— Вы поедете и расскажите то, что видели и слышали лично сами, не нужно ничего добавлять и приукрашивать, говорите только правду.

Снова покивали. Интересно, понимают, на что идут? Должны понимать.

— В Остии вас уже ждёт корабль, отправляйтесь немедленно.

Когда Агриппа предложил Тиберию привлечь к общению талантливого литератора Квинта Горация Флакка, тот сначала долго расспрашивал о нём, затем попросил собрать все его произведения, прочёл. И отказал.

— Не годится.

— Почему.

— Он не сможет работать в команде. Умный, талантливый, но чрезмерно самолюбивый. Такого только в тёмную использовать. Для каких целей он тебе понадобился? Слишком уж странный выбор.

— Нужен кто-то, кто поможет мне разобраться разобраться с божественными вопросами. Это очень важно, Тиберий. Для меня важно.

Заметив насмешливый взгляд ребёнка, каким обычно наоборот, взрослые смотрят на детей, Марк Агриппа произнёс последнюю фразу почти умоляюще. Тиберий младший осёкся, взгляд наполнился пониманием.

— Ты хочешь дать этому человеку Полный доступ?

— Да.

— Расскажи мне про Мецената. Мне интересна мотивация некоторых его поступков, с твоей точки зрения.

Горация тоже не забыли. Тиберий попросил напечатать поэму-пророчество в изменённом виде и пока в одном экземпляре. Отлили недостающие значки, текст перенабрали, с промежутками между словами и дополнительными значками в виде точек и закорючек. Отправили. Анонимно. Реформа правописания была вручена в надёжные руки. И тайну раскрывать не надо, не объяснять, ни уговоривать, сам уже требует и настаивает, уже два новых значка придумал. Сам впрягся и себя же радостно подстёгиват. Агриппа вздохнул. С этими божественными штучками неприменно нужно разобраться.

— Ты нужен Риму, Гай.

Первым, кого навестил Агриппа в новом статусе Мессии, был его старый друг и соратник Гай Цильний Меценат. В последние годы они мало общались, Агриппе было больно видеть, как старый друг постепенно теряет человеческий облик.

— Неужели тебе самому не противно?

Жизнь состоящая из сплошных наслаждений и удовольствий превратила Мецената в боровоподобное создание, необъятное пузо, три подбородка, он уже не помнил, когда в последний раз сам садился на коня. Гай Меценат вспомнил былое и невольно взгрустнул. Агриппа и сейчас выглядел как тридцать лет назад. Если издалека смотреть. Гай Меценат представил себя глазами друга.

— Противно. Что ты предлагаешь?

Происходящие в последнее время события не оставили равнодушными никого, и Меценат не был исключением. То, что друг Агриппа вдруг стал существом божественным, удивило не сильно, на веку Гая Мецената это был уже третий полубог, это ещё не считая Антония, удивило то, как это произошло. Он знал про тайно заказанную у Горация поэму-пророчество и ехидно подумал про старого друга "и ты, Агриппа?", но дальнейшие события заставили этих мыслей устыдиться даже старого циника Мецената. Хвостатая звезда, это не то фуфло, что впаривали людям Цезарь и Август, тут действительно воля богов, они признали Агриппу.

— Поклянись, что от тебя об этом никто не узнает не слова.

Гай Цильний Меценат стал ещё одним официальным наставником Тиберия Младшего. Агриппа уже привычно легендировал любые мероприятия в два, а то и три слоя. Основной же его задачей было изучение изначального языка и боговедение.

— Одно я уже смог понять точно. Наши боги кажутся ему жалкими, он говорит, что когда-то служил Человеку, который мог движением пальца уничтожить Целый Город. При этом он подчёркивает, тот был обычным человеком, хоть и выдающимся. Говорит, что ты на него чем-то похож, Агриппа.

— Когда он служил, и почему мне этого не рассказывал?

Меценат пожал плечами.

— Ты наверное не спрашивал, а сам он, как ты заметил, рассказывает только то, что спросишь, ни капли сверху.

— Демоновы загадки. Да как же я мог это спросить? Мне такие вопросы и в голову не приходили. Как хорошо, что ты не успел окончательно пропить свой бесценный циничный разум, теперь я понимаю, почему Он тебя выбрал.

— Он?

