— Ты всю меня чувствуешь?

— Я твой создатель, Пэм. Мне это необходимо, чтобы тебя понять. Но сейчас у нас есть небольшое дело.

Пэм могла лишь кивнуть. Солнце ещё не взошло. Самаэль взял её за руку и повёл к дому. Хиггинс, едва живой, лежал на полу, Антония продолжала рассматривать потолок.

Мисс Форбс проходила вовнутрь дома неохотно, а увидев тело женщины и вовсе вжалась в стену. Самаэль знал: он успевает забрать Антонию, чем и решил воспользоваться. Истинная форма вновь пришла к нему практически мгновенно. Он укусил Антонию за шею, та улыбнулась и тихо сказала:

— Фортуна всё равно за мной.

Ваторе знал, что она может быть права, но предпочёл не слушать. Едва Антония начала рассыпаться в прах, он отстранился от места своего укуса. Он был не жаден, она в любом случае нежилец. Самаэль взглянул на Хиггинса. Тот был жив, но без сознания. Ваторе понимал, что такое возможно лишь в единственном варианте: его организм впал в летаргию до полного восстановления. С учётом того, насколько вымотала его Антония, период этого самого восстановления был неизвестен.

Солнце, тем временем, подошло к линии горизонта. Самаэль взглянул на Памелу, которая в ожидании момента истины у разбитого окна застыла и сама.

Сквозь небесную синеву пробились первые лучи.

========== Эпилог ==========

Кожа не горела. Самаэль не мог отвести с девушки взгляда, а та попросту была напугана. Она смотрела то на себя, то на солнечный диск, то на вампира пред собою. До сих пор было сложно сосредоточиться: по-прежнему по ушам били звуки, а по обонянию — миллионы запахов, среди которых один, принадлежавший создателю, выделялся на инстинктивном уровне.

Тепло было необычным. Пэм знала, что оно идёт от солнца, но совершенно его не ощущала. Она выставила руки вперёд, словно надеясь, что светило наконец согреет её, но тщетно. По всему телу распространилась необычная взволнованность. Девушка посмотрела на Самаэля, и тот лишь улыбнулся в ответ.

— Я не был уверен, что успею, — честно признался он, подходя ближе к Пэм.

— А кто он? — Памела взглянула в сторону Хиггинса. — Он наш друг?

— Он мой лучший и единственный друг, Пэм, — Ваторе подошёл ближе к девушке и взял её за плечи. Та вздрогнула.

— Ты казался мне раньше холодным, а сейчас…

— Мы одинаковой температуры. Поэтому ты чувствуешь мои прикосновения так же, как ранее ощущала людей. А люди теперь тебе будут казаться несколько более горячими.

Пэм могла только похлопать глазками в ответ. У неё было множество вопросов, но она понимала, что вываливать их на своего создателя все сразу не стоит. На большую часть он отвечал сам, словно так и было задумано. Он достаточно быстро научит Пэм охоте, научил её совладать со своими обострёнными чувствами и новыми инстинктами, как некогда научил обращаться со своей новой сущностью Вито.

Девушке шла её новая жизнь, но со старой, как того требовал Самаэль, она не могла попрощаться. Пэм навестила несколько раз родителей, последний из которых стал для них фатальным. Она припомнила им все обиды прошлого, а гнев обуздать не смогла. Когда девушка опомнилась, что-либо делать было уже поздно. Самаэлю оставалось лишь отчитать её и найти тех, кто пожелает спрятать два трупа.

Проблема возникла также с жаждой. Самаэль предпочитал лишний раз к человеческой крови не обращаться, научил этому Вито, но Пэм… Она первое время с трудом себя контролировала. Убила даже по неосторожности человека. Человеческая еда казалась ей слишком насыщенной в плане вкуса, отчего неприятной, а кровь… Она удовлетворяла мрачный город.

Один из вопросов Памелы, к слову, вышел на волю, когда та едва не убила ещё одного бедолагу. Самаэль тем вечером принял истинную форму, а она спросила, каково это. Что он чувствует, как ощущает себя. Ваторе в тот раз впервые над этим задумался. Его тёмная сторона была для него естественна, но ведь никто, кроме истинно высших, не мог в ней пребывать. Он не долго думал, ответ был прост. Мир плыл перед глазами в те моменты, чувства были обострены до предела, а ощущение собственной неуязвимости, казалось, открывало все двери пред вампиром.

Несколько сложнее пришлось с Хиггинсом. Самаэль знал, что женщина Уильяма наверняка его проклянёт. И он даже надеялся на это, но… Антония постаралась. Она убила всё, что было старому вампиру любо и дорого. Та жалкая горстка пепла, что осталась от любимой Уильяма, лежала под осиновым колом. Ваторе помнил её запах, чувствовал, что это точно была она. Ему было неспокойно за Хиггинса. Оставив своего друга в склепе, Ваторе далеко не смог уйти.

Решение остаться в одном месте на неопределённый срок Памела восприняла в штыки. Она всячески ссорилась с Самаэлем, покуда тот не призвал Вито. Восхищённый девичий взгляд перебрался в одного вампира на другого. Едва оба его дитя исчезли, он понял: в одиночестве ему комфортнее. Поиск записок отошёл на второй план, людские женщин его волновали слабо. Он ощущал, что у потомков всё хорошо, и рад был этому.

Объявление факта существования вампиров вызывало жаркие споры в человеческом обществе. Кто-то боялся ночных созданий, кто-то мечтал стать таким же, кто-то винил их в своих бедах. Появились люди, которые за счёт шумихи становились популярными. Были организованы добровольные пункты кормлений даже несмотря на то, что синтетическая кровь продавалась едва ли ни в любом супермаркете.

К счастью, более сильные вампиры о себе заявлять не спешили.

Чем дальше шло время, тем больше Самаэль ощущал то, что дали ему письма, на поиски которых он потратил немало лет своей вечно жизни. Даже прекратив беготню, вампир осознавал, что сильнее его никого не найти. Каждый раз, когда он входил в истинную форму, неуязвимость текла по его венам.

А Хиггинс… Уильям очнулся лишь спустя столетья. Когда мир стал совершенно другим. Где-то в глубине своей древней души он был даже рад, что его женщина не дожила до всего этого. Были по-прежнему живы к тому моменту и Пэм, и Вито, но пути каждого из них разошлись.

Впрочем, и Самаэль на свою дорогу пускать никого не собирался.