На этот раз оголодавших мы кормили, все же прокормить двадцать пять человек это не тысячу. Спуск занял чуть больше дня, пол как и прежде был достаточно гладким, поэтому никто не спешил.

Впереди проход осветился красноватым отблеском. Один из горожан осторожно приблизились к выходу, выглянул.

– Там есть где стоять, – сообщил мужчина. – Но по бокам лава, так что осторожнее.

Что мы приближаемся к чему-то горячему было понятно еще двенадцать часов назад, воздух стал резко теплеть. Если сначала думали, что мы лишь уходим от холода, но потом становилось все теплее и теплее, сейчас так вообще жарища, так что он не удивил.

Все высыпали на небольшую площадку, от которой тонкими нитями дорожек уходят в разные стороны пути.

– Намек, что нам надо разойтись? – спросила вслух Зоя, ни к кому конкретно не обращаясь.

– Все может быть, – ответила ей Марина, разглядывая тонкие дорожки.

По каждой дорожке можно идти только ступая осторожно, ставя ногу перед мысом другой, как модели на подиуме, вот только тут надо быть осторожнее, упасть в лаву, что плещется в трех метрах ниже думаю никому не хочется.

Бушрут высказал опасения от близости огня, но успокоить его мне нечем, идти все равно придется. Полагаю сейчас я даже в более плачевном состоянии, чем остальные, корни реально могут испугаться огня и шарахнуться в сторону, да уж как бы не свалиться.

– Надо бы проверить, – предложил я вслух.

Первым вызвался тот же мужчина, что выглядывал. Никто возражать не стал, когда он выбрал дорожку и пошел по ней, как акробат на натянутом тросе, ступая осторожно и не спеша. Его возвращения пришлось ждать четыре часа, до первого поворота он дошел минут за двадцать, так что дальше все лишь ждали, идти за ним никто не решился.

– Там что-то странное, – выдал он, как только ступил на площадку.

– Что именно? – спросил кто-то из толпы.

Он походил чуть по площадке, радуясь, что можно каждую секунду не упасть куда-то вбок.

– Дорожки какое-то время идут параллельно, а затем расходятся и где-то за четвертым поворотом мне встретилась странная конструкция, – сказал он и облизнулся, да уж мяса у всех навалом, а вот воды никто не запас. Я его отлично понимаю, корням в царстве камня и лавы негде добыть воды, так что сейчас я мучаюсь можно сказать за двоих.

– Дорожка вывела на широкую площадку на которой детские качели, – продолжил он рассказ.

– Качели? – скептически спросила Зоя.

– Да, знаете такие как на детских площадках, когда дети садятся на палку и подпрыгивают еле-еле, так и качаются.

– Дальше что? – поторопил я, а то еще не хватало рассказа о его детстве.

– Все, – виновато ответил он. – Там только качели.

– А дорога? Дорога куда ведет? – требовательно спросил я.

– А-а, дорога, – он задумался. – Да там нет больше дороги.

– А куда же идти? – спросила Лена обеспокоенно.

– Полагаю качели должны куда-то поднять, – предложил другой мужчина из толпы.

– Скорее всего, – согласился я с ним.

Доброволец шагнул на уже облюбованную дорожку и его друг шагнул за ним. Они осторожно прошли пару метров, как примыкающий камень к площадке от этой дорожке обвалился.

– Вот черт, – выкрикнула в страхе женщина из толпы.

– Быстрее за вами дорога рушится, – крикнула другая женщина им.

Они обернулись, но дорога больше не думала разрушаться.

– Не думаю, – высказался я. – Скорее всего на нее ступить могут только двое, а если везде такие же качели, то один поднимает другого, а второй остается или погибает.

Два друга переглянулись. Долго посмотрели друг к другу в глаза, а затем начали выкрикивать «цу е фа» и показали свой вариант игры «камень, ножницы, бумага», выиграл первый доброволец.

– А-а, ладно, – сказал его друг и они уже как-то более расслабленно пошли вперед.

– Полагаю надо сформировать пары, где нет друзей, – предложил я.– Так будет морально легче.

