– Ваше первое с Даниилом Анатолиевичем знакомство? – продолжал Яблочков, и снова отрицательный ответ.

– Хорошо, – рассеяно пробормотал Яблочков, водя пальцем по экрану планшета.

– Что в этом хорошего? – эмоционально воскликнул Николай.

– Держите себя в руках и не пугайте Анаит, – спокойно велел Даниил, и, подойдя ближе, взял жену за руку. Несколько секунд Николай буравил его взглядом, но все же подчинился:

– Извините, больше не повторится.

– Все хорошо, – сказал Даниил Алисе, и она смогла разобрать в его голосе теплоту, обращенную только ей. Хотя, может просто очень хотела это услышать и воображение помогло?

За последнюю неделю Алиса не раз чувствовала себя очень одинокой и даже брошенной. Не хватало необходимости кого-то любить, за кем-то ухаживать. Алиса не могла перестать реагировать на каждый шорох. Иногда даже просыпалась по ночам, от случайного шума, с мыслями о том, что нужно покормить Нику. И никак не могла понять почему руки не поднимаются. Да и ноги не двигаются. А потом реальность накатывала на неё, как товарняк на сладкую вату. И хотелось одновременно и разорвать каждого ублюдка, виноватого в смерти Ники, и рыдать, рыдать, рыдать! Пока сердце не вытечет из груди со слезами. А вместе с ним и боль. Желание мстить все перевешивало, и на утро Алиса приступала к тренировкам с удвоенным рвением.

Но когда заканчивались процедуры, тренировки, занятия с логопедом, помогающим восстанавливать речь, накатывало одиночество, чувство собственной ненужности, которое отступало, только когда приходил Даниил. Ему даже говорить не требовалось. Достаточно уже того, что он находился рядом, молчаливо поддерживая и перекладывая проблемы на свои плечи.

– Анаит, – снова заговорил Яблочков, – ты знаешь, что такое таблица умножения?

– Да.

– Два умножить на ноль? – без паузы спросил Яблочков.

– Ноль, – медленно, тщательно выговаривая каждую букву, ответила Алиса.

– Очень хорошо, – Яблочков снова сделал пометку и переключился на другую тему: – Ты помнишь фильмы или сериалы?

– Да.

– Ты знаешь, как выглядит рыба?

– Да.

Прошел ещё почти час таких вопросов, перемежающихся с вопросами, касающимися Анаит: помнит ли, сколько ей лет, как долго замужем за Даниилом, есть ли дети и так дальше. Вопрос про детей сильно взволновал Алису, поэтому стал последним. Даниил тихо ответил вместо неё:

– Детей пока нет, – в его голосе слышалось сожаление, но Алиса не знала, к чему оно относилось – к тому, что детей нет, или к тому, что Яблочков вообще поднял эту тему.

Яблочков закончил с пометками и наконец, заговорил:

– Анаит, я готов поделиться результатами осмотра и прошу отнестись к моим словам спокойно, – снова начал со слов успокоения Яблочков. – Два года назад ты попала в тяжелейшую аварию, и помимо других травм, получила и тяжелейшую черепно-мозговую травму. Следствием травмы стала диссациированная амнезия. Если объяснить по-простому, ты потеряла память, но не обо всем. У тебя сохранились большинство знаний, полученных за всю жизнь, но ты не помнишь ничего, что связанно непосредственно с твоей личностью. Поэтому ты не узнала собственное отражение. Понимаешь, что я говорю, Анаит?

Алиса медленно кивнула. Вот, значит, к чему постоянные тесты и как медики объясняют то, что пациентка, выйдя из комы никого не узнает! Этот диагноз стал просто подарком свыше. Если бы не он, то сложно бы объяснить, почему Анаит до комы знала, только малавийский, а после вдруг заговорила на английском, русском и испанском. К тому же, наверняка будут те, с кем она дружила, но Алисе они будут не нравиться и наоборот. Судя по фото в Инстаграм, которое тогда показал Яблочков, Анаит довольно хорошо разбирается в кремах для лица или в видах покраски волос, но даже не представляет, как пожарить яичницу. И круг общения, вероятно, имеет соответствующий.

Возможно, родители Анаит так ведут себя, именно поэтому? Ведь если так подумать, то сейчас перед ними сидит тело, имеющее отношение к их дочери, а не она сама.

Но по здравом рассуждении Алиса отказалась от этой мысли. Если бы такая беда случилась с Никой, то она сделала бы все возможное, чтобы вернуть ей память. Не важно, что бедняжка помнит, а что нет. Ника все равно оставалась бы её дочерью.

