пора двигаться, всё ж, к цели», – и скорее, как могли, Гвази к двери подвели. Прямо против неё встали, глаза Гвази развязали. Говорит Света: «Давай, быстро, резче открывай». Тишина кругом и мгла, перед ним стеной скала, высоты – лучше не мерь, а в скале чугунна дверь; на ней шар в сиянье света, дверь сокровищницы это. Но лишь помня обещанье, позабыл про наказанье, свою волю взяв в кулак, отключил все мысли так. А нутро ожгло огнём, мысль одна витала в нём: «Нет, он их не обманул», – взял и, с силой, дверь рванул. Взвизгнув, та пред ним раскрылась, и за нею очутилась вглубь ведущая дыра. «Всё, теперь и нам пора», – обратилась к Грюну Света. Факел взяв с собой, для света, вошла первой внутрь скалы. Тишина, лишь треск смолы от чадящего огня. «Пропусти вперёд меня», – сзади Светы Грюн сказал: «Вход ведь в следующий зал буду я здесь открывать, вам ж, не нужно отставать», – и пошёл вперёд быстрее, Света вслед, Гвази за нею. Вот пред ними вновь стена, дверь вторая в ней видна, а за нею, звуки гула. Света Гвази тут шепнула: «Здесь не нужно нам проворство, здесь нужно его упорство; он свершал уже попытку, и терпел за это пытку, но идёт тут с нами снова, я с ним в бой идти готова». Грюн же в ручку уж вцепился, и всем весом навалился. Под напором его тела, дверь ужасно заскрипела, туго-туго, но открылась. Света вновь к ним обратилась: «Дальше я пойду одна. По преданьям, там нужна смелость, просто не людская, я же здесь, для вас, такая. Знаю, что там третью дверь, охраняет страшный зверь, чудовище ужасное, для всех людей, опасное. Мне же нечего бояться, тут не буду объясняться, не судите меня в том, всё узнаете потом. Вы за мною не ходите, а садитесь здесь и ждите. Если дверь открою враз, позову тогда и вас», – так закончила она, и пошла вперёд одна. Факел быстро догорал, мрак сгущаться вокруг стал; стал усиливаться гул, и из тьмы вдруг жар дохнул. Факел пыхнул и погас. Тьма укрыла Свету в раз, своды стали не видны, но на ощупь, вдоль стены, в всё снижающийся ход, тихо шла она вперёд. И вот кончилась стена. Дверь нащупала она. Только ручку искать стала, вся земля вдруг задрожала, треск раздался за спиной, погрузилось тело в зной. Это ново уже было, и сознанье поразило: жар огнём её обжог с головы до самых ног, она чуть не задохнулась, и мгновенно повернулась. Но и это не всё было: боль ужасная пронзила, будто острый нож воткнулся: с злобной пасти к ней тянулся красно-огненный язык. И раздался Светы вскрик. ГЛ. 6 1 Прошёл уж день восьмой, а мать всё ждёт домой любимицу свою. В каком она краю? Плохого ждать не смея, гадает что же с нею; должна же дочь вернуться, вот утром, взять проснуться, еще в теле истома, а Света уже дома: и где столь дней была, вновь взявшись за дела, сама ей всё расскажет, а может и покажет, и даже объяснит. Но только всё болит душа, и нет уж мочи, а вечер уже к ночи почти – что перешёл, и месяц вон взошёл молоденький и тонкий. Вдруг, слышит в спальне, звонкий раздался Светы вскрик, и в сердце он проник, кольнув его до боли. «Мерещится уж что ли?» Но вот уж слышит стон, идет из спальни он. И мать метнулась к двери. Глазам своим, не веря, к кровати подбежала, там Света в ней лежала, и худенькое тело в бреду огнем горело, дрожало и стонало. Что делать? Мать не знала. За «скорой» бежать надо, чтоб вырвать дочку с ада, из злых когтей болезни. Но вдруг опять исчезнет? И в страхе потерять, металась в спальне мать. Но толку, что метаться, боясь с ней вновь расстаться, оставив здесь одну, мать бросилась к окну, соседку, став кричать, чтоб шла та выручать. Когда ж та появилась,
к ней с просьбой обратилась, с окошка ей крича, чтоб вызвала врача. Та, спрашивать не став, и только лишь узнав, что Света возвратилась, в медпункт бежать пустилась. Усевшись с Светой рядом, мать не сводила взгляда, боясь и отойти. Сама в шоке почти, так сильно растерялась, что скорой дожидаясь, забыла, что уж ночь, что можно б и помочь, хоть мокрым полотенцем, иль взять, и водкой с перцем ей ноги натереть, иль молоко согреть, и с медом попоить, но, что тут говорить, понять её мы можем. Но лучше, если б всё же, помочь хоть попыталась, чтоб света не металась в отчаянном бреду, чтобы прогнать беду, приставшую к ней где – то, там, где скиталась Света. А мать рядом сидела, на Свету лишь глядела, свой сдерживая плачь. Но вот приехал врач и сделал заключение: у Светы воспаление, а потому и жар и, что в стационар сейчас же увезут, оставить её тут сказал, что не возможно. Леченье будет сложным, запущенная форма, во всём должна быть норма и ехать нужно спешно, чтоб излечить успешно. 2 Ночь тяжка для больной, но майскою весной она не долго длиться, и вот Света в больнице на третий день очнулась, леченье затянулось. Таблетки и микстуры, уколы, процедуры, и время полетело. В больницу то и дело подруги приходили, и Свету все просили поведать, где скиталась, но тайною осталось её исчезновение. Оставив в всех сомнение, сама узнать пыталась, но память обрывалась весенним воскресением, когда окончив чтение, уснула, было поздно, луна взошла, и звездным, прояснив, стало небо, а дальше память – небыль, как чистая страница, проснулась – тут больница. И страшная усталость. А то, что с нею сталось, от матери узнала: ей мама рассказала, что восемь дней искали, и где она не знали, весь город обошли, но так и не нашли. Милиция с ног сбилась, а Света объявилась, вдруг, так же, как исчезла, как будто с неба слезла, никто её не встретил и даже не заметил. Как будто, в самом деле, все восемь дней в постели, когда искал весь город, переборовши голод, лежала невидимкой, остыв, при том, как льдинка, и сильно заболела. Тогда, вновь её тело, как фото проявилось, и Света объявилась. Хоть мучает сомненье, другого объясненья, найти мать не сумела. Доверившись всецело, тому, что дальше будет, и, что подскажут люди, а может, вспомнит Света исчезновенье это. 3 Прошло так две недели, вставать стала с постели, окрепнув малость Света, в права вступило лето. Каникулы настали, и дети все мечтали активно отдохнуть, чтоб выбрав новый путь, отправиться в поход, чтоб встретить там восход, и проводить закат, чтоб лесом, наугад, |