— Будем считать, что это в любом случае не даст тебе уснуть.
— Так и есть. — На мгновение Шерлок поднял глаза, несомненно, ища и находя слабую улыбку на лице своего партнёра. Затем он снова склонился над пробиркой и снова приклеился к ней взглядом. — Спокойной ночи, Джон.
Джон кивнул, хлопнув ладонью по дверной раме и, оттолкнувшись от неё, двинулся по коридору, чтобы провести ещё одну ночь в одиночестве, под убаюкивающий шум возни своего парня в соседней комнате. — Спокойной ночи, Шерлок, — сказал он, махнув ему рукой и опираясь другой на холодильник и стену — ему предстояла длинная дорога в спальню…
Трахнуть его так, чтобы мозги вытекли из ушей? Джон фыркнул, медленно расстегивая пуговицы на рубашке. Старая добрая возня в простынях вряд ли была панацеей от всего того, что вызывало беспокойство в их довольно неопределённых отношениях.
Но Джон был бы не против попробовать.
Комментарий к Глава 1
*Туалетная вода https://images-na.ssl-images-amazon.com/images/I/81GR0ZXmXKL._SY679_.jpg
**Ta - сленговое обозначение *спасибо*. Считается, что оно произошло от датского слова tak, обозначающего благодарность, от которого вследствие английского произношения была отброшена последняя буква.
========== Глава 2 ==========
Джон наслаждался субботним утром. Проснувшись от ощущения яркого солнца, ласкающего ступни, он потянулся всем телом, и его пижамные штаны сбились на голенях, а майка задралась достаточно высоко, чтобы можно было почувствовать прохладу простыней своим животом. Существовали вещи гораздо приятнее, чем сон под грохот мусорных баков в переулке и гул кондиционера — всех этих механических звуков, которые упорно боролись с великолепием этого утра. Он чувствовал запах выпечки миссис Хадсон, тянувшийся снизу, или, возможно, это было что-то, просачивающееся по вентиляции из Speedy’s. Пахло дрожжами, солью, чем-то не до конца пропечённым и острым. Его живот многозначительно заурчал, в то время как мозг живо представлял те продукты, которые могли бы так потрясающе пахнуть. Место, где раньше плескался «жидкий хлеб», пустовало, оно замерло в ожидании, пока нос Джона выхватывал из молекул воздуха божественные ароматы, а сам Джон морил своё тело голодом, не давая достигнуть заветной цели и оставаясь совершенно неподвижным в своей удобной постели. Там, за пределами кровати, существовала еда, но внутри неё его кости и мышцы были расслаблены, ум безмятежен, и весь мир представлялся в розовом цвете — у Джона было почти всё, о чём только можно мечтать.
Но внизу хлопнула дверь, и звук поднимающихся по ступенькам шагов напомнил ему как минимум ещё об одной вещи, которую он хотел. Джон скорее застонал, чем улыбнулся, переворачиваясь на бок и вжимаясь лицом в мягкий хлопок подушки. Это было слишком приятное утро для всяких проделок Шерлока. Он помнил, как накануне вечером Шерлок сутулясь сидел над экспериментом, решительно и упрямо продолжая его в течение ночи. Они проходили через это множество раз, и в том, чтобы предугадать, как будут развиваться события дальше, не было особого фокуса. Если бы Шерлок продолжил работу над делом, вскоре зазвучала бы мелодия скрипки, сражаясь за господство в гостиной и не заботясь о естественном ритме, в котором жил город за окнами их квартиры. И если сегодня Лондон соответствовал ритму 4/4*, Шерлок скорее всего решил бы, что будет играть в 3/4, сражаясь с делом при помощи Баха, в яростном крещендо** возносясь над меццо пиано*** спокойных и тихих улиц. Из всех людей, которых Джон когда-либо знал, Шерлок был единственным, кто на такое способен: сделать так, чтобы музыка настолько противостояла окружающей жизни.
