Дрожа, Варгас обмякла, роняя голову и упираясь пылающим, взмокшим лбом о холодную столешницу. Джайлз навис над ней так низко, что спиной она различала безумный шаг его рвущегося из груди сердца, а в волосах на затылке чувствовала его рваное дыхание. Несколько минут они молча приходили в себя, а потом Хортон выпрямился и отступил.

— Хочешь воды? — предложил он. — Или в душ?

— Хочу, — ответила Софи, не в силах подняться и едва стоя на ногах, но расплываясь в улыбке.

***

В приятно обволакивающем уютном молчании они вместе приняли душ. Прохладным потоком вода стекала на них, расслабляя и успокаивая, смывая с них следы непростого дня, липкость пота и сомнений. Джайлз неспешно и осторожно исследовал руками тело Софи, растирая между ладоней пенящийся гель. Варгас пальцами пересчитывала его шрамы и заглядывала ему в лицо непривычно ласково, тепло.

Оставив сброшенную одежду валяться на полу ванной, они обернулись мягкими белыми полотенцами, ещё хранящими характерный запах новых, имеющими ровные заломы складок — Хортон достал их из плотной целлофановой упаковки. Многое в квартире либо было не распечатанным, оставленным в шкафу батлерами* представительства, либо попросту отсутствовало, потому что не входило в список базовой комплектации жилья агентов, а сам Джайлз не удосуживался купить.

Вдвоём они вернулись на кухню, и Хортон поставил на плиту чайник. Столкнув опустевшие контейнеры из-под обеда обратно в пакеты, он убрал их со стола, выдвинул себе стул и расслабленно на нём развалился.

— Твоя очередь рассказывать, — сказал он.

Софи, прочесывающая пальцами свои влажные, тяжело прилипающие к лицу волосы, удивленно вскинула голову.

— О чем?

— О том, что происходило с тобой последние десять лет. И о том, что было до зимы 2005-го. Я ведь ни черта о тебе, на самом деле, не знаю.

Пока закипала вода и заваривался листовой ароматный чай, пока они пили его из маленьких турецких стаканчиков, Джайлз задавал Софи вопросы о её прошлом — биографии, назначениях, предпочтениях, — а она коротко, но исчерпывающе отвечала. Разговор тек спокойно и тихо. Из дат и городов у каждого из них возникали свои воспоминания, которыми они делились и которые сравнивали, выясняли, как много неожиданных точек соприкосновения могли иметь помимо Афганистана в 2005-м, но как их пути расходились всего в днях или часах друг от друга. У них находились общие знакомые и коллеги из разных представительств, так или иначе отрабатывавших когда-либо восточное направление, и даже общие масштабные операции, вроде подготовки «Копья Нептуна». Бесед вроде этой у них прежде — у Хортона с кем-либо — никогда не случалось.

Джайлз и Софи просидели так, пока за окном не стало смеркаться, а на кухне — во всей квартире — не стала стремительно сгущаться не нарушаемая лампами темнота. Когда он перестал различать выражение лица Варгас, Хортон предложил лечь — у них был насыщенный день, и назавтра предполагался не менее суматошный. Софи согласилась.

В спальне он спешно расправил смятую постель и взбил подушки, Софи сгребла одну себе под голову, свернулась в клубок, подтянув к себе колени, и очень быстро уснула. Когда Хортон лег рядом и наклонился, чтобы опустить на её оголенное плечо поцелуй, её глаза уже были плотно закрыты, а дыхание стало глубоким и размеренным. Высохшие взъерошенными завитками волосы обрамляли её спокойное лицо, узел полотенца ослаб, и оно сползло на её тонком теле. Джайлз осторожно стянул полотенце и укрыл наготу Софи покрывалом, ещё раз поцеловал её в плечо и встал.

Убедившись, что она лежала спиной к монитору и не могла подсмотреть, не оборачиваясь, а свечение экрана не било ей в глаза, Джайлз включил компьютер. В программе отслеживания активности жучков висело объявление о звуковой активности у одного из устройств. Хортон развернул окно и в удивлении хмыкнул — сработал жучок в квартире Софи. Он воткнул наушники и промотал дорожку к началу записи голоса, который оказался мужским, очень похожим на Фера Блэйка. В квартире Варгас, тот, похоже, был один и разговаривал по телефону с неизвестным Хортону, а потому не отслеживаемым номером. Джайлз не смог различить ни единого слова — турецкого он не знал.

