Стоя возле плиты, с подвернутыми до локтя белыми рукавами, обнажавшими загорелые предплечья, Шерлок добавил еще немного чеснока к заранее приготовленному томатному соусу, попробовал, что получилось, прежде чем добавить еще немного, и протянул ложку Джону.

— Давай сам, на свой вкус, — сказал он, глядя не на Джона, а на стоящие на полочке специи, выбирая доступные варианты.

Джон, слегка удивленный, встал и подошел, чтоб взять у него ложку. Попробовал, осторожно касаясь горячего металла и всё еще горячего соуса, скривил губы, нахмурился.

— Да, слишком сладкий, может, перец тогда?

Шерлок потер шею, задумавшись, и кивнул, соглашаясь с оценкой Джона.

— Что насчет орегано [1]? В итальянские блюда всегда кладут майоран.

— Просто травы. Я не знаю. — Джон вернул ложку, привалившись к столешнице, наблюдая, как длинные пальцы скользили по редко используемым банкам. Джон никогда особо не задумывался, что там в банках за специи. В целом, стоило это приобрести. Но он никогда, поев, тарелку хлебом не вытирал. — Наверное, всё отлично, как только добавишь немного пармезана. Я не привередлив.

Шерлок, открыв, понюхал баночку орегона, тут же скривился, отставляя ее подальше.

— У некоторых из нас более взыскательный вкус, — заметил он, вновь просматривая специи в поисках тех, которые он, казалось, считал подходящими.

Джон насмешливо фыркнул.

— Говорит человек, у кого порой было одно блюдо на день – пакет чипсов.

— Я сказал «взыскательный», а не дорогостоящий.

Что ж, по крайней мере, это вновь был тот Шерлок, которого знал Джон. Не то, чтобы всё остальное так изменилось, чтобы стать совершенно другим, но Шерлок для Джона подразумевал определенные вещи, и так было много лет. Шерлок не должен был измениться. Джон нуждался, чтоб тот оставался таким, как прежде, – по причинам более эгоистичным, чем хотелось признать. Тем не менее, он рассмеялся и оставил Шерлока дальше готовить, а сам принялся доставать тарелки и ложки и ставить на стол. До тех пор, пока они оба могли притворяться, что остались теми же, кем были когда-то, всё, возможно, было в порядке.

В конце концов, Шерлок раскупорил бутылку вина и влил несколько ложек в кастрюлю, а потом наполнил стаканы для них. Джон вновь взял протянутую ложку и вынес окончательный вердикт, подняв вверх большие пальцы, а потом забрал свой стакан и убрался с дороги. Шерлок, конечно, никогда не будет шеф-поваром, но в том, чтоб приготовить замечательный соус, проблем не было, здесь проявлялся его талант химика. Его выбор вина тоже был неплох, можно было немного выпить.

Стол, стоящий на посыпанном галькой внутреннем дворике, был единственной зоной отдыха, чтоб принять гостей. Они взяли свои тарелки, вино и бумажные кухонные полотенца и скатерть, и уселись на улице, в свете подступавшего вечера. До заката было еще много часов. Джон не мог придумать лучшего места. Было ветрено, но не слишком, так что ветви деревьев, обозначавших границы владений Шерлока, колыхались от дуновения бриза. Джон медленно ел, еще медленнее пил, позволяя себе наслаждаться простым удовольствием совместной еды. Он, не чокаясь, поднял стакан, тем не менее, демонстрируя другу, что пьет за него.

— Я еще не поблагодарил тебя? — спросил он, отправляя в рот пельмешки с сыром.

Шерлок покачал головой, потягивая вино, пока на его тарелке сыр таял между кусочками пасты.

— Если и так, не думаю, что это нужно.

— Даже за приготовленный ужин?

— Ну, я только его разогрел, — поправил Шерлок, как всегда, любивший точность в деталях, даже если дело касалось похвал. Он принялся за свою еду, немного смущенный тем, что его сочли хорошим хозяином. Это означало обычно, что тот, на самом деле, пытался. И приятно было «прочесть» его на сей раз. — Я вообще-то собирался готовить вечером, так или иначе, — сказал тот, скрывая свое намерение.

Джон усмехнулся этому защитному тону. Точно, истинный Шерлок.

— Ты потрясающий, знаешь?

— Да.

— Полагаю мне не нужно тебе говорить, насколько?

