земле полз сырой холод, скрещенные под ноутбуком ноги онемели, спина затекла, в пачке закончились сигареты, а подтверждения тому, что Стивен Деннехи было настоящим именем конкретного человека со шрамом, так и не находилось. Подняв с асфальта один из собственноручно разбросанных окурков — тот, в котором до фильтра оставалось ещё немного не сотлевшего табака — и осторожно его раскурив, Холмс перевела взгляд на дом номер 5.

Тот был узким краснокирпичным таунхаусом с глухой входной дверью без витражных или стеклянных вставок, без молотка, таблички с именем и даже разъема для почты. Дверь и оконные рамы были окрашены в пожелтевшую от времени светлую краску, на окне первого этажа были плотно закрыты жалюзи, за стеклами окна второго этажа были опущены занавески — свет нигде не горел. За кирпичным забором высотой в несколько десятков сантиметров, вытянувшимся вдоль обоих тротуаров Гаварден-Гров, не виднелось оголившихся к зиме ветвей кустарников или низкорослых деревьев в отличие от засаженных соседских палисадников. На ведущей ко входу дорожке в скрупулезный ряд выстроились три разноцветных бака для сортированного мусора. Рядом о забор была облокочена небольшая плотно подвязанная стопка сплющенных картонных коробок, педантично сложенных сгибами в одну сторону, а раздельными краями в другую.