Боря застыл на пару мгновений, потом подвинулся ближе к сестре и с наигранным весельем поинтересовался:

– Юла, ты выбрала, что будешь заказывать?

Странно, что Боря называл сестру Юлой. Она сидела неподвижно, будто закованная в невидимые кандалы. Девочка робко кивнула и ткнула пальцем в строчку меню.

– Родители попросили сестру из школы забрать сегодня, у нее до репетиции еще два часа.

Ну вот. Значит, Боря почувствовал себя не в своей тарелке, раз начал оправдываться.

– Чаевых не оставлю, – выпалила я, задыхаясь.

– Ты точно в порядке? – уточнил брат, а я потянулась к сумочке, порылась в ней и воскликнула:

– Кто украл мои деньги?! Ни карточек, ни налички. Боря!

Тот аж подпрыгнул на месте. Его карие, почти черные сейчас глаза под светлой челкой недобро загорелись.

– Что, Франциска?

– Ты сидел рядом со мной, а потом передвинулся. Ты украл мои деньги!

Боря медленно поднялся, достал из своей сумки документы и бросил их на стол.

– Я сыт. Юла, мы уходим. А ты, Уварова, позвони мне, когда успокоишься. Но разговаривать с тобой я буду только после того, как извинишься.

Мне хотелось плакать. Боря никогда раньше не обращался ко мне по фамилии. Дурной знак.

– Боря, – печально позвала я. – Извиниться смогу не раньше января.

– Вот через месяц и созвонимся. И кстати, сумка у меня – производства «Дола». Отличная сумка, если хочешь знать. Пока.

В носу защипало от слез, и я едва сдержалась, чтобы не остановить друга. Роберт же злым прищуром проводил Юлю. Но спрашивать, какая кошка между ними пробежала, не было сил. Брат поднялся и сказал:

– Знаешь, я тоже домой. Наелся. – И ушел, пнув на прощание диван.

Вечер был испорчен, и я уже собралась открыть папку с результатами анализа ДНК, когда ко мне вдруг заглянул возможный старший брат…

Макс

Я слушал Веру в пол-уха. Вечер оказался скучным, как и все вечера в обществе Веры. Она говорила монотонно, сводя все темы к одной: а может, нам все-таки пожениться?

Нет. Никогда. Мы это обсуждали уже миллион раз.

Вера была мазохисткой, любила БДСМ и уже три года пыталась склонить меня к брутальному сексу, чтобы я унижал ее пожестче. Но, во-первых, я не был мудаком-садистом. А во-вторых, именно поэтому Вера меня совсем не привлекала. Нас связывал исключительно договорной союз, поскольку три года назад семья Веры купила 8% акций по баснословной цене, посадив девушку в наш Совет. Тогда компанией все еще управляла моя мать, и «Дол» стоял на грани банкротства. Стресс вогнал маму в предынфарктное состояние, и она фактически продала меня, пообещав покупателям брачный союз. Она понадеялась на мое благоразумие, ведь невеста была из очень богатой, некогда дворянской семьи, как и мы.

Но благоразумным я не был никогда.

В итоге Совет «Дола» пополнился Верой, но надежды и любви не добавилось. Компания продолжала катиться вниз, а я отказывался жениться. Мне этот договорной союз поперек горла стоял.

Я не раз просил невесту официально объявить о разрыве помолвки: пускай бы сказала журналистам, что сама меня бросила. Но Вере нравился статус невесты, она считала, что купила Максима Езерского. Я ей открыто изменял, надеясь, что она не выдержит и продаст свою долю какому-нибудь бомжу, но девушка сносила любые обиды и продолжала ждать у моря погоды и планировать свадьбу. Мазохистка, чтоб ее.

«Дол» еле сводил концы с концами, и я стоял в тупике, глядя в стену и безуспешно пытаясь вспомнить, где выход. Продаться-то я продался, а вот как выкупить себя обратно, понятия не имел. За долю Веры сейчас нечем было заплатить. Могло помочь только вливание активов «Константы», но война предстояла неравная: мне не выдержать нового финансового удара. В этом и заключалась загвоздка. Если не найти на Сатану компромат, то битва будет проиграна.

– Знаешь, мне надоело говорить в пустоту, – раздраженно сказала Вера, возвращая меня к реальности. – Десерта ждать не буду.