Раскрой он дело, квартира была бы по крайней мере избавлена от скрипки. В прошлом успех ознаменовался бы принятием пищи, но Джон с немалой гордостью подозревал, что на этот раз Шерлок не так уж и голоден. Значит, сон. Приняв решение не видеть Джона или не разговаривать с ним, Шерлок направился бы по лестнице прямиком в свою комнату, чтобы там в это мирное утро впасть в спячку, пока ближе к вечеру для его же блага Джон не вытащит его куда-нибудь перекусить. Джон замер в ожидании, прислушиваясь, когда же раздадутся шаги детектива, тяжёлой поступью поднимающегося наверх. Однако этого не случилось. В тишине своей спальни он слышал каждое движение в соседней комнате, проходящее сквозь него вибрационными волнами. Гостиная. Кухня. Ванная? Шаги не остановились и не замерли в коридоре, когда дверь в его комнату распахнулась, и Шерлок вошёл. Он захлопнул дверь, пнув её пяткой, и без всяких слов и предупреждений плюхнулся на кровать, уткнувшись носом в матрас.
Это было… что-то новое.
Джон повернулся на бок, лицом к копне тёмно-каштановых кудрей, и усмехнулся, пробегая взглядом по всему его телу — от широких плеч до изгибов ягодиц, обтянутых брюками, так и оставшихся на Шерлоке со вчерашнего вечера. Его ноги и рука наполовину свисали к полу — конечности Шерлока были слишком длинны для кровати, в которую он упал практически по диагонали. Джон сдвинулся вниз и, прихватив складку на брюках, настойчиво потянул за неё, не рассчитывая, конечно, что ему удастся затащить детектива в постель, но надеясь, что тот приложит усилие и сделает это сам. Шерлок вздохнул, издав приглушённый многострадальный звук, подтянул колени и, извиваясь как гусеница, всё-таки заполз на кровать. В конце концов всё, кроме левой ноги, как-то устроилось, но Шерлок так и не пожелал поменять положение.
Джон поцеловал мягкие кудри, которые теперь касались его щеки, и глаза его закрылись сами собой — от удовольствия, вызванного ощущением тёплого дыхания на своей шее. Его левая рука была в плену между подбородком и плечами Шерлока. Джон не возражал. В списке вещей, против которых он мог возражать, был один довольно конкретный пункт с формулировкой «арест», принимающий во внимание девяносто процентов вещей, инициатором которых был Шерлок, или вещей, о которых Шерлок просил. Этот пункт значился в самом начале списка. Так что было хорошей идеей оставить Шерлоку десять процентов допустимой свободы для сомнительных просьб, угрожающих физическому или психическому благополучию Джона, — например, быть запертым в военном исследовательском учреждении, находясь под влиянием страха, вызванного наркотиками.
До сих пор это оставалось больной темой для Джона. Но Шерлок был его слабым местом, особенно в такие исключительные моменты, как этот, когда он казался просто человеком, когда вся его защита была отброшена, и примитивные желания демонстрировались позой, которая могла говорить лишь о том, что он хочет ласки и нежности. Джон вдохнул мускусный запах — прошёл самое меньшее день, когда Шерлок принимал душ, и сейчас это был его собственный запах, не скрытый под маской мыла или геля для душа. Запах несомненно мужской, но отнюдь не отталкивающий, не «запашок», а просто аромат тела, остающийся на простынях после ночного отдыха, и вместе с солнцем, по-прежнему согревающим пальцы, это приносило Джону успокоение. Его рука опустилась Шерлоку на бок в инстинктивном порыве обнять, и, получая истинное наслаждение, пальцы заскользили по тонкой шелковистой ткани рубашки, лаская рёбра и спускаясь к талии — до тех пор, пока грудная клетка Шерлока не расширилась от глубокого вдоха удовольствия, поглотившего его целиком и унесшего куда-то на небеса.
Они никогда не лежали так раньше. В этом была определенная смелость, которую Джон приписывал полусонному состоянию Шерлока, и которая помогла обнаружить чувствительные местечки на его талии. Джон медленно повторил движение, про себя отмечая то место, прикосновение к которому заставило детектива напрячься, чтобы сдержать приятную дрожь. Взяв этот факт на заметку, он провёл подушечками пальцев чуть выше — по спине Шерлока, заинтересованного скорее в ласке и утешении, чем в возбуждении. Джон понимал, что из всего, что он мог ему дать, именно отдых и сон были тем, в чём Шерлок нуждался по-настоящему. Комфорт, расслабление и любовь стояли на первом месте в череде его обязанностей перед Шерлоком. Он принадлежал Джону так же, как Джон принадлежал ему. Оставалось лишь удивляться, что чувство гордости от осознания этого не нашло себе выхода в один из тех моментов, когда Джон был отчаянно пьян, и не вылилось в татуировку на теле: красивая большая надпись «Sherlock’s»**** где-нибудь на внутренней стороне бедра.
