— Но я раздавлю тебя, — говорю я с сомнением.

— Нет, ты не будешь этого делать. Ты невероятно легкая. Хватит спорить, — он возвращается к закатанным глазам.

Прикусив губу, я сдаюсь и соскальзываю с ветки. Он тут же ловит меня за талию, и мои руки на его плечах для поддержки.

Наши лица слишком близки, во-первых, во-вторых, поэтому я быстро отступаю, как только нахожусь на земле. Он отпускает мою талию, а потом поправляет юбку.

— Ты такая непослушная. Вайлет. Почему так? — он тихо спрашивает, когда срывает лист с моих волос.

— Это просто в моей природе, я думаю. Сэр. Когда я хочу что-то сделать, я это делаю. Мне нравится лазить по этому дереву, и я это делаю. Даже когда скучно, я делаю это, даже когда скучная Мисс Уикхэм говорит мне этого не делать, — только после того, как я сказала, то я понимаю, что есть так много неправильных вещей о том, что я только что сказала.

— Надеюсь, вы понимаете, что только что назвали Мисс Уикхэм скучной. И ты не называла меня папочкой. Ты не можешь пройти и двух секунд, не нарушив правила, — он хихикает и берет мой блокнот.

— Эй! Я не люблю люди смотрят на это, — я ругаю его и пытаюсь вернуть, но он только грубо хватает меня за руку.

— Дорогая, не забирай у меня ничего, — хладнокровно говорит он, и я заставляю свою руку отступить.

— Вы не можете просто просматривать чей-то альбом. Пожалуйста, сэр… Папочка, — говорю я спокойно.

Он держит его в руке секунду, глядя на изношенную крышку. — Всего лишь несколько взглядов?

— Я бы предпочла, чтобы ты этого не делал, — бормочу я.

— Есть ли у тебя секреты внутри? — спрашивает он.

— Нет… Это просто… Отлично. Несколько взглядов, — я скрещиваю руки и смотрю на него, потому что чувствую, что он все равно посмотрит.

Он просматривает страницы, которые никто кроме меня никогда не увидел и мне вдруг захотелось его ударить.

Откуда взялось это насилие, я понятия не имею. Это просто… он просматривает мой личный альбом. Альбом для художника — это как дневник. Как он посмел?

— Они превосходны, — он размышляет.

— Сэр, я серьезно говорю, что мне не нравится, когда на это смотрят другие люди. Это личное, — я тянусь к нему, и он снова берет меня за руку.

Его взгляд поворачивается ко мне, и я прижимаюсь к стволу дерева, когда он делает угрожающий шаг ко мне. Он может выглядеть таким устрашающим, когда захочет. Прямо сейчас. Но черт возьми… это раздражает, как же жарко.

— Это настолько очевидно. Как ты можешь это отрицать? — он размышляет вслух, не нарушая зрительного контакта.

— Что? — я спрашиваю тупо.

Качая головой, он твердо говорит: — Пойдем со мной. Ты должна быть наказана.

Мой рот слегка раздвигается, и я хочу выкопать яму и зарыться в нее.

Последний раз мы разговаривали, когда он соблазнительно коснулся меня, и мне показалось, что он больше не будет меня шлепать. Но нет. Он думает обо мне только как о непослушной школьнице, которая нуждается в наказании.

— Пойдем в оранжерею, — он кивает в этом направлении, и я нахожусь, глядя на него, не двигаясь. — В любое время, — говорит он.

— Я буду повиноваться. Но если ты прикоснешься ко мне, как во время того наказания, я вызову полицию, — говорю я ему, с мертвенно серьезным выражением лица, и он опешил.

— Ты знаешь, что не можешь этого сделать. И кроме того, тебе явно понравилось мое прикосновение в прошлый раз, когда мы были одни, — он указывает на это.

— Ты морочил мне голову. Я не могла трезво мыслить, — защищаю я саму себя.

— Лгунья, — бормочет он, когда я отодвигаюсь от дерева в сторону оранжереи. Лучше бы там никого не было.

Блестящий зеленый газон все еще мокрый от разбрызгивателей, когда я тащусь к проклятой теплице впереди.

Мне нравилось это место. Теперь это будет запятнано воспоминаниями о том, как он наказал меня там.

— Где твоя палка?

— Нет. На этот раз я использую свою руку, — он отвечает, и я чуть не задыхаюсь от собственной слюны.

