– Ещё бы не помнить. А что, сейчас уже слабо, а? – Андрей игриво толкнул его локтем в плечо.

Давно утраченные отношения двух не молодых уже людей постепенно налаживались, но маленький уголёк неприязни к своему другу детства долго ещё тлел в душе Юрия.

Далеко за полночь уже изрядно захмелевший Андрей обнял друга своей молодости за плечо и, горячо дыша хмельным выхлопом ему в лицо, сказал, постепенно переходя на шипящий шёпот, с трудом ворочая заплетающимся языком и часто икая:

– Юрок, не уезжай, а? Останься со мной ну хотя бы на н…дельку. Жена всё равно с девчонками во Францию к своей сестре укатила, так что мы вдвоём холос. стничать будем. У мня лодка есть, во! – икнув, он поднял вверх шатающийся большой палец, – палатку возмём, паедим завтра на р. балку. На мой острв… С ночевкой. Я там пирс классный строю. У мня уд…чки есть, во! Я те такие места пкажу, ахнешь!

– Дурень ты, Андрюха, – Юрий тяжело упёрся локтями о край стола, – да что вы, америкосы, знаете про рыбалку! Удочки… Места… Эх ты! Что русскому надо? Ящик водки, да свежий воздух! Да, Андрюха, ты уже – не русский!

Долго ещё пьяные и полусонные говорили они о том, о сём. Так, с затуманенным взором от выпитого они встретили рассвет, как новую страницу их спасённой дружбы.

Солнце было уже в зените, когда раздавшийся в тишине хмельного смрада телефонный звонок, как по тревоге, поднял на ноги не успевших ничего понять заспанных друзей. Андрей торопливо подскочил к телефону.

– Hello, my darling… – он стал как-то нервно указывать Юрию на стоящий на камине портрет, потом на трубку, давая понять, что это звонит его жена, потом отвернулся к окну и продолжал что-то мурлыкать ей, словно извиняясь в чём-то.

Юрий понимающе отвёл взгляд, показывая своё безразличие к разговору, не имеющего к нему ни малейшего отношения. Странно было ему слышать, как Андрюха, этот отпетый лодырь, которому тройку по английскому в аттестате поставили с великой натяжкой только из одной жалости к его матери, воспитывающей сына без отца, чешет теперь как Чак Норрис, словно английский – это его родной язык.

– Ну, эти женщины! – Андрей аккуратно положил на аппарат уже пикающую трубку, – представляешь, звонит из Тулузы и говорит, что у меня изо рта несёт – дышать не чем. Да ну их всех! – он неуклюже отмахнулся. – Айда лучше съедим чего-нибудь и пойдём собираться.

– Куда?

– Ты чё, Макарон, мы же на рыбалку собирались. Забыл что ли?

– Нет, но я думал …

– А ты не думай, ты у меня в гостях, так что думать я буду, ладно?

– А как твоя работа? Сегодня же только пятница.

– Я отпуск взял со вчерашнего дня, так что, теперь целую неделю будем отрываться на природе. Юрка, как я рад тебе!

После обеда сборы были, в общем-то, не долгими. Хозяин уже давно приготовил всё необходимое для вылазки на природу, оставалось только положить в машину продукты.

– Ну, вот и всё, сейчас заскочим в магазин, возьмём мяса для барбекю, вина белого и поедем на мой любимый островок. Тишина! Красота!

– Какое вино, ты что, я не буду пить никакого вина! Ещё чего! Водки наберём, иначе я никуда не еду.

– Юрка, вино – для мяса. Ты не знаешь, как мясо маринуют?

– Ладно, Тюбик, не обижайся. Я, похоже, ещё с бодуна отойти не могу. Что вы тут пьёте? – Прижав ладонь ко лбу, Юрий страдальчески сморщил лоб, – айда на воздух, а то душно как-то.

Наскоро пообедав и приведя себя в порядок, спустя часа три, друзья уже катили по побережью. Потом дорога повернула куда-то вправо к рваному возвышающемуся горизонту с пологими горными вершинами, а из динамиков лились звуки какого-то шлягера. В багажнике стояла кастрюля с перчёным мясом под винным маринадом и тихо позвякивали только что купленные бутылки белой «злодейки с наклейкой», да два блока «Camel». Юрия очень развеселило то, как смотрел на Андрея продавец маленького магазинчика, подавая ему коробку «Столичной». По-видимому, он спросил его о том, неужели всё это можно выпить, на что Андрей ответил какой-то шуткой, вызвав хохот присутствующих в зале.

