— О… правда? Я помню, как целовал тебя в твоей комнате. И… и… черт возьми, я не знаю! — он раздраженно поднимает руку. — А потом я просыпаюсь на кровати, как будто был там весь день. Ты можешь это объяснить?

О…

Я не могу точно сказать ему, что я и моя могучая грубая сила лично перенесли его из комнаты Лидии в его собственную комнату без какой-либо помощи. И в школе нет никого, к кому бы я могла обратиться за помощью. Есть только один путь.

— Ну, Луи, я вроде как… — голос затихает, поскольку я не могу придумать ни одного объяснения, которое не звучит идиотским или ложным. Поэтому я просто выпалила. — Отнесла тебя.

Его брови цинично поднимаются. Он в этом не убежден. — Ты меня несла?

Очевидно, что у меня нет сил нести его, но что, черт возьми, я должен сказать. — Дв, — я слишком быстра и готова ущипнуть себя. — Я не хотела, чтобы кто-то нашел тебя в моей комнате, поэтому я сделала то, что нужно было сделать. И позволь мне сказать тебе, ты один тяжелый человек, — говорю я ему весело и хочу исчезнуть, потому что я не могу поверить в глупые вещи, которые продолжают выходить из моего рта.

Температура моего тела повышается, когда он подходит ближе ко мне и смотрит на мое тело. — Виолетта, дорогая. Ты не случайно говоришь мне ложь?

— Н-нет? — пищу я, глядя ему в глаза. — Я имею в виду, нет. Я честна.

— Вайлет, — но я перебиваю его.

— Я опоздала на чтение.

Когда его взгляд скользит от моей груди до моих глаз, я вижу волнение, сверкающее в его глазах. — О?

— И Мисс Уикхэм сказала мне, чтобы сказать тебе, что… ну… — мое предложение исчезает, когда он начинает ухмыляться мне. Как будто он не может скрыть это. Мне все еще кажется странным и довольно жутким, что он любит шлепать меня. Я действительно не хочу этого.

Я чувствую себя ребенком, когда он это делает, и я не понимаю, какое удовольствие он получает от этого.

— И ты должна быть наказана?

— Да, — отвечаю мягко, с позором свесив голову.

Но я удивляюсь, когда он осторожно наклоняет мое лицо. — Ну, тогда… Увидимся завтра рано утром, сразу после завтрака. Будь в моем офисе ровно в 8:15. И дорогая, не опаздывай.

— Но-

— Никаких «но», — он говорит, и я смутно помню, как он говорил мне раньше.

Я снова открываю рот, чтобы ответить, но он поворачивается и уходит по коридору. Я ошеломлена и нервничаю, думая о том, что он собирается сделать со мной теперь, когда несколько вещей изменились между нами.

Комментарий к Twenty nine

БАБЫ, БАБЫ, ЛУИ ЖИВОЙ

========== Thirty ==========

На часах 8:16, когда я подхожу к офису Луи и тихо стучу, глядя в обе стороны по коридору. Мое сердце громко стучит в груди, и я чувствую, что могу упасть в обморок. Как будто это первое наказание от него снова и снова.

Страх, который я чувствую, ошеломляет.

Он открывает дверь, одетый в свой обычный черный костюм с уложенными волосами, но на этот раз он не выглядит так, как будто он пытается казаться профессионалом. Хитрая ухмылка на его лице, а его забавные голубые глаза смотрят на меня бесстыдно.

— Входи, — он говорит, отступая в сторону.

Когда я прохожу через дверь, я спотыкаюсь о свои ноги и неблагодарно ловлю равновесие, чтобы не упасть на пол. Я чувствую его руки на себе.

— Нервничаешь? — спрашивает он насмешливо, но по какой-то причине мне не хочется давать ему пощечину, как обычно, когда он дразнит меня моими наказаниями.

— Нисколько, — говорю я ему смело.

— Разве это так? Пожалуйста, встань рядом с моим столом, — он инструктирует, жестикулируя к офисному столу боли.

Робко я подхожу, чтобы встать рядом с ним, складываю руки и неуверенно смотрю на него. Я вижу, как он верекатывается с одной ноги на другую, пока просто смотрит на меня.

— Разве? — он вдруг спрашивает, делая шаг ко мне.

— Нет… — отвечаю я честно.

— Когда я наказываю тебя, что ты чувствуешь? — он хочет знать.

