Он трогает меня за задницу, прежде чем ударить снова. — Есть успехи?

— Нет. Я не помню, — ворчу я.

— Следи за этим тоном, — предупреждает он и настраивает меня на коленях, потому что я соскальзываю. Он должен взять одну из моих бедер, чтобы вытащить меня обратно на колени, и мои ноги немного расходятся, заставляя меня сильно краснеть. Снова лужа тепла образуется у меня между ног.

Честно говоря, это невероятно интимное чувство, лежать на коленях с руками на мне. Он не отпускает из-за того, как сильно я извиваюсь, чтобы уйти.

Мой живот прижат к его ногам, и одна из его рук обернута вокруг моей талии.

Я продолжаю пытаться вспомнить, что еще я сделала. Но это становится все труднее из-за боли и унижения, которые он мне причиняет. Задница чертовски болит, и он продолжает бить меня линейкой.

Слезы наполняют мои глаза, когда я больше не могу этого вынести.

— Пожалуйста, вы слишком суровы, — говорю, как я помню, когда он сказал мне сказать ему, когда я не могу справиться с этим. Мой голос трещит, потому что я сдерживаю рыдания. Он продолжает, не принимая во внимание мою просьбу, и я знаю, что моя задница должна быть такой красной. Я перестаю бороться и лежу в поражении, потому что не могу уйти и не могу вспомнить.

Когда шлепков становится около пятидесяти, я внезапно вспоминаю, что я сделала. — Я солгала! — громко кричу я и хватаюсь за его лодыжки. — Я соврала о розыгрыше Лидии! Я вспомнила! Пожалуйста, прекрати!

Он останавливает свою атаку на моей заднице и трет ее. Если бы она была в огне, я бы не заметила разницы.

— Ты вспомнила! — он меня поздравляет. — Ты можешь встать, любимая.

Он освобождает меня, и я быстро встаю и удаляюсь от него, сжимая мою задницу в руках, когда моя юбка падает назад. Я вытираю слезы, которые бегут из моих глаз, и он замечает.

— Ты был слишком жесток, — шепчу я, чувствуя себя преданной, потому что он полностью игнорировал меня, когда я сказала ему, что он слишком строг ко мне.

Он выглядит так, будто собирается извиниться, но потом закрывает рот и встает. Он кладет одну руку поверх другой и поднимает бровь.

— Итак, я думаю, мы готовы к тому, чтобы ты была наказанной, не так ли? — говорит он, и я в замешательстве.

— Но… Но я только что получила свое наказание, — напоминаю я ему об этом.

— Дорогая Вайлет, — он качает головой и подходит ко мне, устремляя свой взгляд на мой. — Это было просто чтобы освежить твою память. Ты все еще не наказана за то, что сделала. Теперь нагнись над столом.

Я стою там ошеломленная. Он серьезно собирается отшлепать меня снова? — Но, сэр. Вы уже дали мне слишком много… Не думаю, что смогу справиться с большим.

— Чем дольше ты там стоишь, тем большее наказание ты получишь, — Мистер Томлинсон говорит мне с поднятыми бровями.

Его сине-зеленые глаза следуют за мной, когда я медленно шаркаю к краю стола, тяжело дыша. Я не знаю, стоит ли мне проверять его или нет. У него много власти надо мной.

Прежде чем я нагнулась, он появляется рядом и берет меня за запястья. Я слышу, как что-то щелкает и понимаю, что он снова надел на меня наручники. Мои глаза открываются, и я рывком от него отдаляюсь, яростно кружась.

— Сэр! Вы не можете приковать меня как рабыню! Я студент, а вы мой учитель. Вы ведете себя так, будто я кого-то убила, не говоря уже о том, что я будущая герцогиня, и вы не должны так со мной обращаться, — говорю я ему твердо, но нервно.

Моя задница впивается в стол, как я отступаю, когда он делает шаг ко мне. Я никогда не использую свой титул против людей, но сейчас подходящее время для этого.

— Ты действительно настаиваешь, Вайлет, — говорит он, когда его глаза изучают мое лицо.

Я молчу и смотрю на него, пытаясь свести к минимуму количество тряски, которое делает мое тело. Он такой властный и… властный.

— Обернись, — командует он хладнокровно, и мое сердце почему-то начинает дико биться в моей груди.