– Тюбик, а ты с кем обычно рыбачишь? У тебя есть тут друзья? Не в одиночку же ты ездишь. Машина у тебя такая большая и, говоришь, для рыбалки, катер вон какой сзади прыгает… – Юрий махнул рукой назад.

– Есть друзья, хорошие ребята, я тебя познакомлю с ними, – выдохнул тот, – только у них у всех дела, бизнес, им не до отдыха; дочери опять же – не сыновья, у них другие интересы, так что вот так один и езжу, душу отвожу, мечтаю о чём-нибудь в одиночестве с удочкой в руках, отдыхаю в тишине. Сколько живу здесь, всё равно не могу привыкнуть к здешнему темпу жизни, всё как-то не по-нашему, все разговоры про деньги, про индексы, про курсы всяких валют, цены разные, вот и выезжаю частенько на природу подальше от всех. Эх, Юрка, я так рад, что ты приехал! Русским духом запахло!

Большая машина мягко и бесшумно катила по ровному асфальту. Еле слышное шуршание шин, прохлада закрытого салона, льющаяся из динамиков тихая лёгкая музыка стали постепенно ввергать Юрия, не привыкшего к такому комфорту, в сладостное сонное оцепенение.

Вскоре характер дорожного покрытия слегка изменился, стало немного потряхивать на небольших неровностях, машина плавно но, всё же, ощутимо покачиваясь, проходила частые повороты, заставляя своих пассажиров раскачиваться из стороны в сторону. Юрий открыл глаза.

– Кажется, я что-то пропустил. – Он, растерянно поглядывая на пробегающие за окнами деревья и кустарники, смущённо протирал глаза.

– Ты спал с полчаса, я не стал тебя будить. Что, укачало? Скоро будем на месте.

Около получаса спустя, Андрей остановил машину на небольшой безлюдной поляне в окружении высоких деревьев на берегу узенькой речки. Друзья не спеша разгрузили машину, отцепили прицеп и спустили лодку на воду, предусмотрительно привязав её к торчащему из глины прямо возле береговой полосы колышку, после чего принялись переносить в неё съестные припасы из машины и всё, что может им пригодиться для недельного отдыха на природе, не отвлекаясь на поездки за продуктами.

Когда все было готово к отплытию на островок, до которого было рукой подать, друзья устало присели на борт катера. Вечерело. Солнце уже скрылось за деревьями, от реки повеяло прохладой.

– Слушай, Андрюха, какой смысл сейчас, на ночь глядя плыть куда-то, ставить палатку и прочее. Давай отдохнём здесь, а завтра утром всё нормально устроим. Что скажешь?

– Вот я как раз сейчас хотел тебе это же предложить. Есть очень хочется, да и темнеет здесь быстро. Айда хлопнем по маленькой с устатку, закусим, да и на боковую. Не палатку же нам тут ставить, вон в катере места сколько!

Было бы сказано! Звякнули потревоженные бутылки в носовом рундуке[1], зашуршали пакеты с закуской и друзья, не выходя на берег, устроились в лодке по удобнее и распечатали первую бутылку. На западное побережье Штатов тихо опускалась ночь.

– Юрок, давай первую за тебя. Чтоб наладилось у тебя всё. Нет, правда, есть у меня тут друзья, но ближе тебя нет никого. Будь счастлив.

– Эх, Андрюха, как бы мне хотелось, чтобы подольше было вот так как сейчас. Нет ни Штатов, ни границ между нами. Только мы с тобой и остров, зелень, рыбалка… а как хорошо было, небось, лет триста назад! Ни тебе паспортов, ни виз. Хошь – ты ко мне едешь, хошь – я к тебе, хошь – езжай куда, хошь – плыви! А тут собирался к тебе чуть ли не полгода. Нагородили границ, таможен …

– Юрка, а может, останешься здесь, и ехать ни куда не надо, а? Что тебе там делать без работы, без семьи в этой неразберихе вашей. В России по нескольку раз за век случаются революции. А у нас была только одна, зато теперь живём тут спокойно и сыто. Ты устроишься здесь на работу, купишь дом, машину. Я помогу тебе. Заживёшь как человек, а? – захмелевший уже Андрей с надеждой заглянул другу в глаза.

Едва различимые во мраке наступившей ночи черты лица Юрия были напряжены. Он не видящим взглядом смотрел на отбрасываемую взошедшим месяцем мерцающую в течении реки белую дорожку и, тяжело вздохнув, ответил: