Они и подумать не могли, что их идиллиюсможет нарушить труп, выловленный полицией из реки чуть ниже по течению…

— О чём ты говоришь?

Хелли могла только смотреть на Макса, который только что перевернул её мир с ног на голову. Ведь с самого начала было ясно, что охотники — естественные враги вампиров и не то что общаться — перекинуться парой фразой уже было сродни преступлению. Но Макс…

— Говорю же — знаю одного охотника, который раньше был моим другом. Мы недавно пересеклись в парке и он рассказал, что ниже по течению нашли труп. Судя по состоянии, пару дней тело пробыло в воде. Отличительные черты — полностью обескровлен и немного обглодан рыбами.

— Это девушка? — непонятно зачем уточнила Хелли.

— Да.

— И время смерти…

— Максимум — неделя.

Не сходилось. Если кто-то из вампиров и решил сохранить Мину в целости и сохранности, то зачем убивать её спустя столько времени? Значит, не она? Но кто?

Хелли приоткрыла занавеску. Городок покрылся снегом словно шубкой, мягкие блики от уличных фонарей делали мир вокруг похожим на сказку. Реальность стремительно менялась и девушка хотела меняться вместе с ней. В этом места она обрела дом. Полуобернувшись, Хелли заметила, что Макс с улыбкой наблюдает за ней.

Они обрели.

Возможно, завтра всё изменится, но сейчас, в этот конкретный момент, они счастливы просто быть рядом и засыпать, протянув руку через небольшое расстояние меж узкой кроватью и раскладушкой, только для того, чтобы сжать пальцы друг друга. Ей хотелось снова вернуться в ту, старую жизнь, из которой она так внезапно была вырвана. Хотелось устроиться на работу официанткой в ближайшее кафе, хотя раньше подобное место даже не рассматривалось бы. Хотелось бы по вечерам обнимать сестрёнку и болтать с мамой. И, возможно, если бы они с Максом были людьми, то когда-нибудь смогли бы… она тряхнула головой.

Не время думать о подобном.

Прямо сейчас они — два вампира, один из которых общается с охотником и считает его другом. А другой не в восторге от перспективы быть пойманной. И надо срочно что-то сделать, если она не желает снова менять место обитания.

— Ты уверен, что охотник не знает где ты живёшь?

— Мы встречаемся в лесу, потом он идёт в одну сторону, а я — в другую. Чтобы не выслеживать место проживания друг друга. Это давняя договорённость.

— Откуда ты его знаешь?

— Я… я из семьи охотников, хотя по мне и не скажешь. Видимо, отец перешёл кому-то дорогу: однажды в дом ворвались несколько человек и, несмотря на то, что мы сопротивлялись, убили всех кроме меня. Меня привели в какой-то дом и обратили. Но запретили есть и потому я практически умер. Не знаю, сколько это продолжалось, — парень вдруг тяжело вздохнул, — Тем утром к ним пришли охотники и, судя по всему, были не очень в духе: никто не успел проснуться, а со всех сторон уже стучали молотки. Потом я почуял запах бензина. Они сожгли всех, Хелли. Не деля на правых и виноватых. Я кричал, но никто не пришёл спасти, а самому подняться не хватило сил. Наконец, обративший меня вампир погиб, приказ спал. Вечером я проснулся от голода, с трудом выбрался из-под завалов и набросился на первого, кого увидел. Человек умер, зато я хоть немного утолил свою жажду.

Макс замолчал. Хелли видела как тяжело ему даётся подобное откровение и как долго он держал эти воспоминания в себе, старательно выдавливая каждый день по капле. На миг ей захотелось стереть эту часть его воспоминаний, чтобы облегчить боль. К сожалению, кроме острого слуха она после превращения получила только клыки.

Никаких способностей.

Пустышка.

Хелли снова отодвинула шторку и выглянула на улицу. Ухоженные лужайки, буквально вчера аккуратно выровненные, радовали своей нетронутостью. Милое место, безопасное и тихое. А что самое удобное — с закатом городок словно вымирал, давая им необходимое пространство для манёвра. Кто и зачем решил убивать тут, нарушая покой?

Звин.