Интересно, почему он спрашивает меня обо всех этих вещах, которые я останавливаю, слегка покраснев, я отвечаю: — Смущенно.

— Что, если бы ты не чувствовала себя смущенной? Или что, если бы ты почувствовала что-то в дополнение к смущению? — предлагает, и теперь он прямо передо мной, дышит неровно, как я.

— Что еще я буду чувствовать, кроме унижения? — спрашиваю я с любопытством, смещаясь назад, пока моя задница не прижимается к жесткому краю стола.

— Ты могла чувствовать… волнение. Ожидание, — он колеблется, чтобы наклониться ближе к моему лицу, прежде чем соблазнительно прошептать. — Возбуждение.

Моя кровь пульсирует в венах, и я чувствую невидимое тепло, обжигающее мою кожу. Я понятия не имею, как он мог сделать меня такой слабой, просто сказав эти несколько слов.

— Не знаю, смогу ли я это сделать. Я

не люблю, когда меня наказывают. Я чувствую себя ребенком, которому делают выговор. Мне не пять, — говорю ему мягко, полностью осознавая близость его тела к моему прямо сейчас.

— Ты не должна чувствовать себя ребенком.

— Не понимаю. Я не понимаю, почему ты хочешь меня… — тихо шепчу я, широко раскрыв глаза, потому что не могу оторвать взгляд от его.

— Могу я тебе показать? Ты позволишь мне сделать это? — он спрашивает. Он не прикасается ко мне, что я нахожу довольно странным, так как ему было трудно держать руки при себе в последнее время.

Я колеблюсь лишь мгновение, прежде чем решу. — Да, — говорю я, прежде чем передумать.

— Доверяешь ли ты мне? — он спрашивает серьезно.

— Не совсем, — отвечаю я, а он ухмыляется.

— Я, вероятно, заслуживаю этого. Надеюсь, мы сможем это изменить. Теперь, Вайлет. Почему бы тебе не сказать мне, почему я должен наказать тебя? — его брови выжидающе поднимаются.

Мой разум внезапно уходит в пустоту, и я ничего не могу придумать. Он наклоняется вперед, его рот дразняще близко к моей щеке, но не контактирует, и я болезненно взволнована. — Я не знаю.

— Ты ничего не знаешь? — он хмурится, и мне приходится прикусывать язык, когда его руки находят путь к моей талии. Мне нравится это. Он был сексуальным и дразнящим.

— О… Я опоздала на время чтения, — вспоминаю сейчас и чувствую, как мое сердце трепещет, когда его губы прижимаются к царапине на моей щеке.

Я хочу от него большего. Я хочу поцеловать его, как мы целовались прошлой ночью.

— Знаешь что, я хочу заключить с тобой сделку, — он говорит, и когда я продолжаю слушать, он продолжает: — К тому времени, когда мы закончим здесь, Если ты не промокнешь для меня, чтобы я знал, что тебе действительно это не нравится, и я не буду наказывать тебя в течение двух полных недель подряд, независимо от того, насколько ты непослушна. Но, если ты мокрая, тогда я буду знать, что ты тайно делаешь так, и я буду продолжать твои наказания, как обычно, — говорит он в мои губы, и я едва могу дышать после его слов. Почему я всегда так шокирована, когда он открывает рот? Но в конце концов мне удается сказать: — Сделаем это, — я знаю, что не буду мокрой. Я презираю эти наказания.

Я вижу проблеск победы на его лице, но он быстро прячет его и отступает.

— Замечательно. А теперь, пожалуйста, повернись и нагнись над столом.

— Пожалуйста, это так неловко. Особенно после того, что случилось, — умоляю я его, чувствуя необходимость сопротивляться, в основном из-за гордости.

— Для меня это не неловко, — он говорит многозначительно.

Я неудобно извиваюсь, но делаю так, как он говорит. Я прижимаю локти к плоской части стола, а задница направлена к нему, и мне неловко. Мои щеки покраснели.

— Итак, Вайлет. В дополнение к тому, что ты опоздала на чтение прошлой ночью, я помню, как ты ругалась очень много. Ты веришь, что ты должна быть наказана за это? — спрашивает он, когда подходит к стене, чтобы принести свою порку.

— Полагаю, да, — я отвечаю, избегая его взгляда и незаметно шевеля ногами. Я чувствую что-то между ними, чего никогда раньше не чувствовала, пока Луи унижал меня. Я вдруг настороженно отношусь к этому чувству и стараюсь его игнорировать.