Нет, это было уже слишком! Он не застонал — взвыл. Волна возмущения захлестнула его. Он исступленно замолотил монтировкой сначала по днищу, а затем с размаха саданул по внутренней поверхности до отказа раскрытой дверцы. Отдача была такой значительной, что ему пришлось выпустить монтировку из рук. И тут ярость неожиданно схлынула, будто он выместил ее в последнем ударе.

Пошатываясь, Максим добрел до края оврага, присел на корточки и умылся снегом. По телу пробежала мелкая дрожь, и сразу куда-то исчезла. После этого ему стало легче. Он уже ничего не чувствовал, как если бы переступил порог чувствительности.

Стиснув зубы, Максим продолжал путь, через Радымно и Ярослав, дорогой на Краков. Ни одного вопроса не задал он себе с того момента, как снова сел за руль. Слева и справа мелькали уютные домики, покрытые шапкой снега, ветер сдувал с них снежную пыль, небо закрывала серая пелена облаков, и только у самого горизонта протянулись огненные полосы. Но он этого не замечал. Все это откладывалось не более чем в его подсознании. Он аккуратно включал сигналы поворота, тормозил на пешеходных переходах, позволял обгонять себя легковушкам. И эти действия он тоже выполнял совершенно не задумываясь, почти автоматически, как робот. Какое-то из его мозговых полушарий, отвечающее за интеллектуальную деятельность, было словно отключено, он мог вести машину или устранить дорожную поломку, но вряд ли сумел бы объяснить, зачем он это делал.

Позади были Дембица и Жешув с развилкой Краков — Варшава. До Кракова оставалось не больше сотни километров. Однако перед Тарнувым его остановил патруль дорожной полиции.

Полицейский взял в руки путевой лист, и тут его брови недоуменно потянулись вверх.

— У вас указана пунктом следования Варшава. Почему же вы едете в Краков?

Максим не знал, что ответить. Готовый взвыть, он схватился за голову.

Полицейский, предположив, что он не знает языка, повторил вопрос при помощи жестов. Наконец он терпеливо спросил:

— Что такого с паном? Вам плохо?

Максим расправил плечи и откинулся на спинку кресла.

— Ничего. Уже все нормально.

— Вот ваши документы, — сказал полицейский, возвращая ему путевой лист. — Здесь — дорога на Краков. Краков, — громко повторил он, махнув рукой в западном направлении. — Вам нужно вернуться. Варшава — на север. Понял пан?

Максим молча кивнул в знак подтверждения, хлопнул дверцей — провожаемый глазами полицейского, развернулся и поехал в обратном направлении. Около Жешува он повернул на автостраду, ведущую к Варшаве. При этом снова делал только то, что ему было предписано, ничего более, в полной мере ощущая себя биллиардным шаром, который мчится туда, куда направит его кий игрока.

Но в какой-то момент что-то вдруг произошло с его обоими полушариями, как будто он только что вышел из-под гипноза и больше не желал слепо подчиняться чужой воле. Он резко нажал на педаль тормоза. Сзади идущий «Полонез», издав испуганный гудок, едва успел увернуться от двадцатитонного кузова «КамАЗа».

Максим даже не взглянул в его сторону. Спрыгнув на землю, он направился в дальний конец кузова. Открыл дверцу, легко вскочил на край контейнера и выбросил мешающие перегородки. Поднатужившись, потянул за нижнюю бухту. Штабель зашатался, и свернутый в бухты кабель посыпался с машины. Удовлетворенный первым результатом, он принялся энергично выбрасывать бухту за бухтой. В метре от дороги начинался глубокий овраг, поросший кустарниками. Черные, белые, желтые кольца скатывались вниз по крутому склону, падая, одни сползали, другие цеплялись за торчащие кусты и повисали на них. Возле машины образовалалсь насыпь. Он зарывался все дальше вглубь, но не останавливался и не чувствовал усталости. Он продолжал швырять кабель, упражняясь в попадании в открытый проем, а который, ударившись о стену, не долетал до края — беспощадно сталкивал ногами вниз.

