Джон выключил громкую связь и улегся на спину, прижав к уху мобильник и находя уголок частной жизни в хитром безразличии Анне-Ли. Прилепившихся к потолку кукурузных хлопьев, раскрашенных во все цвета радуги, было штук пятьдесят, не меньше, и они всё еще были там, над ним, и падать не собирались – свидетельства одного из дней, когда Шерлоку было особенно скучно. Так что было действительно хорошо, что сейчас, наконец, подвернулось серьезное дело. Шерлоку нужно было встряхнуться. А единственным местом, где в это время года можно было найти что-нибудь занимательное, был Лондон. Сад и пчелы уже приготовились зимовать, и для Шерлока ничего интересного в Сассексе не было. Были только Джон, Анне-Ли, что остались дома, – там, что было домом, более или менее, – и единственным, что слегка утешало Джона, было то, что вещей с собой Шерлок взял немного.

В разговоре по громкой связи возникла пауза, потому что Шерлок ожидал, пока стихнут помехи на его конце линии. Слышно было, как там выдвигают ящики и звонят телефоны, так что всё у них, видимо, было в самом разгаре. Джон задался вопросом, скучно ли еще кому-нибудь там, как, казалось, скучал его друг. Он весьма сомневался в этом.

— Я вернусь, как закончу дело, — сказал Шерлок, прогоняя сонливость. — Неизвестно, когда подвернется следующее, не говоря уж о том, что не так уж и трудно приехать поездом.

— Дело было опасным?

Он мог почти слышать, как Шерлок пожимает плечами.

— Иногда. Преступная банда, несколько убийств совершили. Довольно банально, не считая фактического задержания. Я был только поблизости, дабы удостовериться, что тут ничего не напортят, — сказал он, и на заднем плане кто стал непонятно вопить.

Джон закрыл пальцем ухо, чтобы минимизировать шум на своей стороне, потому что хватало помех у Шерлока, где становилось всё труднее расслышать что-либо.

— Значит, ты рассчитываешь возвратиться на этой неделе? — спросил он. И на том конце голос Лестрейда произнес: «Их загнали на станцию. Ты со мной?» – судя по тому, как легко его можно было расслышать, нетрудно было понять, с кем тот говорит.

«На заднем сидении – не поеду», — сказал в ответ детектив.

Джон нахмурился:

— Шерлок?

«Прекрасно. Мы возьмем этих типов, и мне всё равно, где ты будешь сидеть».

— Шерлок, если ты должен идти…

— Да, — сказал тот; голос Лестрейда спросил: «Это Джон?» – еще можно было это расслышать, и звонок оборвался.

Даже без «до свидания». Он примерно этого и ожидал. Джон вздохнул, бросая свой телефон на журнальный столик; это было ничуть не легче принять, чем бывало прежде. Когда у Шерлока было дело, весь мир мог подождать. Никто и ничто не могло конкурировать с расследованием, вне зависимости от того, каким было само преступление. Джон забыл, насколько он ненавидел это. Восемь лет того, чтоб быть проигнорированным и оставленный позади, не должны были быть так легко прощены.

Все годы их дружбы, особенно те, когда они жили вместе, холостяками, компромиссу не было места. Никогда. Работа Шерлока всегда бывала на первом месте. Что бы Джон ни делал, сколь бы ни был полезен или сколь бы незаменимыми ни были его навыки стрелка – в тех случаях, когда защита была первостепенной задачей, – о нем всегда вспоминали в последнюю очередь. Легко забывали. Оставляли позади. Игнорировали. Это было прежде предметом многих споров, случавшихся в тот же день, до тех пор, пока он не научился принимать свое место в жизни Шерлока как сопровождение его блеска, сам при этом оставаясь в тени. Он не мог захватить внимание Шерлока с той же самой гарантией, что захватит убийство. Не мог конкурировать с кровопролитием и насилием – никакой добротой, заботой и беспокойством. Шерлок реагировал лишь на жуткое и опасное, посмеиваясь над обыденным и нормальным. Первый год, несомненно, был для них самым сложным. Люди обычно не относятся к окружающим так, как это делал Шерлок. «Социопат» – звучало всегда настораживающе. Даже «психопатом» могли бы назвать. Шерлок был бесчувственным – и бесконечно любопытным, что захватило Джона, который и сам был увлечен приключениями. Его подружки считали, что им сложно конкурировать с Шерлоком Холмсом, но он знал, что все они лишь рассмеялись бы, узнав, что взялись за задачу конкурировать с трупами – невозможную, в самом деле, задачу.