В сомнениях он оглянулся на неподвижно спящую в его кровати Софи, но будить не стал. Вместо этого сбросил запись на телефон, выключил компьютер, встал, оделся и спустился в фойе, где неусыпной широкой улыбкой его встретил ночной консьерж. Он говорил на неплохом английском и снискал за свою услужливость, но молчаливость особое расположение Хортона. Джайлз включил ему голос Блэйка и попросил перевести. Консьерж с готовностью закивал и внимательно вслушался. То, что он сказал, оказалось удивительным везением:

— Да, передай трубку Али. Скажи, что это срочно… Что твои люди доложили о действиях группы?.. Нет, мне не… Я пытаюсь, но не могу… Он упрямый козёл с псиным нюхом, но беспокоиться не стоит… Да… Да, точно… Потому что он подозревает не меня, вот почему… Ту, о которой я тебя спрашиваю. Твои люди видели её? Или его?.. Что?!

Далее голос сменялся дверным стуком и исчезал из поля действия жучка. Вот и оно! Попался, сукин сын, подумал Джайлз, но ликования из-за обнаружения крота не испытал — сообщить об этом Софи будет непросто несмотря на очевидность доказательства, пусть и косвенного, а кроме того, потеря командира оперативной группы была наихудшим из возможных исходов. Хортон оставался без рук.

Комментарий к Глава 9. Обна(ру)жение.

*Батлер (в русском переводе часто — дворецкий) — помощник в хозяйственных делах в доме или при организациях/компаниях, помогающий с решением любых просьб и потребностей сотрудников, касающихся удобства их проживания, транспорта, лечения прочее.

========== Глава 10. Полезные связи. ==========

29 августа — 2 сентября 2015 года.

Местом проведения беседы Барри выбрал бар, в который в последнее время они с женой взяли привычку заглядывать после ужина в городе. С отъездом детей и неизбежным приближением пенсии они пытались внести в свои за годы одеревеневшие будни свежесть, хотели установить привычки, которые заставят их шевелиться, когда замолкнут зовущие на работу будильники и резко сократится список контактных номеров в телефонах.

Бар назывался «Дверь слева», это было тесное, просто обставленное заведение с длинной массивной барной стойкой, несколькими широкими старомодными креслами с глубокими спинками на викторианский манер, без телевизоров и с мягким свечением низко повисших тусклых люстр. Многие коктейли здесь подавали с фигурно вырезанными лимонными шкурками, украшающими бокал или плавающими между кубиков льда. По вечерам тут бывало тесно, но на удивление тихо — голоса звучали приглушенно, сливаясь в монотонный гул. Сдержанный бар в строгом правительственном городе, сюда приходили выпить, а не напиться. Барри Мэйсону это место было по нраву, пусть и пил он только теплую негазированную воду, пока жена экспериментировала с винной картой и меню коктейлей.

Последним субботним вечером лета он пригласил сюда на разговор Энтони Фауэлера. Тот порядком удивился — прежде они не были лично знакомы, и по большому счету Барри даже о нём не слышал. Рядовой работник, ничего примечательного, достигающего внимания руководителя направления. Но теперь у Мэйсона появился весьма определенный интерес к Фауэлеру. Об этом его просил Джайлз Хортон.

— Я наслышан о Вашем… — Барри усмехнулся в свой наполовину опустевший стакан воды, будто подыскивая там слово, хотя совершенно точно знал, что собирался сказать и как вообще намеревался повести разговор. — Экстравагантном вкусе в автомобилях.

Энтони Фауэлер, неспокойно выпрямивший спину и вытянувшийся на стуле, перекатывающий в руках почти не тронутый бокал пива, вскинул брови.

— Простите? А, Вы о Рендж Ровере в Анкаре?

— Необычный выбор, — кивнул Барри.

— Мне просто выпал шанс купить эту машину со значительной скидкой.

— Правда? Здесь, в Америке?

— Нет, конечно. В Турции. Один из моих… — Энтони кашлянул, пытаясь проглотить последнее слово. — Один из агентов имел друзей в салоне дистрибьютера, смог договориться о выгодной цене.