Максим заглушил двигатель и выбрался из машины. Неожиданно вспомнив о вежливости, он обогнул «мерседес» и открыл для меня дверь.

– Отец вышвырнет вас отсюда, вы ведь знаете. Зачем приезжать лично? Отправили бы адвоката, – сухо сказала я.

– Мне нужно выплеснуть агрессию, а передавать ее через адвоката не гуманно.

Я поправила эластичный пояс джинсов, одернула топ под курткой и усмехнулась:

– Идемте, гуманный вы наш.

Мы молча вошли в лифт, и я нажала кнопку с цифрой «двадцать». Было неуютно в обществе непрошеного гостя, который поленился даже пальто надеть в конце ноября. Впрочем, хладнокровным это ни к чему.

Егерь пристально смотрел на меня, и я чувствовала тяжелый взгляд всей своей напуганной душой. Ну зачем я его впустила?! Пусть бы лучше случился скандал, чем вот это.

Я ненавидела скандалы и всегда пыталась уладить дело миром. Но сейчас, нервно покусывая губы, винила себя за чрезмерную податливость. Отец наорет на меня, снова обзовет «тряпкой». Но разве могла я спокойно проехать мимо «пробки» у ворот, будто ничего не случилось?!

«Можно было вызвать полицию», – подсказала логика.

Ой… ну какая полиция? Не настолько важный повод. Пускай отец сам решает вопросы со своими врагами.

…А Езерский продолжал изучать меня, даже не пытаясь проявлять уважение. Какой назойливый, наглый взгляд…

Вдруг мужчина крепко сжал мое плечо и развернул к себе. Я растерялась, а тот высокомерно обхватил мой подбородок на удивление теплыми пальцами и заглянул мне в глаза. В его жестах было столько небрежности, словно рабыню выбирал на средневековой площади.

– Хм, – заключил он, нахмурившись, но руку так и не убрал. – Не соврала.

…Двери лифта раскрылись, а сотрудники, которые работали в отгороженных ячейках офисного «лабиринта», разом смолкли. Еще бы! До сих пор я не давала повода для сплетен – и вдруг воркую в лифте… да с кем!

Я в ужасе хлопнула ладонью по руке Езерского и прошипела:

– Как вы смеете! – У меня даже пульс участился от возмущения. – Ведите себя уважительно! – Я развернулась на низких каблуках черных сапог и прошла по просторному этажу в коридор, который вел в приемную отца. Егерь следовал за мной. У стола секретарши, которая тут же поднялась, я стянула тонкие перчатки и попросила:

– Передайте, что пришел господин Езерский. Его пришлось впустить, иначе началась бы забастовка у ворот. А потом твоего начальника хочу видеть я.

Сотрудница испугалась и перевела взгляд на владельца «Дола», который остановился рядом со мной.

– Но… но… – Она не могла закончить предложение, и я сама нажала кнопку на коммутаторе.

– Отец, добрый день, это Фрэнки. Здесь Максим Езерский, сможешь ли ты его принять?

– Вызови охрану, чтобы его выставили вон, – был ответ.

Езерский рассвирепел и промаршировал к двери, которую попытался открыть. Но отец блокировал вход «голосовым» ключом. Без позволения Сатаны никто не мог к нему войти.

Гость вмазал кулаком в железную преграду.

– Уваров, я все равно доберусь до тебя!

Нет, ну каков хам! Врывается, угрожает… Я вдруг прозрела и увидела смысл в контракте стервы. Почему бы не попрактиковаться сейчас, еще до подписания?

А может не надо?

Надо, Фрэнки, надо…

Я расстегнула косуху и глубоко вдохнула, глядя на бледную секретаршу. Собравшись с ошметками слабого духа, я взяла со стола графин с водой… Какой тяжелый!.. Подойдя к Егерю, окликнула его и, сжав челюсти, выплеснула содержимое в лицо врагу. Мне аж самой холодно стало, особенно когда поняла, что не сбегу, ибо ноги задеревенели. Тут же захотелось извиниться, но я лишь вздернула подбородок от безысходности, с затаенным ужасом наблюдая, как звереет промокший противник.

Езерский, откашлявшись, ошарашенно процедил:

– Ты… ты-ы-Ы-ы!

