Снять мотор и положить его на дно катера не представляло труда.

– Теперь я пока один справлюсь, а ты размести продукты и сигареты как-нибудь так, что бы их не испортила вода, ненароком. В мешки полиэтиленовые растолкай, что ли, да засунь куда подальше.

Юрий тем временем выкатил на середину катера солидный клубок заботливо смотанных кусков верёвки различной толщины и довольно внушительного вида бухту тонкого плотного каната, после чего стал торопливо отмерять его метр за метром, беззвучно шевеля при этом губами. Он приготовил десять кусков верёвки по пять метров, две по восемь и начал привязывать их к мотору.

Вскоре ветер совсем стих, и океан стал гладким, как стол, но небо на юго-востоке затягивало тучами. Духота становилась просто невыносимой.

– Макарон, – раздался приглушённый голос Андрея из носового рундука, – я что-то не пойму, зачем ты эти верёвки вяжешь? Куда он из лодки денется?

– Он будет не в лодке, а внизу, в воде, подвешенный к ней.

– Как в воде? Он же испортится так, – Андрей высунул голову из рундука и обескуражено посмотрел на друга, обдуваясь от жары, – как же мы поплывём тогда?

– Если этого не сделать, тогда испортимся мы, и довольно скоро там, на дне, мирно почивая от мирских забот. Ты что же, думаешь, одного мотора будет для этого не достаточно, если что? И вообще, как бы в противовесе одного мало не оказалось, а то придётся и второй подвесить. Не отвлекайся, а приготовь лучше гвозди, шурупы там или ещё чего, в общем, любой крепёж, какой найдёшь, словом, всё, что можно забить в дерево. И молоток.

– Молотка нету. Есть ножовка, топор, отвёртка механическая, саморезов целая банка. Ты знаешь, какой пирс я строю на островке…

– Позже расскажешь, – оборвал его Юрий.

– Ну, я и говорю, остались ещё где-то с постройки этого пирса, – упавшим голосом ответил Андрей, мысленно попрощавшись со своей гордостью, самыми мощными во всей округе моторами. – … Я всё, Юр, что ещё делать?

– Бери свой топор, саморезы, железки всякие и принимайся прибивать вот эти пять верёвок к правому борту. Какая удача, что ты купил деревянную лодку, а не дюралевую! Крепи их на расстоянии сантиметров пятнадцати друг от друга, и как можно крепче. Помни, что слишком крепко не бывает.

Андрей достал банку с саморезами и ящик с какими-то кривыми планками, ржавыми гвоздями, мятыми скобами и другими железками, которые в любое другое время смело можно было назвать мусором и с чистой совестью выбросить за борт. Но сейчас эта странная склонность хозяина к бережливости даже в мелочах сослужила терпящим бедствие горе-морякам неоценимую службу.

Над океаном в тишине штиля раздавались торопливые удары обуха топора, тяжёлые вздохи и натуженные покряхтывания. Ночная мгла быстро вступала в свои права, и на востоке появились первые звёзды. Попавшие в беду друзья ловили каждую минуту затишья перед наступающей бурей, стараясь сделать как можно больше для своего спасения перед угрозой явной неминуемой гибели.

Уже почти на ощупь Юрий привязал ещё семь верёвок к мотору и собрал их вместе, прихватив одной длинной тонкой бечёвкой. Андрей, освещая себе фонарём, старательно прикручивал и прибивал первые пять концов к деревянному борту катера. Никогда в жизни он не делал свою работу более качественно, чем в ту жуткую ночь.

Запад уже почти угас, на всё более чернеющем небе зажглись звёзды. Серебристый месяц ронял тусклый свет на Землю, и все предметы на борту катера приобрели слабые и размытые, но вполне различимые контуры. Лишь на юге небо оставалось зловеще-чёрным и беззвёздным. Края облаков слабо освещались лунным светом, и было уже заметным их торопливое движение к северо-западу. Вскоре стали меркнуть звёзды на западе. Стояла странная, необычная тишина, и в воздухе, по-прежнему, – ни малейшего дуновения. Духота стала просто невыносимой. Стекающий каплями по лицу пот застилал глаза несчастным, взмокли спины, но друзья не могли позволить себе расслабиться и старались использовать каждую секунду затишья с пользой для своего маленького судёнышка.

– Вот, Юрка, вроде всё. По-моему, крепче не куда.

– Айда, Тюбик, теперь надо опустить мотор в воду, только очень аккуратно.

