— Лидия, стой! — я кричу на нее.

Она снова хихикает, но перестает меня раздражать. Ее нос вернулся в учебник. Это так больно, и я все еще чувствую треск его палки. Лед, который он так жестоко прикладывал к моей коже раньше, и цепи, которые привязывали меня к столу, как он соскользнул с моих трусиков на мои ноги; как его рука ласкала мою задницу так нежно между шлепками; как его палец скользнул по моей…

Подождите, куда мои мысли уходят? Я качаю головой, чтобы очистить эти неприятные воспоминания.

––––—

От Автора: Делитесь своими мыслями! Заметили изменения?

Некоторые из вас могут заметить изменение количества полученных Вайлет шлепков. Первоначально я подсчитала отдельные шлепки, и это было похоже на 18 980 или что-то еще. Что кажется вроде сверху (13 каждый день в течение 4 лет?).

Поэтому я решила посчитать все наказание в целом и сделать число более правдоподобным. И поэтому, если бы она была наказана, в среднем, два раза в неделю в течение четырех лет, это было бы около 400. Я думаю, лол. Я завалила математику, чтобы окончательно сойти с ума.

Я не знаю, имело ли это смысл, но дайте мне знать, если вы думаете, что я сделала хороший выбор, изменив это.

========== Six ==========

Я наношу косметику на задние части ног, чтобы скрыть красный цвет, потому что если я нагнусь, люди смогут увидеть следы. И я не хочу, чтобы люди спрашивали об этом.

После того, как я освежилась, я покидаю свою комнату еще задолго после ухода Лидии и направляюсь ужинать. Я быстро иду и прохожу открытый дверной проем, который ведет в гостиную наверху.

Как только я прохожу мимо, из щели в двери протягивается рука и зажимает мне рот. Другая рука нападавшего обхватывает меня за талию и тянет через занавески.

Испуганный вздох, который я выпустила, приглушен в руке, но затем я слышу: — Это только я, сиди тихо!

Хватка Мистера Томлинсона сильна, и он толкает меня к ближайшей стене, так что я смотрю на нее, и я не вижу его позади себя.

Дверь закрывается с мягким щелчком.

Неожиданный трепет проносится через меня.

— Что вы здесь делаете? — смиренно спрашиваю его я, когда он убирает руку от моего рта, но затем двигает ее, чтобы держать мои бедра обеими руками. Он прижимает меня к стене.

— Я слышал, как ты и твоя соседка кричали в своей комнате, — он шепчет мне на ухо, и я замираю.

Все мое тело напрягается от страха, а потом дыхание учащается. Он должен знать, что я ругалась! Я знаю, что не могу принять еще одно наказание так скоро.

— Я слышал, как Лидия что-то выкрикивала. И это привлекло мое внимание, — его губы касаются моего уха, когда он говорит тихо, так что никто нас не услышит.

Все мое тело дрожит. Меня пугает, насколько я уверена в себе обычно, но когда Мистер Томлинсон рядом, я чувствую себя слабой и жалкой, и точно так, как должна чувствовать себя непослушная маленькая школьница.

— Ты помнишь, что она сказала? — он уговаривает меня, но я молчу, главным образом потому, что я не могу говорить, пока его пальцы впиваются в мои бедра.

Я чувствую, как он прижимает мой живот к стене, и я издаю небольшой звук, когда чувствую, как его достоинство прижимается к моей спине.

Где Мисс Уикхэм нашла этого учителя?

— Тебе это нравится, не так ли? — мурчит он, и одна из его рук скользит по моему животу.

— Чт… Что… нет… Я не… — я заикаюсь, и я надеюсь, что он не обратит внимание, какой я стала шаткой.

— Признайся, я слышал, как Лидия кричала во все горло, что тебе нравится, когда тебя шлепают, милая, — он говорит тревожно соблазнительным голосом.

— О, боже… она обвиняла меня, и я пыталась быть собой… Она выдумывает, — я пытаюсь заставить его понять.

— О? — отвечает он просто, ожидая, пока я продолжу.

— Это не было правдой. Она просто пыталась смутить меня, — шепчу я в защиту.

— Ты уверена, что это неправда? — он спрашивает сзади меня, его дыхание щекочет мое ухо, и я инстинктивно дрожу.

— Я уверена, — я пытаюсь вырваться между ним и стеной, но он не дает мне убежать.

