Прошло десять минут, и, наконец, дверная ручка гремит, поэтому я прыгаю назад, небрежно любуясь отвратительной картиной на стене.

Дверь открывается, и Мистер Томлинсон выходит один. Он подходит ко мне и останавливается прямо передо мной, поэтому я должна отступить. Я чувствую стену позади меня, когда я сталкиваюсь с ней, и я ударяю картину, делая ее наконечником.

Он выглядит раздраженным, когда он тянется по обе стороны от меня и выпрямляет картину.

— Так. Ты снова была непослушной, Вайлет. Мой офис. Сейчас, — на его лице нет ухмылки, как обычно, и я чувствую беспокойство, когда я отхожу от стены и спешу в свой офис, а он следует за мной.

Его тяжелые шаги почти пугают меня.

Когда я добераюсь до его офиса, я открываю дверь и вхожу, замедляя свой темп, когда я рядом с его столом.

Нерешительно я оборачиваюсь и смотрю на пол.

Он входит и запирает дверь, обойдя свой стол до стула, где он садится. — Подойди сюда.

Я покорно подкрадываюсь к нему, нервничая с каждой секундой. Почему я не думала, что наказание от него снова будет иметь большое значение?

— За что тебя наказывают? -многозначительно спрашивает он меня, складывая руки на коленях, изучая меня.

Я использую правую ногу, чтобы поцарапать заднюю часть лодыжки, прежде чем ответить. — Я подшутила над Лидией.

— Это была не просто безобидная шутка. Ты намеренно пыталась вселить в нее страх, из ненависти, как утверждает Лидия. И ты фантастически преуспела, могу добавить. Она в беспорядке. Чем еще ты занималась? — он спокойно наблюдает, как я нервно ерзаю и играю с моими волосами.

Что еще мне оставалось делать? Я ничего не могу вспомнить! Что-нибудь еще, сэр?

— Несомненно, так и было. Скажи мне, что это было.

-Я… я не помню, сэр, — я заикаюсь, беспокоясь о том, что он сделает, если я не смогу вспомнить.

— Ты ничего не помнишь? Почему бы мне

попытаться освежить память? Подойди сюда, — он говорит и ждет моего

повиновения.

Смущенная, я стою рядом с ним, интересно, почему он не хочет, чтобы я наклонилась над столом. Он становится нетерпеливым, а затем хватает меня за руку и тянет к себе.

— Ляг ко мне на колени, — приказывает он мне, и я задыхаюсь.

— Но сэр! Ты не можешь… — начинаю я, но он прерывает.

— Никаких «но». Теперь ложись мне на колени, — говорит он мне, а затем он использует свои сильные руки, чтобы заставить меня сесть на коленях. Я чуть не упала ему на ноги и лежала ошеломленной.

Комментарий к Thirteen

Становится всё жарче и жарче)

Ждите следующей главы сегодня-завтра.

========== Fourteen ==========

Я совершенно теряю бдительность, когда он бросает меня на колени.

Он никогда не делал этого раньше — никто не делал.

Он держит меня одной рукой, а другой грубо хватает меня за задницу. Я задыхаюсь и вырываюсь из оцепенения, изо всех сил пытаясь встать. Что с ним происходит?

— Перестань двигаться, Вайлет, -приказывает он и хлопает меня по заднице рукой. Я прыгаю и мой рот раскрывается.

Это так неуместно с его стороны, больше, чем обычно.

Я держусь в крике раздражения и унижения, когда он переворачивает мою юбку через спину. Мои красные стринги теперь на виду, чтобы им любоваться.

— Сэр, вы не можете сделать это таким образом, — протестую я и борюсь против него, чтобы встать.

— Я могу и буду это делать. Если ты не перестанешь двигаться, я сделаю тебе еще хуже, — он угрожает, и я неуверенно перестаю бороться.

— Непослушная девочка, — бормочет он, и я замираю, когда его рука сжимает одну ягодицу. Тогда у него хватает наглости начать массировать ее, пока я у него на коленях. Я чувствую себя такой униженной.

— Сэр… Пожалуйста, — отчаянно шепчу я, когда извиваюсь.

— Теперь ты помнишь, что еще ты сделала? — он спрашивает меня, все еще трогая мою задницу.

— Пожалуйста, ты не можешь просто сказать мне? Я не могу вспомнить и уж точно не могу думать, когда ты… касаешься меня, — говорю я честно.

— Так…это влияет на тебя? — невинно спрашивает он, и я чувствую, как его пальцы приближаются к тому месту, где ему не разрешено прикасаться ко мне.