Они медленно и осторожно, боясь нарушить зыбкое равновесие, перекатили тяжёлый мотор за борт. Несмотря на все предосторожности, он всё же неуклюже плюхнулся в воду, дёрнув прибитые к катеру верёвки. Лодка резко накренилась, чуть не выбросив свой экипаж за борт.

Смачно выругавшись, друзья бросились к левому борту, стараясь ликвидировать опасный крен. Юрий торопливо перекинул через нос катера свою длинную бечёвку с привязанными к ней на другом конце оставшиеся семь верёвок и вытащил мокрый узел, подтягивая за них тяжёлый мотор и выравнивая тем самым положение катера.

В эту минуту с востока пронёсся чуть заметный шёпот лёгкого ветерка, слегка освежив лица терпящим бедствие горе-морякам, и тут же растаял.

– Ох, как хорошо, – облегчённо выдохнул Андрей, – Ну ещё бы дунул немного!

– Потерпи, Андрюха, скоро он тебе доставит это удовольствие, дунет столько, что некуда будет девать. Давай, прибивай их по одной, а я буду держать, – торопливо и с натугой проговорил он, с трудом переводя дыхание, – так же как с той стороны.

Над океаном снова раздались тяжёлые удары обуха топора и скрип вворачиваемых в дерево саморезов. Огромная чёрная туча закрыла собой уже полнеба. Ещё немного, и скоро в ней увязнет последний лучик лунного света, а работы было ещё – не початый край. С востока снова подул освежающий ветерок, но затихать уже не думал, даже напротив, начал дуть пока со слабыми, но всё усиливающимися порывами.

Юрий передал Андрею пятую, последнюю боковую верёвку, взял одну длинную и пополз к носу, упираясь дрожащими от напряжения ногами во все возможные выступы. Тем временем ветер понемногу крепчал, покатые волны, ещё днём бывшие прозрачными и бирюзовыми, теперь стали угрожающе-чёрными, и включённый Андреем фонарь слегка согрел холод в застывших от ужаса душах несчастных друзей.

– Тюбик, как закончишь – сразу ко мне.

Спустя несколько минут Андрей пополз к другу.

– Давай эту крепи, – держа верёвку у самого острия носа катера в неудобной для себя позе, Юрий старался тянуть её из последних сил, рискуя свалиться за борт в любой момент.

– Макарон, у меня всё, пошли назад.

– Не могу. Рук не чувствую, – прошептал тот в ответ.

Андрей, бросив топор на дно катера, вцепившись одной рукой за руль, другой подтянул к себе Юрия, и оба совершенно обессилевшие, рухнули на влажные доски, аккурат между сиденьями.

В ту же минуту месяц скрылся за тучей, оставив друзей, отчаянно борющихся за свои жизни почти в абсолютной темноте.

– Всё, не время отдыхать, – прохрипел Юрий, – идём, снимем второй мотор.

– Что, и его за борт?!

– Нет, на дно лодки. Для устойчивости надо чтобы центр тяжести был как можно ниже ватерлинии, так что нечего ему торчать наверху. Да и мешать только будет. К корме нужно привязать ещё одну, последнюю верёвку.

Андрей, довольный тем, что хотя бы этому мотору не светит участь первого, с радостью бросился на помощь другу снимать его. Вдруг он ударил ногу о какое-то препятствие, и тут же где-то внизу обиженно брякнула потревоженная гитара. Андрей нагнулся и, грубо схватив несчастный инструмент за гриф, торопливо запихнул её в открытое зево носового рундука.

Ветер завывал всё громче, всё дальше и дальше от континента унося маленький катер с двумя испуганными пассажирами на борту. Тут, забираясь на одну из ставших уже высоких волн, катерок несколько задрал нос, отбросив свой экипаж к корме. Носовой канат, приняв на себя тяжесть подводного груза, с глухим хлопаньем натянулся. Пропустив под собой волну, катер теперь наклонился носом вниз. Груз под килем переместился вперёд, увлекая за собой последний канат, приготовленный для закрепления на корме. Лёгкую верёвку вырвало из руки Юрия, и она устремилась за борт, грозя привести все усилия мужчин к нулю, ведь тогда не полностью закреплённый груз просто разрушит лодку, а выловить упавший канат в бушующем океане будет просто невозможно. Юрий рванулся вперёд и, сильно ударив ногу о лежащий на полу мотор, чуть не выпрыгнул за борт, поймав конец каната уже у самой воды.