и палач за ними тоже.
Стража, вздыбив копий ряд,
стала пятиться назад.
Полетели вслед им камни.
В замке хлопать стали ставни,
запираясь на запор.
Знать, вбежав скорей во двор,
затворять давай ворота.
А солдат охраны рота
не давала им, давясь.
Перепуганный же князь
запирать кричал скорей,
из дворцовых уж дверей.
Ну а люди бесновались,
и ломились вслед, ругались.
Но момент всё ж упустили,
стражи, втиснувшись, закрыли
за собою ворота;
и осталась толпа та
лишь под замковой стеной;
её грозный шум и вой,
может был и не напрасен,
но теперь уж не опасен.
Долго там толпа бузила,
а про Свету и забыла.
9
Когда пламя запылало,
жутковато Свете стало,
но костёр не обжигал,
дым не ел глаз, не пугал.
Хворост быстро разгорался,
жар, её же, не касался;
оставаясь холодна,
успокоилась она.
На огонь дивясь смотрела:
даже платьице не тлело,
а верёвки задымились,
отгорели и свалились.
Пламя, вид весь, ей закрыло,
как стена сплошная, было;
и ей даже показалось,
что людей там не осталось,
вокруг плыла тишина;
все ушли, она одна,
только искры лишь кружились.
Снова думы появились:
«Что за сон дала судьба?»
– и стояла у столба,
в предвкушении конца,
не укрыв даже лица,
разглядеть стремясь сквозь пламя,
что творится на поляне.
И вот, стал огонь стихать,
и пришлось ей услыхать
речь торжественную князя,
а по углям выше влазя,
над огнём вдруг поднялась,
подорвав, тем, князя власть.
Что вокруг там началось!
Ей понять не удалось,
что тому, она причиной.
Вспыхнул гнев, людской, лучиной.
Опустела вмиг поляна.
Без единого изъяна,
Света выбралась с костра,
вспомнив, что уже пора,
возвращаться в лес, в пещеру.
Пошатнув здесь в князя веру,
незаметно, стороной,
не оставив ни одной,
даже маленькой улики,
слыша яростные крики
возле замковых ворот,
где сейчас был весь народ
в состоянье шумном, буйном,
ушла в лес навстречу с Грюном.
10
Шла быстро и легко,
идти не далеко,
и где удобней, знала.
Ещё тогда, сначала,
запомнила весь путь.
Над лесом там, чуть–чуть,
видна была скала.
Пещерка же была
почти в её подножье.
И как по воле божьей,
пришла к ней, с Грюном в раз.
Прошмыгнув в скрытый лаз,
устроившись за входом,
чтоб видеть все подходы,
друг другу рассказали
где были, что узнали,
что пережить пришлось,
что всё так обошлось,
сказать, вполне удачно,
что всё не так уж мрачно,
и шанс конечно есть
дождаться Гвази здесь.
11
Солнце к вечеру клонилось,
свежесть по лесу разлилась.
Песни пташек звонче стали.
Света с Грюном задремали,
и очнулись лишь тогда,
когда вняли, что сюда,
по корягам, через лес,
кто-то шумно, быстро лез.
Хрустнул, рядом уж, сучок.
Видит Света, старичок
с сумкой, лезет, пыхтя, в гору,
в эту каменную нору.
Но залезть он не успел,
их узрев, оторопел,
мелко-мелко задрожал,
и наверно б убежал,
если б Света не спросила,
улыбнувшись деду мило:
«Что дедуся напугался,
не на леших же нарвался?
Залезай друг, гостем будешь,
что друзья мы, сам рассудишь;
заодно расскажешь нам,
что внизу творится там».
Дед помялся, постоял,
приглашенью всё же внял,
то, что друг, приняв на веру.
Не спеша, пролез в пещеру,
стал событья излагать,
почём свет себя ругать.
Дело так примерно было:
в гневе, в ярости, есть сила,
но недолго это длится,
и народ стал расходиться;
князь же всех солдат собрал,
и чинить расправу стал,
жечь железом мужиков,
пороть баб и стариков.
И решил дед убежать,
здесь в пещерке переждать,
прихватив еды немного,
не доверив судьбы богу.
12
А в лесу темнеть уж стало.
Как ей быть, Света не знала.
Дед для дела не годится.
Что могло с Гвази случиться?
В небе быстро меркнул свет,
ну а Гвази нет и нет.
Сроку мало уж осталось,
в чём-то Света просчиталась.
Напрягла лишь мыслью ум,
как раздался лёгкий шум.
Только к входу Грюн метнулся,
с Гвази, нос к носу, столкнулся.
Не спешил тот, не скрывался,
сюда, он не собирался:
ноги сами принесли.
Весь уставший и в пыли,
он предстал перед друзьями.
И теперь судите сами,
описать как встречу эту,
когда здесь увидел Свету:
слова вымолвить не мог,
у него был просто шок.
«Не ждала уже тебя»,
– когда он пришёл в себя,
обратилась к нему Света.
«Потерялся друг ты где-то.
Чтоб под вечер, быть просила,
и тебе б всё объяснила,
а теперь спешим, поверь.
Нужно, чтоб открыл ты дверь;
что за дверь, узнаешь там,
и тогда, людским мечтам,
суждено будет свершиться,
нужно только торопиться,
иль теперь, иль никогда,
и тогда взойдёт звезда
счастья, всем хорошим людям,
править миром дружба будет,
будет всем и хлеб и кров.
Гвази, ты помочь готов,
без сомнений, канители,
ради этой светлой цели,
совершить, что прикажу,
дверь открыть, что укажу?
Не скажу пока какую,
поведём тебя вслепую;
а когда глаза развяжем,
на неё тебе укажем,
ты не мешкай ни мгновенья,
чтоб без страха, без волненья
и решителен ты был,
взял за ручку и открыл.
Ну так Гвази, ты согласен?
Этот замысел опасен,
но поверь, то стоит риска,
когда счастье людей близко».
«Я согласен, коли так;
счастье многих – не пустяк.
Лишь бы там вы то нашли.
Я готов помочь, пошли»,
– он взволнованно ответил.
И пока закат был светел,
чтоб не в полной темноте,
они двинулись к мечте,
кто с сознаньем, кто вслепую,
может быть собой рискуя.
Дед, и тот помочь решился,
с ними тоже в путь пустился
и просил, в глазах с мольбою,
поручение любое.
13
Вдоль по склону, вглубь ущелья,
шли с заветной, тайной целью,
без тропинки, по камням,
по колодам и по пням,
пути торного в обход.
Тьма сгущалась, всё же вот,
огни в мраке засветились,
и они остановились.
Говорит тут Света: «Дед,
вот вино, и свой обед,
отнеси, отдай там стражам,
будь решителен и важен,
скажешь им, что смены нет,
что прислали лишь обед,
так как бунт князь усмиряет,
войско ждать когда, не знают;
в людях, там, у князя сложность,
как появится возможность,
смену сразу же отправят,
долго ждать их не заставят».
Дед ушёл, не возвращался.
Грюн уже разволновался:
«Что, не справился дед что ли,
не хватило ль силы воли?
Может деда «раскусили»,
и на месте там убили?
Пойду, тайно погляжу
и, вернувшись, расскажу»,
– и скользнул в кусты как кот.
Пять минут прошло, и вот,
он с разведки возвратился,
говорит: «Наш дед напился.
Спит там, с стражами, вповалку,
объяснить забыли жалко,
что вино то, не простое,
но терять время не стоит;
пусть, не всё предусмотрели,
