Мих получил компактный энметр ручной работы. То есть он был распечатан на большом принтере в московском ГУМе, но расчёт схемы и настройка/подстройка лично выполнены дарителем, а потому уникальны.
В честь праздника первого солнца научники подарили праздничный видеоплакат с крутящимся шариком солнца. Плакат тут же прилепили к потолку в кают-компании жилого модуля. Плакат умел не только светить, но и греть, как настоящее, искусственное солнышко. Через пару недель после прощания с научниками Мих как-то поднял глаза к потолку и обомлел. На него, с потолка-плаката, серьёзно и строго взирал какой-то чуть-чуть усатый и полностью лысый дядька. Он что-то говорил, но Мих не слышал ни слова. Возмущённый пропажей с видеоплаката солнца, Мих полез в настройки и узнал, что плакат, кроме того, что светил и грел, мог ещё читать популяризаторские лекции по физике солнца и рассказывать интересные факты о различных этапах солнечной стройки. Позже Мих с Аней часто лежали рядышком на диване-ложементе в кают-компании и смотрели в потолок, где лысый и немного усатый дядька, рассказывал о марсианской солнечной стройке. Плакат умел распознавать несложные вопросы и ситуационно корректировать читаемую лекцию. Благодаря видеоплакату они узнали много интересных и малоизвестных (до того как институт физики солнца выпустил серию видеплакатов в честь запуска солнца) фактов на тему околомарсианской стройки.
Потом Мих сломал плакат. Ему почему-то отчаянно захотелось перепрограммировать плакат, чтобы лектор мог петь песни и читать стихи. Он залез в настройки, загнал в память плаката пару стихов про солнце, залез в программный код и… поломал. Зато потом они полмесяца вдвоём чинили плакат, пытаясь обнулить память и залить оригинальную настройку. А потом оказалось, что кто-то более умелый, чем Мих выложил в сеть переделанные настройки и их было не меньше десятка от разных авторов. Мих тот час же бросился экспериментировать. Словом, видеоплакат оказался отличным подарком.
Мих подарил учёным настоящие пиратские меч и пистолет ближнего боя. Рассказанную им историю космического сражения, научники слушали затаив дыхание, одновременно веря и не веря. Вот этот, сидящий рядом с ними и размахивающий руками, юноша сражался с космическими пиратами? А вот эта девушка, его подруга, сожгла пиратский авианосец выхлопом двигателей того самого астероида, на котором они сейчас находятся? И веришь и не веришь!
Радиоастрономы гостили трое суток. Напоследок они устроили тренировочный бой на мечах. Мих и Аня неплохо показали себя в спаррингах один на один, но когда дошла очередь до руководителя научников, он легко разбил сначала Миха, потом Аню, а, затем и обоих вместе.
— Это всё же были именно вы! — обрадовался Мих: — На тех соревнованиях. Против Уэнна!
— Кто-то ещё помнит, — удивился научный руководитель: — Мне пришлось выбирать между профессиональным спортом и профессиональными занятиями наукой. Наверное, сейчас великий Уэнн сделал бы меня одной левой.
— Что бы он тогда сделал с нами, — хмыкнула Аня, стирая показывающие места нанесения ударов алые полосы оставленные на тренировочном скафандре.
Мих немного помрачнел.
— Парень, — сказал научный руководитель: — Спорт бесполезен сам по себе. Он нужен для того, чтобы уметь защищать то, что тебе дорого. Я как-то раз всего лишь побил по очкам Суння Уэнна, в одном поединке из трёх. А ты отбился и взял в плен космический пиратов. Улавливаешь?
— Улавливаю, — повеселел Мих: — И всё-таки мне ещё есть чему учиться и куда расти.
— Как и всем нам, — согласился научный руководитель: — Хочешь, покажу пару приёмов собственной разработки?
— Конечно, хочет! — закричала Аня: — И я тоже хочу.
Научник засмеялся: — Смотрите, вот этим я поймал вас. А защищаться от него следует так…
Глава 16
Из дневника Снежной Анны Владимировны. Инженера систем жизнеобеспечения корабля геологической разведки «Солнечный луч».
У меня есть воспоминание.