Я еще больше извиваюсь, и он крепче меня держит. — Не надо, пожалуйста. Не трогай меня там. Не… Пожалуйста, сэр… — говорю я со стиснутыми зубами.

— Я задал тебе один вопрос, — говорит он мрачно, и его пальцы скользят вниз между моими ногами, и я задыхаюсь, потрясенная, что он все равно это сделал.

Он настолько силен, что я не могу встать. Я замерла и закрыла глаза, когда его умелые пальцы перебрали мои стринги и нашли этот комок нервов. Он начинает тереть меня по ткани, и я стону: — Сэр, почему бы вам…

— Ты наслаждаешься, когда я прикасаюсь к тебе. Ты просто слишком горда, чтобы признать это, — говорит он мне, и я нахмурилась на мгновение, — он прав? Я имею в виду, я действительно не сопротивляюсь…

Нет.

Он не прав. Мне это совсем не нравится. — Я не знаю, — продолжаю говорить себе это снова и снова, хотя я начинаю чувствовать что-то чужое, ползущее через меня. Я чувствую это только когда он близко.

Я стону тихо, потому что ничего не могу с собой поделать. Это естественная реакция на то, что кто-то гладит вас, как Мистер Томлинсон.

Я не могу остановить ее, хотя и пыталась. Я чувствую себя чертовски хорошо.

— Ах, Вайлет. Ты такая непослушная. Что мне теперь с тобой делать? — говорит он себе, и его движения против моей промежности осторожны и осмотрительны, как будто он делал это миллион раз. Мне хочется стонать от каждого его движения, но я задерживаю дыхание, чтобы издать как можно меньше шума. Я не позволю ему чувствовать себя удовлетворенным моей реакцией.

— Скажи мне, что еще ты сделала не так, и мы сможем продолжить, — говорит он.

— Я не знаю! — я задыхаюсь. Я

чувствую, как пульсирует клитор, и намокаю. Надеюсь, он не заметит. Я не могу перестать так реагировать.

Он раздраженно вздыхает и убирает свою руку, чтобы погладить меня, и я хмурюсь.Теперь я сексуально неудовлетворена, как никогда. Я знаю, я хотела, чтобы он прекратил, но мне стало так хорошо…

— Подумай об этом, Виолетта. Чем ты занималась? — спрашивает он и опирается рукой на одну ягодицу. Он убивает меня, дразня. Это несправедливо.

— Как, черт возьми, я должна помнить что-то, когда ты держишь меня на коленях полуголой, и ты продолжаешь трогать меня, как какой-то извращенный урод! — кричу я на него, потому что я не знаю, что еще делать.

Он замолкает, когда слышит мои неуважительные слова. У меня, наверное, еще большие неприятности.

Почему я такая идиотка?

У меня нет мозгов.

Неожиданно он шлепает меня по заднице невероятно сильно, и я прыгаю. Я почти боюсь того, что он собирается сделать со мной сейчас. Он снова шлепает меня, чувство жжения становится все более заметным.

— Я хочу, чтобы ты подумала о том, что еще сделала, Вайлет, — инструктирует он, и рука, которая держит меня, держит меня крепче, чтобы свести к минимуму мое извивание. — Я остановлюсь, когда ты скажешь мне, что забыла.

— Что, если и года не хватит, чтобы я вспомнила? — бормочу я, потому что ничего не могу с этим поделать.

— Тогда твоя задница будет красной, как стринги, — он начинает шлепать с интервалом в одну секунду между ними.

Он продолжает шлепать меня до тех пор, пока я мысленно не досчитаю до сорока. Он останавливается, и я задыхаюсь воздухом и пытаюсь игнорировать боль, которую я чувствую на своей заднице. Пока все не так уж плохо.

— Я думаю, что нужно испытать твою задницу, — решает он и роется в ящике своего стола.

Черт возьми, нет. Мои ноги чертовски болят. Я перестаю думать о том, что еще я сделала не так. Очевидно, я разыграла Лидию. Но что еще? Я призналась в своих плохих поступках, когда Стефани сплетничала со мной, как пятилетняя стерва. Я слышу, как что-то свистит в воздухе, а затем чувствую шокирующее жало линейки, и я вскрикиваю, пиная ноги в воздухе.

— Эта конкретная линейка сгибается, чтобы максимизировать жало шлепков. Я специально её приготовил, — Мистер Томлинсон начинает описывать мне механику того, как эта конкретная линейка причиняет боль больше, чем обычные, и я смотрю на пол, раздраженная тем, что он кажется таким спокойным о том, что он делает со мной.