Мужчина — огромный, страшный в своей ярости от боли и злости — матерится и тянется к оружию на поясе.

— Ах ты, мокрощелка, — рычит он. — Убью, тварь. Малолеток сказали брать живьём, но кто вас считать будет?

Не глядя, изгой нащупывает рукоятку пистолета и достаёт его из кобуры. Как заворожённая, Скай наблюдает за его движениями, не в силах пошевелиться. «Территория зачищена и проверена, — бьются в её голове слова Фора. — Волноваться нет причин». На неё накатывают гнев и обида, правая ладонь обхватывает цуку[2].

Изгой замирает, так и не подняв оружие. Жгучая боль, которая пульсирует в его разодранной шее, перемещается вперёд и опускается вниз, разливаясь по животу до самого паха. Из ослабевших пальцев выскальзывает пистолет.

Мужчина хватается за горло и бестолково смотрит на окрашенные красным руки. Потом он переводит взгляд вниз, и глаза почти вылазят из орбит от удивления — его обтянутое серым свитером выступающее брюхо раскроено по диагонали, оттуда уже вываливаются смердящие внутренности. Одной рукой изгой пытается удержать кровь в перерезанном горле, а второй стянуть края разреза на животе.

— Ты что сделала, сука? — булькает его голос в предсмертном сипе.

— Кажется, я убила тебя, — говорит Скай.

С лезвия катаны бордовые капли стекают на землю у её ног.

Скай подбирает пистолет и засовывает его за пояс. Осевшее мешком тело не производит на неё никакого впечатления. Она только что убила человека и ничего не чувствует — ни радости, ни раскаяния. Может быть, что-то из этого придёт к ней позже, но пока она думает лишь о том, что владеть приёмами кэндзюцу, конечно, хорошо, однако и иайдо[3] тоже иногда бывает полезным. Своим выводом Скай хочется поделиться с дедушкой, и её губы кривятся в усмешке от несвоевременности такого желания.

Она убирает клинок обратно в ножны — Z-образный удар получился идеальным, дед мог бы гордиться ею.

А мир тем временем сходит с ума.

Осознание этого накрывает её волной сразу, как она оглядывает поле, на котором должна была состояться игра. Скай видит оторванную голову урождённого неофита, его ирокез почти не помялся. Видит женский труп с изящными длинными ногами — даже в смерти Лили не утрачивает своей привлекательности, хотя в её груди зияет дыра, а полчерепа снесено и видно мозг.

У синей базы невысокий изгой в кожаной безрукавке с размаху впечатывает приклад в лоб рыжему парнишке-неофиту, на лету подхватывает обмякшее тело, не давая ему упасть, и грузным шагом направляется прочь со своей ношей.

В дальнем конце площадки, под одной из игровых вышек, сквозь копошащуюся серую массу афракционеров мелькают рыжие кудри Ру. Туда уже спешит Мора, перепрыгивая через поросшие мхом коряги, её чёрный гребень сбился набок, а рот открыт в исступлённом крике. Она врезается в нападающих, сшибая одного плечом, другому стреляя в упор прямо в лицо. На короткое время изгои расступаются, но силы слишком неравны, и стена из их спин снова смыкается как кошмарное море. До Скай доносятся звуки выстрелов, возгласы бессильного гнева её старших товарищей и торжествующий вопль победителей.

Будто в страшном сне Скай видит, как неофиты — шестнадцатилетние подростки — храбро, на грани отчаяния, вступают в рукопашную схватку со взрослыми вооружёнными мужчинами, и проигрывают один за другим, падая под сокрушительными, безжалостными ударами кулаков и прикладов, оседая на руки своих противников, которые собирают бездвижные тела, словно безумные садоводы-селекционеры урожай.

Вокруг всё насквозь пронизано беспомощными воплями и стонами боли. Скай чувствует запах пороха, крови, пота и выхлопов двигателей — густой, вязкий, забивающий лёгкие и носоглотку смрад смерти. Злые окрики чередуются с отрывистыми приказами, свист мачете сменяют глухие удары плоти о плоть. Вместе с непрекращающимися очередями и одиночными хлопками выстрелов, рёвом драгстеров и отборной бранью, всё это смешивается в чудовищную какофонию, от которой кровь стынет в жилах и мутится разум.

Так не бывает… Такого просто не может быть!