— Да, Гай. Я тебя, если честно, уже похоронил. Так что там? Когда и кому он служил?

— Я так понимаю, это не первая его жизнь. Как минимум, одну он уже прожил, причём довольно бурную, а скорее всего и не одну. Феномен, одним словом. Он правда сам не понимает, почему здесь оказался. Его версия — какой-то секретный научный эксперемент девяносто процентов, божественное вмешательство десять.

— Даже так? У богов есть шансы?

— У наших нет, Агриппа. Тиберий говорит, что сущёствование бога-создателя всего сущего, не смогли не доказать, ни опровергнуть даже Их учёные. Десять процентов.

— Спасибо, Гай, теперь я хотя-бы знаю, что надо спрашивать. Язык учишь?

— Тиберий просит добавить учеников. Уже подбираю.

— Зачем? Это же тайна!

— Тайна, тайна, поэтому именно я и подбираю. Раз уж ты мне доверил, не мешай, занимайся своими делами, их хватает. Тиберий феномен, он говорит, что помнит всё, что когда-то читал, а читал он очень много, Агриппа, мы себе такие объёмы информации даже представить пока не можем. И всё на изначальном. Это клад, и его надо добыть.

"…говорят, что Агриппа его заколдовал, хоть все и признают, что это только к лучшему. Теперь Меценат каждый день делает гимнастику и пешие прогулки, в еде соблюдает умеренность, видно, что у него появилась новая цель в жизни, и я связываю это с твоим Тиберием, мне кажется, что остальных учеников он взял только для вида. Но чему можно учить такого маленького? Тем более, что мальчик до сих пор молчит. Я подошла к Гаю и прямо спросила, всё таки мне не безразлична судьба родного племянника. А он, хам такой, говорит, что воспитание мужчин не бабьего ума дело, чему надо, тому и учит. Ты представляешь? На свои занятия он разрешил приходить только Агриппе и Вару, даже Октавию прогнал, причём, почти теми же словами, что и меня. А Вар незадолго перед этим объявил через глашатого на Форуме, что у него есть ещё несколько таких зеркал, что он подарил Октавии, и кто желает купить, должен отправить ему письмом своё предложение цены, через полгода Вар выберет лучшие предложения. Сколько зеркал не сказал, только, что немного. Я хотела с ним поговорить, мне ведь не тягаться с богачами, а зеркало как у мамы это просто мечта, но он сказал что давал клятву молчать, и глаза грустные, правда ему жалко меня. Это всё Агриппа! На тибрском острове не осталось свободного места, сходишь на причал и сразу стена, весь остров — уже одно огромное здание, кое-где в несколько этажей. Правда запахи там… Публий показал мне музыкальный сундочок, такая прелесть, даже не стала спрашивать цену. Он заметил моё смущение, засмеялся и ПОДАРИЛ! Он чудо! Приезжай скорее, мне не терпится похвастаться… Целую, бла-бла-бла".

— Что ты об этом думаешь?

Друз слушал в пол уха, параллельно он размышлял над, пришедшими с этой-же почтой чертежами пилорамы и поянительной записки от Вара. Он мысленно перебирал в уме подходящие для устройства плотин места, перетасовывал когорты и целые легионы, поэтому среагировал с тормоза.

— А? Ты хочешь зеркало? Я попрошу Агриппу, думаю он ими командует.

Антония натурально возмутилась.

— Причём тут какое-то зеркало? Там твой сын, чему его может научить этот гнусный развратник Гай Меценат.

Друз задумался, хохотнул и проговорил примиряюще.

— Уверен, что не тому, о чём ты подумала. Тогда он и Агриппу с Варом не пускал бы, да и рано Тиберию.

Эти пилорамы просто чудо, не дай боги такой секрет уйдёт к германцам, и правда ведь, ничего сверхсложного, могут и повторить. Вполне могут.

— … ты совсем меня не любишь!

Антония заплакала и убежала. Сейчас её лучше не трогать. Да уж, жирный боров Меценат на прогулке — это зрелище, интересно будет посмотреть. А если всё затеять прямо здесь, в Реции? Не пытаться войти с моря, всё-таки это рискованно, а наоборот, плоскодонками с истков. Все волоки мы теперь знаем. Надо написать Агриппе. Заодно и про зеркало. Друз вздохнул.