Я резко развернулась, но он обхватил меня одной рукой со спины, оторвав от земли легко, как котенка, и потащил обратно к столу секретарши. Я взмахнула руками, и заклепка моей черной манжеты зацепилась за челку Егеря. Он взвыл и дернул головой. Мужская ладонь коснулась моей обнаженной талии под задравшимся топом – и от неожиданности я выронила пустой графин; тот грохнулся о паркет, разлетевшись на части. Не выпуская меня из хватки, Егерь снова ударил по кнопке связи и проорал:

– Клянусь, я сверну шею твоей дочери, если не откроешь! Я вас всех ко дну пущу! Считаю до одного. Раз!

Замок в двери щелкнул, и Егерь, тесно прижимая меня к себе, насмешливо шепнул на ухо:

– Вечно я получаю все, что хочу. Даже обидно за остальной мир.

С этим он грубо оттолкнул меня и вошел в кабинет владельца «Константы».

…А у меня бешено билось сердце, то ли от приятной прохлады, которая исходила из облитого водой Езерского, то ли от его шепота. Но точно не от страха.

Макс

Был день как день. Понедельник. Ничто не предвещало беды. Я играл в теннис в главном здании «Дола» и как раз отбил мяч у сетки, когда меня окликнула Лана, помощница.

– Максим Михайлович, там такое! – она бежала ко мне, обутая в кроссовки, как и все мои предыдущие помощницы: на каблуках споткнешься при таком-то насыщенном графике.

– Ланочка, у меня перерыв.

Я не спал уже двое суток и на сонном адреналине зверел при любом сбое в работе. И сотрудники об этом знали. А раз Лана все равно не остановилась, получив агрессивный ответ, значит, случилось что-то и правда мерзкое.

– Босс, это конец света! Апокалипсис! Армагеддон! Три всадника уже здесь!

Я подошел к скамейке, взял полотенце и утер лицо.

– Налоговая, что ли?

– Да! Говорят, поступил звонок о том, что вы налогов недоплатили. Десять миллионов за три года!

– Рублей? – я открыл бутылку минералки без газа и сделал небольшой глоток.

– Долларов! Они теперь в у.е. считают, не размениваются!

Лана была симпатичная, ухоженная, послушная. Поначалу смущалась каждый раз, когда я смотрел на нее. Забавная. Будто бы я стал заводить интрижку на работе, да еще с собственной помощницей. Ланочка продержалась дольше других, потому что в итоге поняла, что босс – не для секса, а для карьеры, а значит, нужно пахать.

Так что там она про налоги сказала?.. Да-да, миллионы.

– Они что-нибудь еще поведали тебе, душа моя?

– Да, счета компании заморозят на время проверки. – Лана выдохнула эту фразу как последнюю в своей жизни.

Горло сдавило от ярости. Лана отступила на несколько шагов.

– Они в моем кабинете?

– Да. От чая отказались.

– Ясно…

Я швырнул полотенце на пол и поднялся к себе.

Мой кабинет был отделан красным деревом, стены увешаны картинами и дипломами. Комнату наполнял аромат сандала, и я разозлился при мысли, что налоговики пометят помещение своим присутствием.

– Добрый день, господа, чем могу быть полезен? – поздоровался я, и троица чиновников поднялись в ответ.

– Максим Михайлович, что-то часто мы стали видеться, – заметил главный инспектор, который за последний год навещал «Дол» уже три раза. Раньше гостя выставляли вон за неимением доказательств, но на этот раз он выглядел слишком уверенным в себе.

– Не могли бы вы пояснить ситуацию? – Я присел в высокое черное кожаное кресло, отгородив себя от налоговиков массивным столом, и нажал кнопку, приказав Лане принести напитки и вызвать юристов.

– Максим Михайлович, дело серьезное. У нас уже есть разрешение, ваши счета заморозят с завтрашнего дня на весь месяц, пока будет вестись проверка. У нас имеются доказательства о неуплате налогов. Вам знакомо имя Леонид Болеев?

У меня в глазах потемнело. Чтоб этот Болеев до конца жизни на бирже труда стоял! Это был шпион «Константы», который работал в бухгалтерии до моего назначения президентом и успел такого натворить, что до сих пор не разгреблись. Я «раскусил» его, но Болеев изловчился уволиться и унести с собой кучу «липовой» документации, им же подделанной. Естественно, теперь налоговая должна провести проверку, чтобы в итоге убедиться в невиновности «Дола». Доказать, что Болеев был промышленным шпионом, я не мог, не имел улик против этого козла. Но я просто знал. Нюхом чуял.