Вар усмехнулся.

— Надеюсь, Друз успеет душу отвести. А летающие корабли?

— Смотря какие. Воздушный шар можем хоть сейчас сделать. Подниматься будет, но летать только ветру, разве что на верёвке — за степью наблюдать. Дирижабль тоже лет через десять, плюс-минус, а приемлимо надёжные самолёты где-то двадцать. Очень многое зависит от талантов здешних учёных, но пока развитие идёт даже быстрее, чем я сначала расчитывал. Так что и полетать успеешь.

Германик виновато улыбнулся Агриппе.

— Уверен, что тебе понравится. Утром здесь взлетели — вечером уже в Риме.

Агриппа третий раз вздохнул.

— В Риме и с пулемётами. Ты прав, детей надо воспитывать совсем по другому.

— Римляне на севере, на западе и на юге, а с востока непроходимые горы. Мы даже сбежать не сможем.

Фраат Пятый, царь Парфии, вернувшись из Марцеллы-Месопотамики объявил новой целью похода Самарканд. Кто-то робко попытался возразить.

— Скажите спасибо, что нам хоть это разрешили. Самарканд они и сами могли захватить, никуда бы он не делся. Вы все уже слышали о новом оружии римлян, я специально для этого брал с собой ваших доверенных людей.

Вожди знали. Демоновы ромеи теперь были, вместо и так достаточно убойных пиллумов, вооружены индивидуальными переносными огнебоями. Теперь шансов никаких, даже если их посреди пустыни застанешь, как когда-то армии Красса и Антония.

— Самарканд это подарок, и вы должны это ценить. Нас не только захватывают, хоть и могли бы давно, но и делают подарки. И мы исполним уговор с Друзом Германиком. Ослушавшиеся будут казнены по римским законам, вы все о них отлично знаете. Да, узбеки хорошие воины, но и мы не хуже, к тому же мы идём не с пустыми руками.

Друз подарил Гвардейскому Легату десять пушек и тысячу снарядов, после того, как Шатругна похвалил его умение биться фальксом[9]. Уважительно похвалил, сказал, что в настоящем бою шансы были бы равны, Друз впечатлился.

— У нас есть всё, чтобы одержать быструю и убедительную победу. Выходим в начале марта из Александрии-Арианы[10].

— Нет, с Партией мы не поторопились, пусть люди привыкают к мысли, что ими правит Партия и это правильно. Потому и создать её из кого-то другого, в тот момент было невозможно, только правящий класс. Но нужную закладку мы сделали сразу.

— Ты имеешь в виду своих сыновей?

Переспросил Вар, подключившегося к беседе Мецената.

— Именно! Ты схватываешь всё на лету, совсем взрослый стал. Вот и представь Партию, в которую уже очень скоро вольются почти тридцать тысяч НАШИХ детей. Через десять лет они будут готовы занять ВСЕ магистраты, про армию вы уже говорили, там так много людей не понадобится. Это силища, сынок!

Меценат троллил Вара постоянно, поэтому ехидный тон он пропустил мимо ушей.

— В армии, при таких условиях, тысяч десять, больше точно не надо. Надо же всего два легиона…

— Правильно. Ещё тысяч десять во флот, остальные в магистраты и производство. Нам нужны учёные-исследователи и современные инженеры, и именно этому надо ребят учить. Пора разделять Римский Университет, к счастью для вас, я это учёл и уже подготовился.

Это была новость даже для Марка Агриппы.

— Ты не торопишься, Гай?

— А сколько мне осталось? Вот и я не знаю, может, как раз год. Народ я отобрал, с Гигином договорился.

— Плакал поди?

— Ты не поверишь, но нет. Такой пройдоха стал.

Вар среагировал машинально.

— С кем поведёшься…

Германик хмыкнул м тут же получил стимулом между лопаток.

— Тебе пора на урок музыки, неуч.

— Лет за двадцать всю Аравию засадим. Там селиться теперь запрещено, кого ловим — двадцать лет отработки на озеленении. До Африканского рога всех пиратов повыбили уже давно, с год спокойно, а насчёт юга не знаю ничего, там вроде вообще безлюдно.

