Марта, услышав, как разбилось стекло, вздрогнула. Она бесконтрольно сняла с себя фартук и откинула его к столу, после чего выключила плиту, но вентиль газовый не перекрыла. Стало страшно. Этот гадкий страх через вены буквально вмиг разошёлся по всему телу, как только Агата вломилась на кухню. Марта понимала, что бежать ей некуда. Она не знала, где Самаэль.

— Давай! — громко крикнула ведьма, и разбилось ещё одно окно. Марта слышала, как где-то недалеко от них что-то ещё упало на пол.

Девушке ничего не оставалось, как швырять случайные предметы в ведьму. С каждым шагом она отходила ближе к стене, пока, наконец, в неё не упёрлась. Агата была этому даже рада. Она успешно уворачивалась от ножей и банок, пока «инвентарь» у Марты не кончился. Ведьма широко улыбнулась и взяла один из ножей, который мог вполне попасть и в её небьющееся сердце.

— Самаэль! — крикнула она, пытаясь привлечь вампира, не спуская со своей предполагаемой жертвы, к которой после и обратилась, взгляда. — Ты ведь знаешь, кто убил твою сестру?

Но тот молчал. Где-то сверху разбилось ещё одно окно, раздался глухой стук о пол. Последовал крик — вампир нашёл последнего низшего, кто решился прийти по его тёмную душу.

Самаэль принял свой истинный облик, чем боялся испугать Марту. Он лишь на миг влетел в кухню, забрав оттуда Агату, после чего эту самую ведьму забрал с собою в лесную глушь. Девушка увидела вампира лишь на миг, но этого хватило, чтобы вспомнить самую первую их встречу. Он действительно становился другим, казался в этой форме ещё более стильным.

Агата лишь сейчас осознавала, насколько зря затеяла всё это. Лик истинного вампира Самаэля заставлял его дрожать. Она прекрасно понимала, что молить о пощаде бесполезно. Где-то вдали раздались крики, но Ваторе было уже не остановить. Он медленно, с особым фанатизмом, нажимал на кости ведьмы так, что те хрустели. Вампир выламывал каждый сустав, заставляя Агату истошно орать от боли. Он выгрызал из неё кожу и мышцы, охватив так, что та не могла даже попытаться вырваться. Самаэль не знал, что ему понравится в конечном итоге больше: вырвать из её груди сердце или оторвать голову. Он мог лишь усмехнуться, приступив ко второму варианту. Вампир делал это достаточно медленно, наслаждаясь каждой секундой чужих мучений. Едва кожа жертвы начинала успевать регенерировать, как он надрывал её дальше, и так пока голова окончательно не отделилась от тела. Не прошло и нескольких секунд, как вся жизнь Агаты обратилась в прах. Лишь после этого Самаэль услышал тот вопль, что был вдали. Это точно была Марта.

Ваторе, принимая попутно свой человеческий облик, мигом ринулся обратно к дому, который успел вспыхнуть, словно спичка. Вампир влетел вовнутрь и шёл не столько на крик, сколько на бьющееся сердце. Марта попросту не могла выйти — её завалило со всех сторон. Как только вампир поднял её, та обхватила его в ответ так крепко, как только могла.

Оставалось в конечном итоге только сидеть у озера и смотреть, как сгорает дом, который так полюбился Самаэлю. Он трещал и постепенно рушился, пока от него не осталось лишь жалкое пепелище. Марта всё это время молчала, сидя на широком пне и обхватив свои колени. Она понимала, что Агата, пусть и была полной сволочью, вопрос задала не случайно.

— Дороти мертва? — прямо спросила девушка, взглянув на вампира.

— С чего ты взяла? — Самаэль перевёл взгляд от догорающего здания на свою гостью.

— Ответь мне честно. Дороти мертва?

— Да, — Ваторе не видел смысла лгать.

— Это та женщина сделала?

— Нет, — вампир вновь отвёл взгляд в сторону, после чего поднялся на ноги и отошёл от Марты.

— Откуда ты это знаешь? — она боялась принять ответ, который уже знала.

— Потому что это я свернул ей шею, Марта, — Самаэль резко обернулся в сторону девушки, наблюдая, как по щекам той уже потекли слёзы.

Врать не было смысла, да и не хотел Ваторе этого делать. Он продолжал смотреть на Марту, пока та не отвернулась сама. Она тихо всхлипывала, а вампир не решался подойти. Он осознавал, что только сейчас в её глазах ему удалось стать монстром. Но понимал, что даже после этого она продолжала его любить, что делала зря.

— Она из-за этого пропала? — Марта нашла в себе силы вновь взглянуть на вампира.

— Да.

Марту добивало равнодушие, с которым ей отвечал вампир. Он был совершенно спокоен, ничуть не раскаивался. Девушка прекрасно понимала смысл слова «мертва», но когда подобное случается с родным… Это невозможно принять сразу. Невозможно осознать, что с человеком нельзя будет больше поговорить, что не получится обнять его или просто увидеть перед собою. Сразу хочется позвонить ему и сказать что-то хорошее, поинтересоваться здоровьем и общим положением дел, спросить о планах на выходные. Но это сделать невозможно. Просто потому, что человека больше нет, а мёртвые, как известно, писем не пишут. Ещё вчера он, этот человек, мог ходить, гулять, целоваться, гладить любимую рубашку и запекать мясо в духовке. А сегодня… Марта просто не могла в это поверить.

Самаэль отошёл дальше, давая девушке шанс побыть одной. Она так и просидела, плача, на том пне до самого рассвета. Вампир скрылся с её глаз, но всё слышал. Он не считал себя из-за этого монстром. То, что он чудовище, Ваторе принял давным-давно. Но ещё одно разбитое им сердце вампиру почему-то было жалко.

Самаэль ушёл от дома, а вернулся лишь спустя несколько часов. Он подошёл к Марте, которая по-прежнему сидела на том пне, обняв собственные колени. Вампир поставил перед ней пакет, после чего достаточно строго сказал:

— Переодевайся.

Девушка лишь взглянула на него.

— Не вынуждай меня заставлять делать это против твоей воли.

Самаэль отошёл к пепелищу, словно пытаясь из него что-то спасти. Марта нехотя открыла пакет. Она осмотрелась по сторонам, после чего сняла с себя рубашку, которую (в очередной раз) дал ей вампир. Девушка быстро переоделась и сложила снятую одежду в пакет. Звать Самаэля она не хотела, поэтому вновь села на пень и решила молча ждать его. Вампир же слышал всё и сам.

Ваторе вернулся к девушке и взял её под руку, подняв предварительно с места. Не оставил у того пня он и пакет с рубашкой. Марта почему-то понимала, что путь их лежит не близко. Сопротивляться она не видела смысла, ведь вампир дал понять, что всё будет так, как захочет он сам. Самаэль не тратил лишних слов на объяснения. Они добрались до вокзала, где сели на автобус, который унёс их в совсем другой город спустя практически десять часов езды. Марта за всё это время не сомкнула глаз, наблюдая за дорогой. Уже на этом этапе она понимала, что даже сама обратно вернуться не захочет.

В новом городе Самаэль продолжал вести девушку под руку. Вышли из автобуса, сели в такси. Автомобиль остановился у высотного дома, в одну из квартир в котором вампир завёл Марту, открыв дверь своим ключом. Поставив пакет с рубашкой на диванчик в прихожей, Ваторе провёл девушку в гостиную. На небольшом журнальном столике лежала карта, рядом с ней — записка и ключи.

Самаэль был уверен, что для них это единственный вариант. Он посмотрел девушке в глаза так, что та не смела отвести взгляда. Марта, понимая, что не может самостоятельно даже пошевелиться, заплакала. Она понимала, к чему всё идёт, и не хотела этого. Ваторе же собрался с мыслями и начал:

— Любовь моя, это твой новый дом. Ты переехала сюда недавно…

Самаэль придумывал жизнь Марты на ходу, не выбрасывая из неё извергов-родителей и пропавшей без вести сестры. Он оставил Марте деньги, умудрился выкрасть из её же дома её документы. Себя он обозначил лишь старым знакомым, который решил помочь ей обосноваться на новом месте и поспешил уехать.

После чего исчез.

Марта долгое время ещё просто стояла на месте, пока не очнулась. Она провела рукой по щеке и не поняла, из-за чего плачет. Прошла к прихожей, закрыла дверь. Удивилась тому, что та была открытой. Не сразу девушка заметила одиноко стоящий на диване пакет. Открыв его, Марта вынула рубашку, от которой пахло гарью. Она не понимала, откуда взялась эта вещь, но почему-то была уверена, что именно эта рубашка что-то для неё значит.