Алиса закатила глаза. Объяснение казалось шитым белыми нитками:

– Не они же посадили меня пьяной в машину, и толкнули на встречку, под колеса другой машины.

– Не они, – не глядя в глаза согласился Даниил, и осторожно, словно каждое слово было шагом по минному полю, добавил: – Но Эрмина Кареновна и Николай Александрович считают себя виноватыми в том, что ты оказалась в той машине пьяной. Им кажется, что их решения привели к таким последствиям. Если бы не выбор, сделанный ими, все могло бы сложиться по-другому.

– Какие решения? Какой выбор? – нахмурилась Алиса. Подозрения, что все куда сложнее, чем казалось изначально, превратились в твёрдую уверенность.

Даниил молчал довольно долго, и Алиса уже начала бояться, что он так ничего и не скажет. Но все же не стала торопить. Ему нужно время, чтобы оформить мысли в слова. И проявленное терпение себя оправдало:

– Анаит, не скрою, я надеялся, что до этого разговора не дойдёт. Но раз эта тема всплыла, скрывать правду я тоже не стану. Между нами не будет лжи. Не в этот раз.

Алиса напряглась от слов «не в этот раз». И чуть не спросила: «А в прошлый раз без этого не обошлось?». Даниил опередил её, заговорив первым:

– Мы с тобой поженились не потому, что любили друг друга, а потому, что я и твой отец об этом договорились. Наш брак – деловая сделка и не более, – сухо рассказал он. Никаких попыток смягчить удар. Только голые факты. – Мои родители эмигрировали в Чехию из России. Там мой отец построил гостиничный бизнес, а я, когда перенял бразды правления на себя, существенно его расширил и начал разработку новых направлений. Наши филиалы появились во многих странах – Болгария, Венгрия, Россия, Польша. Но мы так и не смогли закрепиться в Малавии. Это большая и богатая страна, но здесь многое решается благодаря родственным связям. Мой отец несколько раз пытался открыть тут отель, но его душили конкуренты. Поэтому я согласился на брак, ведь мне очень нужны связи твоей семьи.

– Так… ты на самом деле никогда меня не любил? – Алиса понимала, что не имеет права осуждать за события тех дней, или испытывать негативные эмоции, но почему-то ей было больно слышать эти слова. – Мы были несчастны?

Даниил крепче сжал её руки и заговорил куда эмоциональнее, чем прежде:

– Наша свадьба состоялась по договоренности, и все стороны были довольны: я смог занять новую нишу и расширить бизнес, который все еще развивается; твой отец нашел дочери богатого мужа, а у тебя появилось все, чего ты только хотела. Я оплачивал любые твои капризы, позволял жить так, как ты не жила до замужества… – немного помолчав, он тяжело вздохнул и признался: – Я прощал все измены, ведь ты не любила меня. Но я этого и не требовал. Мне хватало того, что ты не выставляла меня рогоносцем абсолютно открыто, и делала вид, будто мы счастливы в браке. Ты добросовестно выполняла свои обязанности в нашем браке: сопровождала на приёмах, когда нужно, знакомила с нужными людьми, и со стороны все выглядело абсолютно естественно, ведь вы знакомы с детства.

Он перевёл дух и продолжил:

– Я не заметил, как влюбился. Просто однажды осознал, что люблю собственную жену, на которой женился по расчету. Но ты меня не любила. Я начал ухаживать, приглашать на свидания и отчаянно надеялся, что из вранья, на котором построен наш брак, появится что-то настоящее. Но произошла авария. Ты два года пролежала в коме, и никто уже не надеялся на положительный исход. Много раз у меня почти опускались руки. Трудно бороться за тебя со всеми. Но я находил в себе силы не сдаваться – искал новые методики лечения, лучших врачей, адвокатов, просил небо вернуть тебя, и дал клятву, что если ты очнешься, то все изменится. Никакого вранья и лжи. Либо ты полюбишь меня, и мы будем счастливы, либо я отпущу тебя. Но мы больше не будем жить так, как жили до аварии.

Алиса смотрела на Даниила, не в состоянии найти хотя бы междометия в ответ на это признание. Мысли в голове водили адский хоровод, и ухватиться за одну никак не получалось. Алиса думала о родителях, которые выдали дочь замуж по расчету; о Нике и о том, смогла бы так с нею поступить; о Данииле и Анаит.

Внезапно её как громом поразила одна единственная мысль. Она вспыхнула как костер, пока свет остальных мыслей больше напоминал пламя свечей, поэтому Алиса смогла сосредоточиться на ней. Точнее, на вопросе, который нужно задать:

– Но ведь я не она, – осторожно сказала Алиса, – не та женщина, которую ты любишь, и уже никогда ею не буду. За что бы ты не полюбил ту Анаит, это уже никогда не вернется.