Она допила залпом вино из бокала, поморщилась, промокнула губы белой тканевой салфеткой и поднялась.

– А я думал, тебе нравится пренебрежение, – усмехнулся я, потирая уставшие глаза. Вместо вина я пил горький шоколад, припорошенный ванилью, чтобы ударить ядерной смесью по усталости.

В этот момент в соседней кабине до боли знакомый мелодичный голос грубо обвинил соседа по столу в воровстве. Я недоверчиво посмотрел сквозь стену. Серьезно? Бедняжка Фрэнки, святая мученица, орет на собеседника? Или только показалось? Ее голос часто мерещился мне в темных углах.

– …но не тогда, когда мной пренебрегают ради другой женщины. Снова о своей Сонечке задумался? – вывела меня из задумчивости Вера. Но едкие слова не достигли цели, потому что о Соне я не вспоминал в последние дни.

– Я говорил тебе, что нам пора официально расстаться. Ты попросила сохранить показуху для общества и своей семьи. Так в чем ты меня обвиняешь?

Вера резко отвернулась и ушла, а мне стало интересно, почему у Фрэнки такое паршивое настроение. И снова сомнение: какая же она на самом деле? Ангел, стерва или гибрид? Происходящее за стенкой подтверждало второй вариант, и я улыбнулся. Так и знал.

Забавное получилось совпадение. Первый день войны с «Константой», а дочка Уварова ужинает там же, где и я. В совпадения я не верил, а значит, Сатана подослал свою приспешницу с некоей целью.

С какой именно, я понял, когда без приглашения присоединился к Фрэнки.

Твою мать, меня решили соблазнить. Неужто надеялись, что я отупею и продам душу этой демонессе?

Но дышать стало труднее, факт. До чего красива, стерва! Откровенное золотистое платье едва прикрывало грудь и почти полностью обнажало ноги, затянутые в черные то ли сапоги, то ли чулки.

Отличная обертка… для выставления товара напоказ. Только меня давно не привлекали дешевки. Зато меня привлекали загадки. Проблема в том, что Фрэнки казалась мне невероятно интересной. Она меня интриговала. Бесила и интриговала. Мне было все равно, во что она одета, я смотрел на нее не поэтому. От близости этой конкретной девушки у меня даже горло судорогой сводило.

Я сглотнул.

В синих глазах Фрэнки отразилось столько противоречивых эмоций, что я напрягся, почувствовав знакомое притяжение. Кто из нас двоих сейчас охотник? Я не был уверен, поэтому зашел издалека…

***

– А я сижу, гадаю. Фрэнки, солнце, ты ли это?

От неожиданности я дрогнула и накрыла папку двумя ладонями, хоть имен внутри и не могло быть.

Я знала, что Егерь собирался ужинать в этом ресторане, но не думала, что его столик – соседний. Он все слышал? Что теперь подумает?!

А какая разница, что он подумает? Стерве наплевать на чужое мнение.

– Максим, добрый вечер. Вы за мной следите?

Езерский долго и с подчеркнутым вниманием разглядывал меня. Он, судя по вскинутым бровям, тоже удивился, как и брат, и Боря. Неужели девушка не может позволить себе немного разврата без того, чтобы ее осуждали? Впрочем, у Егеря в глазах было не осуждение, а кое-что иное. Интерес?

Снова появился официант, с бокалами и бутылкой шампанского в качестве извинений.

– Она сделает заказ позже, я вас позову, – ответил за меня незваный гость. Когда официант откланялся, Егерь ухмыльнулся и закрыл тонкую дверь. Поскольку та не была прозрачной, то он мог убить меня, и никто не заметил бы.

– Я собиралась уходить, – холодно сказала я, скрывая волнение.

Брат он мне или не брат?

Я глянула на папку, но мужчина как раз отбросил документы на диван. В отличие от вчерашнего дня, сегодня он был при параде, даже волосы причесал.

Егерь сел рядом и обвел меня горящим взглядом, медленно, не стесняясь, а потом посмотрел в глаза… Бух! Это мозг не выдержал стресса, ответив перепадом давления. И снова это необъяснимое притяжение, стоило нашим взглядам соприкоснуться. На нервной почве я начала подчеркнуто внимательно изучать свои выкрашенные в бардовый цвет ногти.