— У меня такое чувство, что тебе нравится, когда я тебя шлепаю. Ты просто стесняешься это признать, — рука, которая была на моем бедре, движется к моей заднице, и он просто оставляет ее там.

— Если есть одна вещь, вы должны знать обо мне, это то, что я не говорила этого, — говорю я твердо, откидываясь назад и отталкивая руку.

— Говоришь, когда дело доходит до сексуальных вещей, — я краснею.

— Я совсем не стесняюсь. Я знаю, о чем я думаю. И мне не нравится, когда меня шлепают, — говорю я сквозь стиснутые зубы. — Теперь позвольте мне пойти поужинать.

Я борюсь, чтобы не звучать так уязвимо, как я чувствую, но мой голос выходит настолько мягким, что он, вероятно, думает, что я на самом деле не имею в виду слова.

Я чувствую себя совершенно беззащитным в его доминирующей хватке.

— Я думаю, что ты знаешь, ты просто еще не знаешь этого. Ты была мокрой, когда я шлепал тебя сегодня. Это доказывает, что в глубине души ты наслаждаешься ощущением моего доминирования над тобой, даже если ты еще не осознала этого, — говорит он мне, как будто это факт. Чего он пытается добиться, рассказывая мне это?

— Вы ошибаетесь. Ненавижу, когда вы меня наказываете. Это заставляет меня чувствовать себя ребенком, — я спорю с ним, и он грубо сжимает мою задницу, заставляя меня скрипеть и кусать губу.

— Видишь? Если бы тебе не нравилось, ты бы не издавала этот звук, — указывает он, и я делаю заметку в голове, чтобы никогда больше не издавать никаких звуков.

— Я сделала это потому, что мне больно, — говорю ему тихо и закрываю глаза. — Мне все еще больно от того, что было раньше.

— Ах. Все еще болит? Что, если я буду нежным человеком? — он настаивает, и моя кожа покалывает, когда я чувствую, что его ладонь упирается в мою задницу и тщательно проходится по ней круговыми движениями.

Моя рука возвращается и снова отталкивает его. Я делаю слабую попытку заставить его двигаться, но он просто ловит мое запястье и тянет его за мной. — Это ужасно неуместно, Мистер Томлинсон.

— Если тебе это честно не нравится, то почему твои щеки розовые, дыхание короткое и неровное, глаза закрываются? Все твое тело дрожит, дорогая.

— Может быть, это потому, что я нервничаю и беспокоюсь. И я совсем не дрожу от страха, — отрицаю я, хотя я явно дрожу.

— Я причиню тебе боль только тогда, когда тебя отшлепаю. Тебе не нужно беспокоиться.

Он уверяет и пробует другую тактику.

Его губы вдруг касаются мочки моего уха, и я задыхаюсь, совершенно застигнутая врасплох. Я даже не могу составить предложение, когда чувствую, как его зубы слегка касаются мочки моего уха.

— Сэр? — я извиваюсь, но он держит меня неподвижно.

— Это то, как я сказал тебе называть меня? — его голос низкий, и он трескается, прежде чем его губы касаются моего уха, и мои глаза трепещут. И снова закрываются от мягкости его губ на моей коже.

— Н-нет, — я отталкиваю приятное чувство. Мне это не должно нравиться. Он мой преподаватель.

— Скажи это, — приказывает он.

— Но мне от этого неудобно.

— Скажи это, а потом скажи мне, как тебе нравится, когда я наказываю тебя, — говорит он, его руки держат меня в плену, пока его губы все еще на моей шее.

Он целует меня там, оставляя влажный след, и это заставляет меня извиваться. Это действительно приятное чувство.

Святое дерьмо, он делает это так хорошо — он целует меня и припирает к стене. Но не его порка, это просто слишком странно.

— Признай, что тебе нравится, и я остановлюсь, если хочешь.

— Но это не так… — я борюсь с дыханием.

— Я думаю, есть только один способ знать наверняка, не так ли? — говорит он лукаво, и я смущаюсь.

Затем я чувствую, как его рука скользит по моему животу и останавливается на поясе моей юбки. Мои руки сжимают его руку и не дают ему пройти дальше.

— Что вы собираетесь делать? — спрашиваю я, пытаясь подтолкнуть его, чтобы я могла обернуться, но он все еще крепко держит меня лицом к стене.