В дверном проеме стоит мальчик.

– Что такое, приятель? Что ты там увидел? В саду кто-то есть?

Я лежу, не шевелясь. Халтуришь, Сорока, говорю я себе, снова ощущая нервную дрожь. Не успела забраться внутрь, а тебя уже заметили.

Однако собака не лает и не рычит. Она… квакает. Правда-правда. От изумления мне хочется расхохотаться. Сдержаться сложно: даже ущипнув себя за нос, я все равно едва не фыркаю.

– Что ты там нашел, Вольтер? – снова спрашивает мальчик.

Этот Вольтер — утка. Настоящая, живая утка. Да еще какая красивая! Знаете, такие с белоснежным оперением… на вертеле получаются просто объедение. Сам мальчишка тоже не промах: крепкий, на вид здоровый, лицо честное, темные волосы собраны в хвост. И я снова удивляюсь странному заказу: чем же эта семья так насолила миссис Делакруа? Видимо, сильно ее обидели, раз она наняла воришку.

Я лежу, уткнувшись лицом в грязь, и жду. Мальчик с уткой ушли обратно в дом. Я считаю до пятидесяти, делаю глубокий вдох и ползу к двери. Она заперта, и ключа нет. Но это меня не останавливает: старой шпильки и немного внимания достаточно, чтобы дверь со щелчком распахнулась.

За дверью в глубь дома ведет коридор. Я прохожу внутрь. Гладкие каменные плиты греют мне ноги. Я прохожу сквозь кухню. Тут пахнет едой – мясом, чесноком… У меня текут слюни, но я стараюсь не отвлекаться. Если получится, захвачу еды на обратном пути.

Вверх по лестнице, сказала миссис Делакруа. На верхнем этаже. Иди в кабинет на чердаке.

Поднявшись по лестничному пролету, я выхожу в застланный ковром и освещенный свечами коридор. Похоже, он тянется по всей длине дома. Вот ведь незадача: хотя все двери заперты, из-под некоторых льется свет. Я слышу покашливание и тихие голоса. Значит, в доме еще не спят. Так себе ситуация. Сердце начинает колотиться у меня в груди. Медлить нельзя.

В конце коридора я вижу еще одну лестницу: она-то мне и нужна. Узкие крутые ступени ведут вверх, на чердак. Как хорошо, что я нашла дорогу. Свет свечей сюда не доходит, да и голоса тоже. Тут тихо. В густой, как масло, темноте я на ощупь пробираюсь вверх.

За лестницей лишь одна дверь. Одна комната. Даже во тьме тишина здесь кажется иной: плотной, приглушенной, словно за стеной из книг. Я чувствую запах кожи, сальных свечей и чернил. Под ногами похрустывает бумага. Должно быть, это и есть кабинет.

Ларчик, сказала миссис Делакруа. Обтянутый красной кожей с золотым узором. Замок спереди. А на крышке инициалы: Ж. М.

Сейчас эти сведения совершенно бесполезны: здесь так темно, что я не вижу и собственного носа. А читать я и вовсе не умею, так что инициалы придется угадывать.

Выставив вперед руки, я медленно пробираюсь в глубь комнаты. Где же этот ларчик? Меня уже охватывает отчаяние, как внезапно я натыкаюсь пальцем ноги на что-то твердое. От боли у меня вырывается крик – долгое беззвучное Аааааа!! Я прыгаю на одной ноге, потирая другую рукой.

И тут до меня доходит: это ведь и есть ларчик! Это на него я налетела в темноте. Опустившись на четвереньки, я как следует его ощупываю. Так и есть, обтянутый кожей, спереди замок. Прямо как и говорила миссис Делакруа. Я расплываюсь в улыбке. Нашла!

Однако времени ликовать у меня нет. Нужно унести этот ящик наружу. Не сказать, чтобы он был тяжелым, но очень уж неудобно его держать. Повсюду острые углы, да еще и такой громоздкий, что в бедро не упрешь. Однако удача была на моей стороне, и путь вниз оказался быстрым и тихим.

Оказавшись на первом этаже, я пустилась бежать, на одном дыхании промчалась через кухню. Как только получу свои пять монет, куплю целую коробку пирогов с каштанами у Ланселота, вот увидите!

Осталось совсем чуть-чуть. Я уже у самой двери и даже чувствую ледяной сквозняк, задувающий снаружи. Осталось только спуститься с крыльца, завернуть за угол и…

Я останавливаюсь как вкопанная.

Стоя ко мне спиной, мальчик с уткой рассматривают дверь.