Все закивали, однако выбирать себе пару никто не спешит. Я взглядом выделил самого сильного из оставшихся мужчин и пошел на дорожку, все посмотрели на меня, а когда мои корни метнулись к нему и перенесли передо мной, то охнули, лишь от того, как за мной камень обрушился.

– Извини, но чего тут долго думать, – сказал я и подтолкнул его вперед.

Он хмыкнул и направился вперед, осторожно ступая. Я же кое как переставлял ноги, пытаясь сбалансировать вес корней с двух сторон. Мужчина сразу же оторвался скрывшись за поворотом.

Тот доброволец не соврал, в конце на площадке детские качели, вот только далеко не детского размера, метров двадцать, а то может и больше перекладина, что должна удерживать двоих, а в центре квадратные камни пронизанные веревкой, обрывки которой у каждого седока.

– Думаю не стоит спрашивать, кто проходит дальше? – с улыбкой спросил мужчина.

– Почему же, – ответил я. – Можешь спросить.

Он усмехнулся. Ну да, спрашивать глупо, я номинально тут главный, так что все логично, что кто-то должен пожертвовать собой, чтобы я прошел дальше. Может быть эгоистично, но другого варианта не вижу. Если не сейчас, то быть может через пару метров он все равно погибнет, а так хоть пользу принесет. Конечно же, у него тоже теплилась надежда, что он выберется отсюда живым или даже освободится пройдя все испытания, но раз он так быстро согласился на роль жертвы, то скорее всего трезво оценивает свои шансы. Я даже не знаю как долго он в игре, есть ли у него силы, так что репутация работает в данной ситуации на меня. Полагаю так или иначе он наслышан о моей жестокости, быстроте расправы над неугодными, непоколебимом авторитете, так что когда я выбрал его, он сразу все понял. Быть может ему тоже хочется чего-то там, но этот мир приучил меня очень давно, если чего-то хочешь, то добудь это. Полагаю в тюрьмах именно этот закон определяющий, и думаю он такого же мнения, поэтому нашу схватку он заведомо проиграл. А раз ничего изменить нельзя, то зачем мудить. Ведь если я и он не проходим дальше, а он сейчас мне не поможет, то я ведь могу на просторе его отыскать и тогда уже наша битва продолжится. Хоть сейчас за смерть он получит увеличение времени умиротворения в десятикратном размере, но это ничто по сравнению с моим гневом, когда я могу разорвать на части сразу. И свидетелей этому не так давно был весь город, когда музыкант решил на меня наехать.

– Спасибо за помощь, – решил я все же выразить благодарность.

Он кисло улыбнулся и толкнул одну из сторон качелей, те со скрипом сдвинулись, он залез на сидение и чуть опустил качели. Что ж пришла пора проверять, что это за аттракцион. Также толкнул качели, подведя себе посадочное место поближе. Стоило мне сесть как качели выровнялись, вес у нас разный, но видимо здесь это не играет никакой роли.

– Что дальше делать? – спросил я, глядя на него.

Он тяжело вздохнул и потянул на себя веревку, в центре которой каменные квадратные блоки.

– Пока тебя ждал, разобрался с конструкцией, – пояснил он, отвечая на мой взгляд. – Выход чуть левее, как поднимешься.

Я обернулся, и правда, не сразу заметишь, но да, там проход дальше. Мужчина все больше подтягивал к себе грузики, тем самым увеличивая вес со своей стороны, а меня подымая. Показалось, что я вообще-то могу дотянуться корнями, только подумал, как Бушрут протянул первый корень, как из лавы взметнулся столб огня, напрочь уничтожив корень.

За спиной мужчина усмехнулся.

– Думал потом тебя вытащить, – пояснил я.

– Не получится, – ответил он. – Тут четкие правило, спасать нельзя.

– Не совсем так, – произнес я.

– А как? – спросил он, пыхтя, видимо чем дальше тянешь, тем тяжелее, хотя вроде бы камни должны сами уже по наклонной скатиться.

– Нельзя решать кто виноват, кому жить и так далее, – ответил я. – Спасать надо было раньше, а сейчас мы как бы на собеседовании, где уже разбирают каждого в отдельности, ведь сюда можно заходить и одному, а не многотысячной толпой.

– И как бы ты сейчас тогда поднялся? – с натугой спросил он, подтягивая камни еще чуть ближе к себе.