— Но, сэр. Я сказала тебе не прикасаться ко мне, — я останавливаюсь и поворачиваюсь к нему.

— Я знаю. И я не собираюсь. Не потому, что ты сказал мне не делать этого. Но потому что мне не хочется трогать тебя сейчас. Ты меня просто раздражаешь, — он вздыхает и подталкивает меня к двери зеленого дома. — Тебе лучше перестать так себя вести.

Я понимаю, что говорю с ним неуважительно и надеюсь, что он не вымещает это на мне, снова приковывая меня или что-то еще. — Прошу прощения, сэр.

— Вайлет.

— Что, если мы не одни? Там может быть кто-то рядом, — говорю.я, пытаясь оправдаться за то, что не назвала его папочкой.

— Мы, безусловно, одни. И я собираюсь запереть двери, — рассказывает мне он.

Мистер Томлинсон следует за мной в оранжерею и продолжает вести меня вниз по ряду больших кустарниковых деревьев. Он находит столик в конце и стоит рядом с ним. — Кажется, тебе стало слишком комфортно рядом со мной, Вайлет. Я не тот, к кому ты можешь быть нахальной. Я не буду этого терпеть. Ты здесь студент, а я твой учитель и твой каратель. Пришло время помочь тебе вспомнить это, — он жестикулирует к столу, и я глотаю, прежде чем медленно подойти к нему.

— А еще ты залезала на то дерево, назвала Мисс Уикхэм скучной, и не назвал меня папочкой. Дорогая, ты сегодня была очень непослушной.

Я просто стою и смотрю на стол, за которым сидела вчера, когда рисовала цветочный горшок. Став нетерпеливым, Мистер Томлинсон кладет руку мне на спину и заставляет тем самым меня наклониться назад и направляет нагнуться.

— Ты интригуешь меня, Вайлетт. Каждая другая девушка, которую я должен был наказать, снова начала следовать правилам через несколько дней после того, как я начал шлепать их, потому что я напугал их и сделал их такими неудобными, но ты. Ты настаиваешь на нарушении правил и действуешь мне на нервы, как будто хочешь наказаний.

— Пожалуйста, просто покончи с этим, — тихо прошу я и прячу лицо в сложенные руки, когда я наклоняюсь над столом.

— Когда ты будешь учиться?

— Папочка, пожалуйста, просто… — я шепчу и немного нервничаю, но он кладет руку на мою задницу, удерживая меня на месте.

— Ты сказал, что не-

— Я знаю. Сиди тихо. Я знаю. Просто не двигайся, — его рука убрана, и я молча вздохнула с облегчением.

Я не могу позволить ему снова прикасаться ко мне. Не тогда, когда он заставил меня чувствовать себя так, как я. Это было жарко и странно, и я не знаю, что думать. Он говорит, что мне нравится, а Лидия говорит, что мне нравятся шлепки…но я не…

— Так… мы можем начать? — его голос пробивается сквозь мои мысли.

========== Eight ==========

Я не понимаю, что задерживаю дыхание, пока Мистер Томлинсон не приказывает: — Дыши, Вайлет. Это не значит, что я собираюсь убить тебя.

Я не уверена насчет этого. То, как он ухмыляется с намеком на озорство, показывая ямочки, заставляет меня задаться вопросом, нравится ли ему шлепать меня.

Вообще-то, я с каждым днем все больше убеждаюсь, что ему это нравится.

Иногда я задаюсь вопросом, вырос ли он, рассказывая родителям, что он хотел дисциплинировать школьных девочек, когда он станет старше. Я бы не удивилась.

Нервно выдыхаю. Если бы я только могла отказаться от такого обращения. Но это просто невозможно. Моя мать, которая была впечатляюще мощной, послала меня сюда, и она не была бы счастлива, если бы я попыталась вернуться домой. Я уверена, что она не заботится обо мне и заботится только о принятии меня в заносчивости, снобизму, следованию правилам будущей герцогини.

— Так почему же я наказываю тебя? — Мистер Томлинсон плавно спрашивает, прислонившись к столу рядом со мной.

Я уверена, что он пялится на мою спину, но я слишком боюсь смотреть.

— Я забралась на дерево, — бормочу я просто.

— Что еще?

— Я назвала Мисс Уикхэм скучной, — добавляю спокойно. У меня большие неприятности. Кто называет директрису скучной прямо перед Мистером Томлинсоном? Я действительно такая идиотка.