— Нет, — согласился химик. — Но вообще-то я хотел бы это услышать, так или иначе.

Улыбка Джона ширилась, а в груди давило теперь не так сильно – с каждым намеком, что всё было по-прежнему, и они такие же, как были всегда.

— Никогда не меняйся, Шерлок. Я хочу, чтобы ты для меня всегда был таким, напыщенный ты мерзавец.

— Какие высокие стандарты, — сказал Шерлок шутливо, глядя вдаль, где на горизонте еще не было и намека на сумерки. — И, я полагаю, что это означает, что ты тоже продолжишь быть моей несговорчивой задницей?

Джон хрипло расхохотался, хлопнув Шерлока по плечу, прежде чем веселье сменилось легкой улыбкой, которая через минуту исчезла. Его разум словно бы собирался блокировать каждое счастье, которое он мог схватить. Шерлок превосходно жил и без Джона, не нуждался в Джоне, ему даже было лучше в отсутствии Джона. Садоводам помощники не нужны. На пасеке нет приключений. Всё, что Шерлок мог предложить ему, было ужином и бутылкой вина, и всё, чем Джон мог ответить, это лишь попытаться держать свое мрачное настроение при себе. Всё было лишь пустой тратой времени. Какая ложь. Джон закрыл глаза, глубоко вздохнул, возвращаясь к мыслям, что были вполне справедливы, но при этом говорили о многих вещах, на которых ему, заботясь о собственном здравомыслии, не следовало задерживаться.

Он был никудышным мужем, ужасным отцом, почему же он должен был ожидать, что дружба его будет чем-то иным, чем-то столь идеально прекрасным, как помнилось? И, господи, он вновь делает это, не так ли? Он хотел только насладиться тем миром в душе, который обретал возле Шерлока. Нужно ли разрушать для себя и это?

Не требовалось долго раздумывать, чтоб понять, что Шерлок наблюдает за ним. Тот всегда украдкой поглядывал, когда он чувствовал, что может сделать это. Так что Джон ощутил формулирующийся вопрос еще до того, как услышал.

— Как ты, Джон? — спросил Шерлок, и вилка, звякнувшая о край тарелки, нисколько не сделала трудный вопрос беспечно-небрежным.

Джон хмыкнул, сделав большой глоток из стакана.

— Ты должен спрашивать?

— Нет. — Шерлок положил локти на стол, сложив пальцы под подбородком. — Ты с кем-нибудь говорил об этом?

— Нет, господи, нет. Я и с кресла-то не встаю, не говоря уж о том, чтобы из дома выйти. — Джон покачал головой, почесал за ухом и сложил руки перед собой. — Если честно, то нет ничего, что они мне могут сказать, чего я бы уже не слышал. Я имею в виду, боже мой, всё опять, как тогда, когда ты «умер». Всё, что они хотят мне сказать, это то, что нормально злиться, нормально грустить, совершенно нормально чувствовать себя обманутым и напуганным, и они, черт возьми, уверены, что не знают лекарства от того, что твой ум не может решить, что он будет чувствовать, и поэтому не выполняет никаких обязанностей. — Его губы скривились при этих словах; он впервые говорил с кем-либо об этом, и, конечно, всё это весьма дурно пахло. Он выпил еще вина, чтобы перебить эту горечь, подобно тому, как Шерлок улучшал вкус соуса специями. — Я уже проходил через всё это раньше, — сказал он с содроганием. — Можно было подумать, что в этот раз я смогу лучше справиться с этим. Но это не так. Всё не лучше, а хуже. Я пытаюсь думать о будущем и отпустить прошлое, но лишь продолжаю думать об Анне-Ли и о том, что у нее, черт возьми, должен быть отец, и если я – вот такой, то, возможно, лучше было бы, чтоб она жила с кем-то другим. И не только сейчас, а… всегда. Для ее же блага. И я больше всего ненавижу то, что большую часть времени я даже не скучал бы по ней. Черт возьми! Какой я отец, Шерлок?

Тот пожал плечами; глаза его в свете солнца походили на серебро, когда Шерлок твердо взглянул на него.

— Джон, сейчас ты даже не действительно Джон. Оставь другие определения на потом.

— Не могу. Я не имею роскоши жить только собой. Я, прежде всего, отец. Вот как это работает.

— Это так работает для идиотов.

Джон рассмеялся, с саркастической усмешкой покачав головой.