Но вот совсем рядом, за упавшей бетонной балкой, снова кто-то хрипит в предсмертных судорогах, однако ещё борется за свою жизнь, и Скай различает фигуры изгоев, которые, словно шакалы, облепляют противника стаей. Их руки безжалостно, методично поднимаются и опускаются, огромные тесаки врезаются в чьё-то уже почти неподвижное тело, и от чавканья рассекаемой плоти, смачного хруста костей Скай трясёт мелкой дрожью, ей хочется бежать, забиться хоть в какое-нибудь укрытие и скулить от страха и ужаса.

Её охватывает отчаяние. Сейчас она уверена, что они все погибнут: их очень мало, нет оружия, от штаба Бесстрашия ехать больше часа — даже если лидеры увидели нападение сразу и тут же направили помощь, бойцы подоспеют, когда будет уже слишком поздно. Надежда только на отряд, охраняющий Стену вблизи Дружелюбия; если им отдадут приказ оставить свой пост и приехать сюда, то шанс ещё есть.

Скай с мольбой смотрит вдаль — туда, где на горизонте виднеются верхушки самых высоких небоскрёбов Чикаго.

Она не одна такая, в ком пробуждается первобытное желание бежать куда угодно, без оглядки, лишь бы подальше от этого безумия. В сторону Скай несётся стройная фигурка в чёрном, сзади её преследует изгой, настигает и почти уже хватает за плечо. Бегущая даже не пытается сопротивляться, она просто бежит изо всех сил.

Видя кого-то таким же беспомощным и жалким, какой только что ощущала себя сама, Скай встряхивается, её оцепенение проходит. От стыда волна жара прокатывается по телу, уступая место досаде. Как можно рассчитывать стать помощницей Эрика, если от вида кишок и пары трупов она застывает цементным столбом, словно распоследняя трусиха?!

Выстрел Скай точен, на лбу мужчины появляется небольшое отверстие, изгой нелепо вскидывает руками и падает.

Подбежавшая неофитка всхлипывает, в её глазах паника. Скарлетт.

— Оружие есть? — спрашивает Скай. Та молчит и только мотает головой. — Если дам пистолет, справишься?

Скарлетт кивает, делает над собой усилие и, наконец, произносит:

— Я была одной из лучших в стрельбе.

— Вот и хорошо, — говорит Скай. — Прикрой меня, я поищу ещё что-нибудь.

Они не задают друг другу ненужных вопросов, обе прекрасно понимают — сейчас не время обсуждать, что случилось, и разбираться, почему так происходит. Главное спастись, защититься самому и, по возможности, помочь товарищу. Главное — выжить.

Скай отдаёт пистолет, а сама приседает около тела Лили, шарит по карманам, ощупывает складки одежды. Винтовки, которыми были экипированы старшие, рядом нет. Скорее всего, афракционеры забрали драгоценный трофей. Скай не находит ни пистолета, ни даже ножа, и от бессилия скрипит зубами.

Справа, из-за деревьев, слышится звук мотора, и она поднимает глаза — в их сторону направляется трайк. Скарлетт касается плеча Скай:

— Смотри.

От группы изгоев, которые только что расправились с Морой и Ру, отделяются трое и двигаются к ним, остальные рассредоточиваются по территории. Скай с тоской понимает, что добежать до убитого изгоя, преследовавшего Скарлетт, и у которого, наверняка, есть оружие, она не успеет.

— Я беру трайк, а эти твои, — говорит Скай. — Не давай им подойти близко, стреляй, когда будешь уверена.

Скарлетт молча кивает. Троица афракционеров переходит на бег. В их руках автоматы, но они пока опущены.

Скай снова обнажает катану.

Одно из упражнений, которому дедушка её обучал, заключалось в том, что нужно было разбежаться, оттолкнуться ногами, перескочить через голову противника, кувырнувшись в воздухе, а когда приземлишься сзади, нанести удар по неприкрытой спине врага. Но Скай ни разу не проделывала такого с движущейся целью.

Машина приближается, водитель с трудом удерживает руль — трайк швыряет на кочках и рытвинах, но он не снижает скорости и неумолимо несётся прямо на девушек. Скай опускает голову, прикрывает глаза и глубоко вдыхает, как тогда, на ринге. Но сегодня ей нужно видеть своего врага, сегодня на кону стоит её жизнь.