– Анаит? – встревоженный голос Яблочкова прервал нить рассуждений. – Не расстраивайся из-за потери памяти. Вполне возможно, что это временно, и постепенно воспоминания о прежней жизни вернуться. Главное, что мозг пострадал не настолько сильно, как мы боялись, и двигательные функции тела можно восстановить на восемьдесят процентов точно. А то и на все сто. Понимаешь, о чем я говорю?

Алиса медленно кивнула.

– Семья поможет тебе встать на ноги и восстановить утраченные воспоминания, – приободрился Яблочков, видя, что обошлось без припадков. – Лечение не будет быстрым, но ты вернешься к привычному образу жизни… – Яблочков хотел сказать ещё что-то, но одернул себя и поправился: – Ты сможешь жить полной жизнью.

Интересно, о чем доктору запретили говорить? Или он просто боится, что-то ещё обещать? Боится последствий, если обещания не сбудутся?

Вместо ответа Алиса снова кивнула.

– Мы с тобой, родная, – все же схватила её руку плачущая Эрмина и поцеловала тыльную сторону ладони. – Мы тебя очень любим.

– Не плачь, – попросила Алиса. У неё сердце разрывалось от того, что приходилось обманывать бедную женщину. Она представить не могла, как будет смотреть всем в глаза, если однажды вскроется правда. Ей ли не знать, как болит сердце матери по потерянному ребенку? Это равносильно тому, что дочь умерла бы дважды.

Николай вытер скупую мужскую слезу. Алисе вдруг подумалось, что Анаит верно самая младшая в семье. Обычно отцы так трепетно относятся именно к младшим дочерям.

Даниил просто продолжал держать её за руку. Его не сдвинули бы с места ни потоп, ни ураган, ни землетрясение. А вот слова Яблочкова смогли:

– Анаит испытала сильный стресс от услышанного. Давайте оставим палату ненадолго, чтобы она могла отдохнуть перед процедурами.

Эрмина ещё раз поцеловала руку Алисы и пообещала:

– Я скоро приду, родная. Все будет хорошо.

Николай коротко пожелал:

– Отдыхай и поправляйся, – прежде чем взять жену за руку и вывести из палаты. От неё не укрылось, что он не попрощался ни с Яблочковым, ни с Даниилом. Или между ними ссора, о которой не говорят, или Николай собирался продолжить разговор, когда они покинут палату.

Яблочков вышел следом. Даниил заправил волосы ей за ухо, чтобы не мешали. И так это получилось – нежно, интимно, что Алисе захотелось схватить его за руку, удержать. Она никогда не думала, что мир вокруг может становится светлее и теплее только от того, что кто-то стоит рядом.

– Поспи, – сказал Даниил вместо миллионов слов о любви. – Отдыхай, поправляйся, становись на ноги. Когда проснешься, я буду рядом. Не зависимо от того, вспомнишь меня или нет, я буду рядом. Всегда буду.

И тоже вышел из палаты. Алиса думала о нем, о том, как искренне, преданно Даниил любил Анаит. Ни авария, ни кома, ни два года безнадежного ожидания не смогли стереть это чувство из сердца.

Никто никогда не любил так Алису, и у неё даже проснулась глупая зависть. И сожаление от мыслей о том, что Даниил стал бы идеальным папой для Ники…. Если бы смог полюбить кого-то такого, как Алиса.

Мысли лихорадочно сменяли друг друга. То она думала о родителях, то о лечении и амнезии, то о Нике, то о мести. В конце концов, сильно разболелась голова, и Алису сморил тяжелый сон.

Алиса обессиленно оперлась на Альберта Игнатьевича.

– Бесполезно! – сквозь слезы прошептала она. – Все бесполезно…

– Не говори так, – подбодрил рослый мужчина. – У тебя отличный прогресс…

– Хватит! – не выдержала Алиса.

Конечно, грубо с её стороны так прерывать, и физиотерапевт не заслужил такого отношения. Альберт Игнатьевич делал все возможное, чтобы поставить Алису на ноги и снова научить ходить. Не его вина, что спустя несколько шагов в ногах начинался тремор. Мышцы разучились правильно держать тонус, каждый шаг отзывался мучительной болью и сильным напряжением. Если бы Алису попросили описать её состояние, то она сказала бы, что правая нога слишком вялая из-за чего не удается даже толком согнуть в колене, а левая постоянно напряжена до такой степени, что каждый шаг отзывался болью не то, что в руках-ногах, даже в волосах! Из-за боли тело при движении перекашивало то в одну, то в другую сторону. В итоге либо Алиса падала от боли, либо от того, что не может опереться на ногу, потому что та безвольно сгибается.