— Если ты сейчас мокрая, значит тебе нравится то, что я делаю. А ты? — он сомневается, его достоинство прижимается к моей пояснице.

Ебать, какой он твердый.

— Вам не нужно зна…

— Вайлет… позволь мне почувствовать тебя, — он бормочет и снова мягко кусает мочку уха, заставляя меня чувствовать себя действительно мокрой.

— Нет, я…

Его пальцы скользят под талией моей юбки и останавливаются у моих трусиков, мягко потирая кожу.

— О, боже, — мой голос дрожит, и я ненавижу, как он заставляет меня чувствовать себя прямо сейчас, потому что он чувствует себя охуенно.

Мое тело хочет, чтобы его пальцы скользили дальше, но мой мозг кричит на меня, чтобы остановить это, прежде чем он пойдет дальше.

— Я хочу прикоснуться к тебе, почувствовать твою влажность, — дышит он. — Если ты действительно этого не хочешь, просто скажи мне, насколько ты мокрая.

— Мистер Томлинсон. Я… не могу этого сделать. Пожалуйста, прекратите, — прошу я.с большим трудом, хотя я чувствую, что я под кайфом от какого-то экстази, не то чтобы я знаю, каково это…

— Если ты желаешь, — его горячее дыхание ударило мое ухо еще раз, прежде чем его рука отступила, но не раньше, чем скользить по моей коже и заправлять мою блузку обратно.

— Но, Вайлет. Я могу сказать, что ты чувствуешь. Несмотря на то, что ты не признаешь этого, тебе понравилось, не так ли? — спрашивает он, позволяя мне обернуться.

Мои щеки розовые, и я чувствую, как я потею. — Я ничего вам не признаю.

— Но крайней мере, скажи мне это. Нравится ли тебе чувство доминирования над тобой? — спрашивает он.

Я смотрю в сторону,

— Я… очень неудобно.

Я в таком замешательстве. Я никогда не сталкивалась с чем-то подобным и никогда не думала, что меня может завести что-то настолько странное. Но я не могу отрицать, что мои трусики промокли. И у меня кишка тонка сказать ему об этом. Мне все равно не нужно ему говорить.

— Вайлет, ты позволишь тебя… коснуться? Только одно прикосновение. Тебе не нужно больше ничего говорить, и я получу ответ, — просит он, все еще стоя невероятно близко ко мне.

Я не знаю, что ответить. Ему, конечно, не нужно знать, возбуждает ли меня то, что он делает. Но я ничего не могу поделать с любопытством, которое я чувствую. Какой смысл в его желании узнать?

И незнакомые ощущения, которые я испытываю со второй секунды, как этот привлекательный мужчина толкнул меня к стене… — откуда они взялись?

— Вайлет? — давит он.

— Одно касание, — говорю я так тихо, что едва слышу себя.

Губы его шевелятся в радостной ухмылке, когда он подходит ближе, двигая одной рукой к моей юбке. Он слегка приподнимает подол, а его рука исчезает под ним. Хотя я совершенно подавлена и дрожу от застенчивости, мой живот хорошо скручивается, когда я чувствую, как его пальцы мягко вдавливаются в нижнюю часть моих трусиков, где больше всего… сыро.

Его рот превращается из ухмылки в губы, раздвигающиеся от удивления.

— Черт возьми, ты такая мокрая.

Я начинаю потеть еще больше и смотрю на землю, видя его руку под юбкой. Это зрелище потрясает меня. Я быстро оттолкнула его руку и отошла от стены.

— Не стоило вам этого позволять, — говорю я тихо, надеясь, что все уже за ужином.

На этот раз ему нечего сказать, его глаза никогда не оставляя меня, как будто он видит меня по-разному.

— Притворитесь, что этого не было, — бурчу я и прохожу мимо него из комнаты на ужин.

Я не могу избавиться от чувства, что хочется кричать, между ног. Его прикосновение что-то сделало, но я не совсем уверена, что, потому что у меня нет опыта в сексуальном плане.

Что же случилось?

========== Seven ==========

На следующей неделе я становлюсь идеальным ангелом.

Я избегаю Мистера Томлинсона любой ценой. Если я узнаю, что мне придется пройти мимо него в коридоре, я спрячусь в классе, пока он не пройдет.

После той странной встречи в гостиной, когда он коснулся меня там, я почувствовала, что должна спрятаться от него. Он пугает меня так сильно, и я чувствую себя непослушной маленькой девочкой рядом с ним.