Анне-Ли подняла свою книжку-раскраску, над которой работала, и шлепнула на нос Джона, чтоб убедиться, что теперь он посмотрит на результаты ее трудов. Трудно было сердиться, вспоминая далекое прошлое, когда будущее находилось прямо возле него. Джон стянул раскраску обратно, глядя на беспорядок, покрывавший страницу, что вся была разрисована желтым.

— Как красиво, — сказал он нежно, поцеловав ее голову, и малышка, захихикав от гордости, убежала, чтоб пристроить картинку на холодильник, совершенно забыв про обиду и преисполненная самодовольства.

Поворчав, Джон поднялся, почесал живот и поплелся на кухню, чтобы аккуратно вырвать страницу раскраски и повесить для всеобщего обозрения. Анне-Ли приготовила магнит-земляничку. Они его прикрепили низко, чтоб она сама смогла пристроить картинку.

— Лэла идет домой? — спросила она.

— Нет. Лэла занят, — ответил он, пытаясь не хмуриться, что, возможно, позволит отвлечь ее и не заострять на этом внимание. Он поднял ее, пристраивая у себя на бедре. — У Шерлока может быть много дел. Но ведь у тебя же есть папа, правда? Тихий домашний папа.

Она кивнула, обнимая его за шею, и он отнес ее в гостиную, чтоб включить яркий фильм о поющих мышатах. Если повезет, они оба смогут заснуть под него. Он усадил Анне-Ли у себя на коленях, позволяя ей устроиться поудобнее, и она прижаться к его груди.

— Лэла видит маму?

— …Нет, малышка. Шерлок вернется домой. — Он поцеловал ее, и фильм начался, и Джон обнимал ее крепко, успокаивая и ее, и себя.

ПРИМЕЧАНИЕ

* «Уловка-22» (англ. Catch-22) — ситуация, возникающая в результате логического парадокса между взаимоисключающими правилами и процедурами. В этой ситуации индивид, попадающий под действие таких норм, не может их никак контролировать, так как попытка нарушить эти установки автоматически подразумевает их соблюдение.

Термин был введен американским писателем Джозефом Хеллером в одноименном романе, опубликованном в 1961 году.

Наряду с «двоемыслием», представленным Джорджем Оруэллом в романе «1984», выражение «уловка-22» стало одним из наиболее известных способов продемонстрировать, насколько сложно выбраться из логической ловушки, образуемой взаимоисключающими правилами.

ВИКИ

Комментарий к Глава 7

**__ФОТО__**

1. Шерлок и Анне-Ли

https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=b399719d6fa11d9e2f940375619b6968

2. Джон с малышкой

https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=ea0cf26ba129df2bdcb1790f9f0983a9

3. Блистательный Шерлок

https://hostingkartinok.com/show-image.php?id=8ae71b412b95c0514e0ce4cb34c282b3

========== Глава 8 ==========

ГЛАВА 8

Джон получил текстовое сообщение за час до того, как рабочий день завершался. Там просто было написано: «Анне-Ли у меня», и пришло оно от Шерлока Холмса. И потом, до конца работы, с лица Джон не сходила улыбка, потому что он думал, как Шерлок, должно быть, сделал дополнительную остановку в поездке в такси, чтоб забрать ее, не считая, что лучше подождать ее дома – всего час, пока Джон привезет ее. Она, несомненно, была в восторге. Хорошо было знать, что по ней скучали.

Он услышал скрипку даже раньше, чем остановился у дома, и с широкой улыбкой покачал головой, выходя из машины, и потом, по дороге к парадной двери; постучал слегка, чтоб не спугнуть их веселье. Шерлок играл в центре гостиной, и медленно вышагивал в такт, словно был Крысоловом из сказки [1], в то время как Анне-Ли, раскинув руки, танцевала вокруг, не заботясь о том, быстро или медленно он играет. Главным образом, она прыгала и вертелась, так чтобы ее платьице становилось похожим на глазурь земляничного кекса, но, в основном, танцевала все-таки. Она, казалось, почти не заметила, когда Джон вошел, снимая пальто и шарф, хотя Шерлок, ведя смычок вниз, поднял взгляд, и, прежде чем смычок взмыл вверх, улыбнулся краешком губ. Джон довольно давно не видел его при полном параде – в костюме. Он выглядел весьма элегантным в своей черной одежде.