Даниил на мгновенье посмотрел в сторону, затем твердо сказал:

– Знаю, и принимаю это. Но не думай, что я от тебя отказался. С каждым днем я все больше узнаю женщину, проснувшуюся после двухлетнего сна, и она мне все больше нравится. Я вижу в тебе некоторые черты, за которые полюбил тогда: при всей легкомысленности, ты остаешься целеустремленной и умеешь добиться желаемого, чего бы это не стоило. Например, борешься с собственным телом за контроль и не сдаешься. Ты никогда не падала духом, и справляешься с полной потерей личности куда лучше, чем многие из тех, кто был на твоем месте. Это не мое предвзятое мнение, даже Яблочков об этом говорил. Мы ждали психозов, нервных срывов, истерик и даже асоциального поведения. Такая реакция психики была бы нормальной в данных обстоятельствах. Но ты, – тут он поцеловал каждую её руку, словно благодарил, – такая молодец! Держишься, работаешь над собой, своими эмоциями и даже развиваешься! Ты прежняя, и в то же время, в тебе появилось много нового поражающего, удивляющего и увлекающего. Все, кто тебя знал видят перемены! Ты начала читать книги, интересуешься новостями, аналитикой. Стала добрее, мягче и спокойнее. Раньше в тебе было много экспрессии и даже агрессии. Ты ни во что не ставила слуг. А сейчас? Медсестры и врачи относятся к тебе очень хорошо!

Даниил снова поочередно поцеловал ей руки:

– Мне очень нравится женщина, с которой я сейчас провожу время. Я не хотел бы ничего менять в тебе. Ты идеальна, – искренне сказал он, и Алиса могла расплакаться от осознания того, что можно хоть с кем-то не притворяться Анаит, что хоть кому-то пришлась по душе Алиса.

И когда Даниил наклонился, чтобы поцеловать её, не отстранилась. Она уже давно прониклась к нему симпатией, и была благодарна за все, что он для неё сделал, за то, что воспринимал такой, какая есть, за возможность не быть одинокой. Алиса осознавала, что для Даниила поцелуй значит нечто другое, то, чего пока не могла ему дать. Но так нуждалась в его силе и поддержке, что не собиралась разубеждать.

Трудно быть одной против целого мира, постоянно играть роль. С Даниилом можно хотя бы на время стать собой. Он – гавань, в которую будет заплывать её корабль после шторма.

Эрмина Кареновна пришла в гости на следующий же день. Алиса могла дать руку на отсечение – без Даниила тут не обошлось. Вот такой он человек – стоит сказать о том, что чего-то хочется, и планеты выстроятся в одну линию, если нужно, но желаемое окажется у неё.

Алиса наблюдала за Эрминой Кареновной из окна палаты, пока та разговаривала с Яблочковым. Мать Анаит выглядела немного осунувшейся, словно всю ночь не спала, и подавленной, но старалась держаться бодро. Темно-синее платье только подчеркивало нездоровый, почти серый цвет кожи. А ещё женщина будто постарела на несколько лет за прошедший месяц.

Наблюдая за разговором, Алиса впервые задалась вопросом: а правильно ли поступила, заставив бедную женщину прийти? Видно же, что для Эрмины Кареновной все происходящее дополнительный стресс. Каково ей сейчас? Идти на встречу к дочери, которая может на всю жизнь остаться калекой. Но даже если и не останется, то точно никогда не будет сама собой. Каково так жить? Каждый день просыпаться с мыслью, что все случилось по её вине?

У Алисы не каменное сердце, и все же отступать поздно.

Эрмина Кареновна выслушала Яблочкова, и нетвёрдым шагом подошла к палате, выглядя и радостной, и встревоженной, и измождённой одновременно. Алиса некстати вспомнила, что выглядела так же, когда у Ники начали резаться зубки. В те дни детская буквально превратилась в филиал ада на земле! Поднялась температура, пропал аппетит. Ника постоянно плакала и очень плохо засыпала. Алиса делала все, что могла, чтобы облегчить состояние дочери – купила много игрушек, которые можно жевать, помогая десне прорезаться, мазала мазью, чтобы снять болевой синдром, давала жаропонижающее и постоянно находилась рядом. Отчасти это помогало, но чаще только забывшись беспокойным сном Ника успокаивалась. Иногда Алиса не в состоянии успокоить дочь или как-то помочь ей, просто сидела рядом и плакала рядом. К счастью, первый зубик прорезался меньше чем за неделю. Второй тоже резался дня четыре. А остальные три уже лезли легче.