С ярким взглядом я медленно поворачиваюсь к столу, руки в наручниках позади меня. Я задыхаюсь, когда Мистер Томлинсон неожиданно кладет большие пальцы на пояс моей юбки, а затем быстро дергает меня за ноги, позволяя ей упасть у моих ног. Мой рот раскрывается от шока, когда я тоже чувствую себя разоблаченной перед этим человеком. Я не могу надеть её обратно связанными руками.

— Если ты продолжишь жаловаться на свое наказание, я сделаю с тобой то, что тебе не понравится, — он быстро предупреждает меня, и я должна задержать дыхание и прикусить губу, чтобы не делать этого.

— Прости, — тихонько шепчу я. Я стою замеревши, не желая расстраивать его своим непослушанием, но также желая дать отпор и быть бунтующей.

— Тебе не за что извиняться. Ты сожалеешь только после того, как я полностью тебя дисциплинировал, — говорит он откровенно, а потом толкает меня через стол.

Я поворачиваю лицо так, что моя щека упирается в прохладное темное дерево. Мое сердце бьется быстрее, интересно, что он собирается сделать в этот раз. Кажется, у него всегда есть козыри в рукаве.

Я резко вдыхаю, когда он прижимается к моей заднице, дорогая ткань его костюма щекочет мою голую кожу. Я думаю, что чувствую его выпуклость, и я должна сдержать вздох, но он движется в сторону, а затем использует цепи, которые скрыты в его столе, чтобы удержать мою талию на столе.

Я не могу сейчас отойти, даже если бы захотела. Это так несправедливо, но я решила не спорить ради своей задницы.

— Вайлет, ты сегодня очень капризнизная, и я накажу тебя, все в порядке? — он мне рассказывает. — Ответь мне.

— Да, сэр, — пробормотала я с тревогой.

Моя задница все еще горит от его предыдущих шлепков. Я не знаю, как я буду выживать больше.

— Скажи мне, что ты хочешь быть наказана, — инструктирует он нагло.

Мой рот раскрывается, и я плотно закрываю глаза.

— Но я не хочу этого делать.

— Я предлагаю тебе повиноваться прямо сейчас. В конце концов, я тот, кто стоит за тобой с силой изменить суровость твоего наказания.

Стиснув зубы говорю неототно. — Я

хочу быть наказанной.

— Хорошая девочка. Это было не так сложно, не так ли? Оставайся на месте и веди себя тихо. Я скоро вернусь, — говорит он мне, а затем быстро оставляет меня, склонившуюся над своим столом с моими стрингами на полном виде.

По крайней мере, он закрывает и запирает дверь, чтобы никто больше не мог войти. Я с нетерпением жду и покачиваю ногами, пытаясь немного облегчить боль. Это также чувство у меня между ног что-то странное. Это необычное ощущение, которое я редко испытываю. Я знаю, что это такое, но я отрицаю это, потому что мне кажется совершенно абсурдным чувствовать себя так в этой ситуации.

Когда он возвращается, я глубоко вздохнула, готовая ко всему, что он планирует.

По крайней мере, я думала, что готова…

— Вайлет, я уверен, ты знаешь, что шутить — очень непослушная вещь в этой школе. Он вызывает определенное наказание, которое гарантирует, что ты никогда не сделаешь это снова, — говорит он и оставляет меня в замешательстве. — Я хотел бы представить кое-кого, кто поможет мне в вашей дисциплине сегодня, Лидия.

Я задыхаюсь и поднимаю голову, чтобы посмотреть назад. Конечно, Лидия стоит там и выглядит самодовольной и почти злой. Как она могла так со мной поступить? Я знаю, что мы были соседями в прошлом, но мы всегда были почти друзьями… верно? Я стону.

— Лидия учится на учителя, и с этим приходит ответственность шлепать своих учеников, чтобы держать их в узде. Это должно быть хорошей практикой для нее, — заявляет он, и я слышу, как Лидия хихикает.

Мне очень стыдно, что она видит меня полуголой, склонившейся над столом нашего учителя, с стрингами, в которых почти ничего не прячется. Это даст ей больше патронов, чтобы мучить меня, когда мы будем одни. Она никогда не позволит мне пережить это.

Мистер Томлинсон берет свою палку со стены и возвращается на свое место позади меня. — Лидия, дорогая, я начну и покажу тебе, как это делается. Тогда у тебя будет шанс. Она заслуживает наказания с тех пор, как это тебя она напугала до полусмерти.