Она снова произнесла в голове название городка и даже рефлекторно произвела все движения языка, словно перекатывая согласные и делая их более звонкими. Подобно ручейку, обтекающему камни с тонким шелестом, жизнь тут текла размеренно и стабильно.

Кто же?

— Может, это маньяк? — с надеждой спросила девушка, — Он ведь мог специально спустить всю кровь и проколоть шею. Твой знакомый, он… уверен?

— На теле три укуса, два в руку, один — в заднюю часть шеи. Все очень характерные и на «правильном» расстоянии. Он говорит, что все приметы сходятся и больше всего интересовался, нет ли у меня двух друзей.

— Думаешь, подозревает?

— Наверняка. Конечно, мы друзья, но я иногда сам себе не друг, а приступы жажды и вовсе сносят всякий контроль, превращая в зверя. В такие моменты можно натворить такое, что потом будет не просто стыдно — жутко. Уж ты-то должна меня понять.

— И всё равно, — упрямо повторила Хелли, словно убеждая сама себя, — Мы этого не делали, а других вампиров я не слышу. Может ли быть такое, что труп принесло издалека?

— Он покрылся водорослями и заинтересовал местную, достаточно пугливую рыбу. Значит — пролежал минимум сутки. Со здешним «ленивым» течением и каменистым дном, максимальное расстояние, которое он мог проплыть — три километра. День или два он плыл — это в пределах семи. Обследовать берега на подобный разбег — всё равно, что искать иголку в стоге сена. Даже если охотники облепят всю реку от самой мельницы, шансы хоть что-то найти стремятся к нулю.

Хелли замерла. То, что он говорил, было совершенно не похоже на лёгкого в общении Макса. Парень явно передавал ей слова человека более взвешенного, рационального и… взрослого.

— Сколько лет твоему другу?

Вопрос родился сам собой и теперь девушка размышляла о том, откуда вообще могли взяться подобные мысли. Но по разом погрустневшему лицу Макса она поняла, что попала в точку.

— Что случилось?

— Я собирался поразить тебя своими умом и сообразительностью, а ты… — он сделал глубоких вдох, — Я видел карты, шансов обнаружить логово нет, даже если оно в соседнем доме. Вампиров всего трое, у них было почти трое суток на то, чтобы спрятаться. Это явно кочевники, потому что из постоянных тут только мы…

— «Мы»? Ты рассказал ему обо мне?

— В первый же день. Этого требует договорённость.

— Но… значит, всё это время… ты докладывал о каждом моём шаге?

— Мы договорились, что я сообщу, если ты начнёшь убивать. Но это, — он бросил взгляд на холодильник, дверцу которого они в четыре руки с трудом умудрились закрыть из-за «остатков» с её последней охоты, — Лучшее доказательство твоих мирных намерений. Мы — безопасные, я — потребитель крови из бутылочек, а ты — ешь животных. Мы никого не обращаем, не шастаем ночами по улицам в поисках жертв, не нападаем на патрули. Можно сказать, что в нашем случае действует договор о ненападении.

— Снова говоришь чужими словами?

— Хелли, — подойдя ближе, парень положил руку ей на локоть, — Пойми меня правильно: можно жить спокойно лишь в том случае, когда соблюдаешь правила. Охотники представляют реальную угрозу, ты не можешь этого не признать. Да они за полчаса заколотят тут все выходы и просто подожгут строение!

Повисла тишина. Хелли отдёрнула занавеску свободной от его пальцев рукой и внимательно проследила, чтобы на улице никого не было. Свет фонарей стал основным источником света, горожане устроились перед телевизорами.

Пора.

— Я схожу прогуляюсь, — от резкого рывка, которым она выдернула руку, Макс вздрогнул, — Не уверена, что вернусь сегодня. В случае чего — найду место для ночёвки. Не опоздай на работу…

Охота не задалась и Хелли отлично знала почему — она была чересчур нервной и нетерпеливой, оттого и шумела больше обычного. Начавшийся сезон зимней охоты вынуждал зверей быть более осторожными, в результате — олень скакнул в кусты ещё до того, как она примерилась к прыжку, волк услышал с другого края поляны, лиса и вовсе успела спрятаться в нору до того, как её разглядели. Да что там говорить, если даже белка, выскочившая прямо у ног Хелли, среагировала лучше и успела взобраться на дерево.