Мы, с братом, бежим по полю. Поле кажется огромным, но на самом деле это мы тогда были маленькие. Мне тогда лет семь или даже шесть. Брату на год меньше. Родители уехали в совместный отпуск. Старшие сёстры улетели в Ленинград, на производственную практику. А нас, малявок, на целое лето сплавили прадеду по материнской линии, Семёну Васильевичу. У него были кустистые брови в половину лба. Мы, с братом, называли его «дед Семён». Он жил вместе с «бабой Надей» — моей прабабкой. Оба раньше работали учёными в институте физической культуры. К тому времени уже давно были на пенсии.
Каждое утро у нас начиналось с зарядки. Вчетвером, вместе с дедом и бабой Надей, мы вставали вместе с рассветом. Тогда это казалось весёлой игрой, хотя сейчас я понимаю, что с нами, в игровой форме, занимались по разработанным в институте физической культуры развивающим методикам.
Закончив с упражнениями, баба Надя собиралась на работу. Не желая сиднем сидеть на пенсии, она работала инструктором в группах лечебной физкультуры для пожилых людей при институте. Дед Семён, после выхода на пенсию, занимался разведением пчёл и огородом. На ниве огородничества добиться выдающихся успехов не удалось, а вот в области пчеловодства он по праву обрёл заслуженное уважение других пчеловодов. Впрочем, всё это я узнала позже. Поначалу ужасно боялась дедовых пчёл и даже отказывалась подходить вместе с ним к ульям. Пчёлы полосатые, летают и жужжат. Страшно! Брат, кстати, совсем не боялся и учился у деда ухаживать за пчелиными роями. А уж ароматный, золотой мёд мы оба любили и трескали — только в путь.
Утром, после зарядки, пока баба Надя оставалась дома собираться. Мы, втроём, шли проверять дедовские ульи.
Я помню, как мы с братом бежим через поле. Поле такое большое. А мы маленькие. Желтки одуванчиков выглядывают из травы. Пряно пахнут развесистные кусты полыни. Холодная утренняя роса мочит нашу одежду, делая её тяжёлой. Дед идёт позади, улыбается и хмурит густые брови. А мы знай себе — бежим. По полю. По многоцветью трав. По зелёному морю, едва возвышаясь над ним.
Мокрая от росы одежда тянет к земле. И в небе, ясном, чистом земном небе, прекрасней которого нет ничего на свете, пылает огненным шаром восходящее солнце.
Простое воспоминание. Даже примитивное. Но именно из таких воспоминаний, как из кубиков, складывается человек.
Второй, из трёх кораблей нарушивших их уединение во время долгой вахты, нарушил его весьма условно.
В один прекрасный день, где-то на последней трети пути до Марса, управляющий компьютер принял сообщение. О чём незамедлительно известил экипаж планетолёта, состоявший всего-навсего из двух человек.
Первый член экипажа, Михаил Майоров, в этот момент летал в виртуальной реальности. При этом он отнюдь не развлекался, а напряжённо учился. Мой будущий отец не виноват, что уже в его время развлечение и обучение стали практически синонимами. Разве можно чему-нибудь научиться, если учиться не интересно? И кому придёт в голову создавать исключительно развлекательные вирт-игры, которые только пожирают время человека, но ничему не учат? Поэтому разработкой вирт-игр занимается большой и важный отдел при МинОбразовании.
Мих играл в пилота модуля. Он уже был пилотом начальной ступени и играл, чтобы по прилёту на Марс сдать экзамен на повышение квалификации. И ещё, играть было интересно. Кроме того, что полезно, разумеется.
Снежная Аня, моя будущая мать, в момент получения срочного входящего сообщения сводила и обрабатывала технические показатели, снимаемые с двигателей, реактора и прочих систем планетолёта на протяжении времени их работы. Показатели следовало свести в единые временные рамки, нормализовать и отправить в ГлавКосм, который передаст их разработчикам и инженерам для оценки и контроля. Инженеры почешут умные головы и, может быть, придумают, как улучшить те или иные узлы, а может быть решат, что достигли если не идеала, то локального максимума и стандартизируют какое-нибудь новаторское решение.