Наконец все было кончено. Максим хладнокровно закрыл створки дверей, сел в кабину и завел мотор. Развернувшись, поехал обратно. Без груза машина шла легко. Кабель в бухтах грудой остался лежать на краю обрыва.

В третий раз Максим пересекал Жешув. Только теперь он возвращался домой. Пошли они все! Он не собирался участвовать в навязанной ему странной игре. Кто бы ее ни затеял и с какой целью, пора положить этому конец. Не будет он метаться по всей Польше на чужой машине и с чужим паспортом в кармане. Пусть на нем и красуется его фотография.

Ланьцут, Ярослав, Пшемысль промелькнули в обратном порядке. Нигде больше не задерживаясь, кроме как на светофорах, он на полной скорости летел к восточной границе, приближение которой отмечал по знакомым ориентирам. Пальцы до побеления сжимали руль. Глаза напряженно всматривались в линию горизонта. И хотя он пытался убедить себя в том, что уже ничто не остановит его на этом пути, но именно страх, в котором ему так не хотелось признаваться, сильнее чем что-либо толкал его вперед.

И все-таки что-то должно было произойти. Подсознательно или нет, но он это чувствовал.

До границы оставалось километров десять. За холмом он увидел бы Медыку. Но в эту минуту мотор неожиданно стал «чихать», один короткий взгляд, брошенный на приборную панель, объяснил буквально все: запас топлива был на нуле. Как это раньше он не обратил внимание! Ему бы следовало заправиться где-нибудь по дороге, но он был настолько увлечен гонкой, что больше ни о чем не думал. Непростительное ротозейство! Он с досадой посмотрел на верхушку холма, до нее было рукой подать, и тяжело вздохнул.

Вслед за тем наступила тишина. Невдалеке от шоссе величаво застыл зимний лес. С другой стороны — поля. Лес огибала дорога, ведущая в деревню.

Максим вышел на середину шоссе и стал голосовать. В течение десяти минут не останавливаясь проскочило мимо него несколько машин. Вдруг какая-то легковая, двигавшаяся в том же направлении, остановилась, не доезжая метров пятьдесят до «КамАЗа». Максим похолодел: это была не просто легковая, а белого цвета «БМВ». Конечно, это мог быть совершенно другой «БМВ», но что странно: после того, как тот остановился в таком малопривлекательном месте, из него никто не вышел.

У него по спине снова поползли мурашки. Что все это значило? Что там происходило за темными окнами «БМВ»? Отсутствие ответа само по себе внушало страх.

Охваченный этим паническим страхом, Максим со всех ног бросился бежать по направлению к деревне. Это было ближайшее место, где он мог чувствовать себя в относительной безопасности. А с другой стороны, как только они поедут следом, он тут же свернет в лес.

Впрочем, за ним никто не поехал. Они даже не пытались его настичь, хотя шансы были примерно одинаковы. Но это его не успокоило. Как видно, они были полностью уверены в себе, и в то же время Максим напрасно ломал голову, стараясь понять, что они там задумали.

Вконец запыхавшийся, хватаясь за деревянную ограду приусадебных участков, он вошел в деревню. Посреди широкой площадки находился бар, в котором кроме кофе, спиртных напитков и пепси-колы подавались также горячие сосиски. Его клиентами были как свои, так и заезжие автотуристы. В доказательство сбоку припарковалось несколько машин. Здесь должно быть людно, решил Максим и свернул туда.

В самом деле, внутри оказалось человек восемь-десять. Для небольшого помещения (четыре столика плюс стойка) это было не так уж и мало. Тут они не посмеют его тронуть. Разве что подкараулят под дверью. Вот этого-то и следовало опасаться.

Сориентировавшись, Максим направился к стойке. Бармен еще издали посмотрел на него вопросительно. Его глаза были не то осоловевшие, не то круглые от природы. Усы беспомощно провисали. Для полной ясности не хватало только услышать бессвязную речь. Максим уже приготовился к чему-то подобному. Но оказалось, что бармен прекрасно владел своим языком, и, более того, когда он заговорил, не осталось никаких сомнений, что это совершенно трезвый человек.