– Но я ведь ее запирал, как сейчас помню, – говорит мальчик. – Как хорошо, что тебе опять нужно облегчиться, Вольтер. А то бы дверь так и осталась незапертой всю ночь!

Он что-то подозревает. А я нервничаю. Он не должен меня увидеть. Замахнувшись кулаком, я сбиваю фонарик над головой. Он с громким звоном ударяется об пол. Забрызганный осколками коридор погружается во тьму.

– Стой на месте! Не двигайся!

Судя по голосу, мальчик напуган не меньше меня.

Я лечу в сторону двери и врезаюсь в него, сбивая с ног.

– Не уйдешь! – вскрикивает мальчик.

И вот он хватается за противоположный край ларца. Я обхватываю ящик руками и тяну на себя.

– Пусти! – громким шепотом приказываю я.

– Это ты пусти!

Он дергает ларчик, и я дергаю в два раза сильнее.

Раздается хруст, потом треньканье, и замок на крышке распахивается. Ларчик кренится, и на пол льется целый водопад бумаг. Я бормочу проклятия. Принеси мне все и не открывай замок, приказала миссис Делакруа.

Ну что ж, ей придется довольствоваться тем, что есть. Выпуская из рук ларчик, я хватаю охапки бумаг и пихаю их под одежду.

– Нет, тебе нельзя! – кричит мальчик, по звукам догадавшись, чем я занята. – Они нам нужны! Это важно!

Но ведь не уходить ж с пустыми руками: мне нужны доказательства, что я побывала в доме. Особенно если я хочу, чтобы мне заплатили.

– Тебе нельзя их забирать, – умоляет мальчик. – Пожалуйста, не надо.

Навстречу нам по коридору движется фигура со свечой в руке.

– Что тут за шум?

Я кидаюсь к двери. Не хочу засиживаться в гостях, особенно у людей, которых я только что обворовала. В моей голове бьется единственная мысль: бежать, бежать, бежать.

Лишь у реки я осмеливаюсь обернуться. Улицы темны и пустынны, как им и полагается в ночное время. Какое облегчение. Убедившись, что за мной не следят, я замедляю шаг и разматываю шарф. Под одеждой шуршат бумаги. Думаю, что я все сделала правильно… однако внезапно меня охватывают сомнения. Миссис Делакруа сказала, что ей нужен ларец, а я несу ей лишь его содержимое. Да и то половина бумаг осталась на полу.

Силы покидают меня вместе с хорошим настроением. Я устала и проголодалась. Скорее бы уже забрать деньги и забыть обо всем этом. Если она скажет, что пять монет я не заслужила, что ж, соглашусь на четыре. В крайнем случае сойдут и три. Все равно таких огромных денег я раньше и не видела.

Мы договорились встретиться за дорожной заставой. Слева от нее через долину ведет узкая тропинка. В конце тропинки – ворота. Миссис Делакруа пообещала прийти к этим воротам, когда пробьет четыре.

Времени у меня вагон, но я спешу добраться пораньше: там, под живой изгородью, я оставила Коко, замотав его в куртку. Не хочу, чтобы лисы нашли его первыми.

Вышедшая луна бросает на дорогу тени. Я помню, что над моей головой по-прежнему ясное и яркое небо, и это придает мне спокойствия. А вот и застава. Я поворачиваю налево… и тут замечаю на земле следы. Человек, очевидно, шел один. Следы крупные, с отпечатком тонкого каблука.

Я втягиваю голову в плечи. Она пришла заранее.

Следы идут до самого конца тропинки. Я очутилась в самой настоящей деревне: живые изгороди в человеческий рост, луга, залитые серебром лунного света. И вот наконец тропинка заканчивается. Передо мной ворота. На ворота опирается темная фигура: меня ждет миссис Делакруа. Предполагалось, что все будет наоборот. От этой неожиданной перемены мне немного не по себе.

– Вы сказали, что придете в четыре, – сообщаю я.

– Я от природы нетерпелива, – отвечает она.

Надеюсь, ее не разочарует, что я принесла лишь бумаги.

Я замечаю, что миссис Делакруа держит что-то в вытянутой руке. Словно боится этого предмета или испытывает к нему отвращение. Или и то и другое сразу.

– Не делайте ему больно! – кричу я.

– Мы просто пообщались, – говорит она холодно.

Я нервно облизываю губы. Сердце у меня колотится со страшной скоростью, и я никак не могу его угомонить. Я протягиваю руку, но она не выпускает сверток.