Мне также легко избегать других девушек, потому что половина из них безумно раздражает. Лидия не моя самая близкая подруга в школе, но она моя соседка по комнате, поэтому я не могу ее избегать, хотя теперь она считает, что у меня фетиш на порку и не может это отпустить.

Например, какого черта.

А Мистер Томлинсон?

Ну, конечно, он, несомненно, самый привлекательный мужчина, которого я когда-либо видела, не говоря уже о самом очаровательном.

Но он должен быть тем, кто наказывает меня. Если бы он не был таким извращенцем и не отшлепал меня, я должна сказать, что встречалась бы с ним в одно мгновение.

Здесь я прячусь на огромном вишневом дереве на заднем дворе, мечтая о том, каково было бы быть в отношениях с ним, когда он обращается со мной, как с ребенком. Он шлепает меня, ради всего святого. Он не заботится обо мне.

Я перекладываю вес на толстую ветку, на которой сижу, и задираю юбку, потому что могу, когда никого нет рядом. Я чувствую себя бунтаркой, хотя и пытаюсь быть нормальным подростком.

Правила слишком строги, чтобы быть здоровым. Большинство из этих девушек, вероятно, сойдут с ума после выпуска.

Лазание по деревьям, конечно, против правил. Поэтому я должна вести себя тихо. У меня есть блокнот с чистой бумагой на коленях и изношенный карандаш, который я должна скоро заменить.

Я так высоко на дереве, что не слышу, как кто-то идет подо мной.

Рассеянно подбирая кору дерева, я позволяю ей провалиться сквозь пальцы и развеваться на земле. Мой ум сосредоточен на сцене передо мной, когда я планирую, как я собираюсь нарисовать прекрасный вид на далекие горные вершины с мерцающим озером на переднем плане и ветвями вишневого дерева, обрамляющими все это.

— Вайлет, — я слышу, как голос далеко подо мной кричит, и я прыгаю в панике.

Настороженно глядя вниз, я вижу Мистера Томлинсона, смотрящего на меня с поднятой бровью, положенной одной рукой на ствол дерева. У него есть кусочки коры в его волосах.

— Почему ты нарушаешь правила? — спрашивает он меня.

Честное слово, это не потому, что мне нравится, когда меня шлепают, я хочу сказать ему. Но вместо этого я говорю: — Пожалуйста, никому не говори.

Почему я должна это говорить? Конечно, он все расскажет. И он будет меня за это наказывать. Он не позволит мне сорваться с крючка. Конечно, нет.

Так же я напрягаюсь, потому что я назвала его на «ты», но ему, кажется, всё равно.

— Вайлет, спустись сейчас же, и пожалуйста, не сломай шею, — приказывает он мне, и я чувствую, как моя грудь сжимается, и мое сердце начинает биться быстрее в тревоге.

Я начинаю молча слушаться. Но в моей природе бунтовать, и поэтому я внезапно останавливаюсь.

— Да ладно, у меня нет на это времени. Мой офис, — говорит он нетерпеливо. — Я удивлен, что ты так долго не нарушала никаких правил. Это должно быть рекорд для тебя.

— Я пока не хочу спускаться вниз, — я вздыхаю. Он не полезет сам. Честно говоря, я понятия не имею, о чем я думаю, но я действительно хочу остаться и рисовать.

— Не заставляй меня повторять, — мрачно предупреждает он, и я слышу опасность в его тоне.

— Еще несколько минут. Я должен нарисовать эту сцену до захода солнца, — глупо, я понимаю. Я просто идиотка. Но мы все знаем, что к этому времени закат настолько прекрасен, что…

— Немедленно спускайся сюда. Вайлет, — гремит он, и внезапно я его начинаю бояться.

Я покорно закрываю блокнот и начинаю спускаться вниз. Я понимаю, что если он смотрит на меня, он может видеть прямо вверх моей юбки, и поэтому я пытаюсь использовать мою руку, чтобы держать мою юбку таким образом, где он не сможет видеть.

Последняя ветка идет путями от Земли и поэтому я сажусь на нее, готовясь спрыгнуть вниз. Он прямо подо мной, и я говорю: — Не могли бы вы подвинуться, чтобы я могла спрыгнуть?

— Нет. Я не хочу, чтобы ты поранилась. Сейчас поймаю тебя, — отвечает он и поднимает руки вверх, ожидая меня.