Ирод Великий, Царь Иудеи и Аравии, провожал в Элате старого знакомого Максима Месопотамика в экспедицию на юг Африки. Ироду было чем похвастаться перед бывшим главнокомандующим армии умиротворения Иудеи, тот буквально не узнавал знакомые места. Опустевшее царство заселялось в основном шумными, но веселыми и законопослушными греками. Не мало было и переселенцев из Италии, привлечённых налоговыми льготами, и возможностями открывшимися для торговли с Индией. Строительство Храма Марса-Отца велось с опережением графика, на его строительство было задействовано более сорока тысяч человек.

— Ничего, людей наловим, места заселим. За этим и три легиона и везу, два оставлю где-нибудь посерединке, негров ловить и флот строить. Расцветёт южная Африка не хуже твоей Аравии.

Максиму Месопотамику не сиделось в Риме, Друз покорял Индию, и разговоры в Риме велись в основном об этом. Ах, Друз, ух, Друз! Максим почуствовал себя обделённым и буквально потребовал у Агриппы организации новой компании. Тот предложил Южную Африку, Партии были нужны алмазы для металлообрабатывающей промышленности, вот с них Месопотамик и должен был начать. А дальше двигайся на север, пока не надоест. Агриппа тоже устал от наездов ненасытных триумфаторов. Отослал с лёгким сердцем, бери три легиона из Британии и отвали с глаз долой.

— Хинной настойки обязательно запаси, без неё половина от лихорадки сляжет. Только ею в Индии говорят и спасаются. А ещё лучше лекарей индийских найми, они в этих делах отлично понимают. Там не только эта лихорадка может приключиться, а индийцы с радостью пойдут, их войной много согнало. На Храме четверть вольных — они. Работают лучше негров, а жрут меньше. Не пожалеешь.

Максим последовал совету товарища по Партии и здорово ему был благодарен впоследствии.

— Дело говоришь.

Под самый новый год возвратились в Назарет Иосиф и Мария, старый отец Марии умер на утро после Иерусалимского пожара, так ничего о нём и не узнав. Перед смертью он отдал свою дочь в жёны Иосифу, а ослик и Книга стали её приданным. О такой жене Иосиф и мечтать не мог, впрочем он вообще не планировал когда-либо жениться, по сугубо медицинским показаниям, но случилось так, как случилось. Старику Иаокиму деваться было некуда, никого больше рядом не оказалось.

В Антиохии они сказались греками, беженцами из Александрии, и неожиданно получили помощь. Их пристроили под крышу и даже кормили, хоть иногда и выгоняли на различные работы. Беженцев в столице Сирии скопилось очень много, и Иосиф далеко не сразу смог найти нормальную работу, но вскоре римляне захватили Месопотамию и через Антиохию пошёл основной поток Индийских товаров. В городе начался экономический бум, перепало и на долю Иосифа. Плотником он был надо признать неплохим, зарабатывал прилично, и уже начал подумывать о покупке своего угла, но к этому времени неуёмные ромеи вломились уже в саму Индию. В Антиохию помимо товаров попёрли сами индийцы, готовые работать чуть ли не за еду. Иосиф сунулся было в коммерцию, но ушлые греки его развели. Всё нажитое непосильным трудом Иосифа было вложено именно в тот корабль, который погиб при шторме. Греки божились Марсом-Отцом, и по бумагам всё сходилось, пришлось смириться.

В Иудее было попроще с работой, хоть и туда тоже пёрли эти бесконечные индусы, Царь Ирод затеял очень много общественных работ, никто не простаивал. Там строился новый Храм, добывалась нефть, опреснялась вода, озеленялась Аравия. Найдётся работа и для плотника, Иосиф решил вернуться, и новый год они с женой встретили ужк в его старой лачуге в Назарете.

— Завтра я отправлюсь в Кесарию, а ты обустраивайся. Всё будет хорошо.

Конец