— Шлюха, — прошептала я, остекленевшим взглядом смотря куда-то в сторону.

— Эээ… Пассия, — поправила меня подруга и наконец-то, кажется, что-то заметила. — Грейс, ты в порядке?

Внутри меня опустился поршень, выдавивший подобие улыбки.

— Да, да, — я прочистила горло, лихорадочно обдумывая, как закруглить едва начавшийся злополучный разговор и остаться одной. — Мы приехали исключительно по рабочему вопросу. Мне жаль, что всё так выглядело со стороны.

Но Шайло, даже спустя годы, сумела прочесть мои истинные эмоции:

— Прости, что заговорила об этом… — тихим, извиняющимся тоном сказала она, беспокойно разглядывая меня. — Я не думала, что тебя это как-то заденет… Мало ли что эти придурки-Бесстрашные там говорят, через пару дней успокоятся.

— О, нет! — я чересчур наигранно отмахнулась от неё ладонью, чем сделала только хуже. — Что ты, что ты, всё прекрасно. Просто прекрасно.

Голос сорвался на последнем слове, и горло схватил лёгкий спазм горечи и жалости к самой себе.

Шайло доверительно коснулась моей ладони, не спрашивая ни о чём, но продолжая что-то говорить. Мой слух, в котором всё ещё стоял траурный набат, включился только под конец её рассказа.

— … он очень жестокий и падкий до власти, Грейс. Под его руководством подготовка неофитов поменялась настолько кардинально, что выбывшие из таблицы попадают к изгоям. То и дело находят тела новичков в пропасти, были случаи смерти и на ринге. Ему плевать. На всех и на всё.

Я вскинула голову, тряхнув волосами, и чуть резче, чем хотела, перебила её:

— Скажи, пожалуйста, я могу переночевать у тебя? Я бы и сегодня уехала, если бы поезда ещё ходили. Но уже поздновато.

Бесцветные обрубленные реплики.

Мне невольно вспомнился один из моих пейзажей страха, где Эрик с непроницаемым лицом вонзает мне в спину нож.

Грейс. Успокойся. И не драматизируй.

Ты не успела довериться ему настолько, чтобы считать это предательством.

Из вас двоих — никто.никому.ничего.не.должен.

Эрик как был для меня никем, так таковым и остается.

Моя кучерявая подруга коротко и понимающе кивнула мне, протягивая ключи.

— Меня сегодня не будет, у меня ночная смена и потом… Ну, знаешь. Встреча с парнем, — она как-то смутилась, а я сейчас была не в том состоянии, чтобы развивать эту тему. — Проходишь к пропасти в левый коридор по развилке, и там дверь под цифрой девять. Располагайся, крошка.

— Хорошо, спасибо, — сипло ответила я. — Поговорим ещё завтра, ладно?

Я на автомате обнялась с ней, не сказав больше ни слова, и сорвалась с места.

Я была ей благодарна за всё — за поддержку и за отсутствие расспросов.

И за то, что так кстати открыла мне глаза, как бы это не было больно, спустив с небес на землю.

Я не помню, как дошла до двери квартиры — в памяти остался лишь кусок коридора по пути, в котором на меня напали много лет назад.

В сознании мелькнула абсурдная мысль, что было бы неплохо, если бы это нападение закончилось бы моей смертью — не пришлось бы так долго ждать, ведь то, что сейчас происходило у меня внутри, и так было омертвением.

Рухнув на кровать Шайло, я, не раздеваясь, вечность спустя уснула тяжелейшим сном, чувствуя, как стягивается кожа вокруг глаз от постепенно высыхающих слёз.

Проснувшись через несколько часов, я, уже более осмыслив всё произошедшее, приняла для себя решение.

***

Трек для последующих отрывков от лица Эрика — With You — Linkin Park

POV Эрик

Чертовски трудно избивать, а нет, блять, простите, допрашивать пленника, когда перед глазами то и дело мельтешит её образ.

Ещё один удар, который пришёлся изгою в челюсть и окончательно разбил мои собственные костяшки в кровь, сопровождался эхом красивого женского голоса: «Тебе идёт этот пирсинг…»

Эта Грейс, чтоб её.

Меня сведет в могилу.

— Спрошу, в какой там блять по счёту раз, — мрачно произнёс я истекающему багряными реками изгою, который еле дышал, будучи прочно привязанным к стулу. — Откуда. Вашу мать. У вас. Оружие?

Тишину нарушали его предсмертные хрипы, а адреналин в моей голове разбавил очередной выброс из памяти: «…Я думала, ты прекрасно понял и сам, что между нами ничего нет. И не было».

Я всё понял, Грейс, но мне нужно было вырвать из тебя это признание.

Мне доставляет какое-то изощренное удовольствие — выбивать из людей правду.

Вот прямо как сейчас.

Бойцы, стоявшие у дверей, охранявшие вход в сырое помещение подземелий Бесстрашия, даже не дрогнули, когда я хладнокровно прошелся ножом по лицу изгоя, продолжавшего упорно молчать в ответ на вопросы, но тут же протяжно завывший в ответ на мои действия.

— Ты, тварь, испытываешь моё и так очень ограниченное терпение, — я плюнул в его сторону, едва он заткнулся, поскуливая.

На долю секунды я задумался над тем, как бы она отреагировала, увидев всё это, но тут же одернул себя — она этого никогда не увидит.

Никогда не узнает о моей тёмной стороне.

Пленник, весь в окровавленных лохмотьях, безвольно опустил голову на грудь, задыхаясь в собственной тёплой алой жидкости из вен и артерий. Ему осталось жить пару минут, за которые мне нужно было успеть выбить информацию.

— Элементарный же вопрос задаю, — с риторической фразой обратился я к Бесстрашным солдатам и вернул своё внимание изгою. Послышался их тихий и такой жестокий смех. — Ты что, блять, оглох? Откуда оружие?

Ещё один удар в нос, покрошивший его перегородку к чертовой матери.

«И, несмотря на то, что это была её инициатива, я… Я и сама хотела тебе написать», — у неё мелодичный, глубокий голос. Мне кажется, он навсегда впечатался в мои перепонки.

Я не мог сосредоточиться на окружающих меня обстоятельствах, в поисках ответа на вопрос об инциденте с изгоями, хотя прекрасно понимал, как это сейчас было важно.

Перед глазами — снова её ярко-голубые глаза и краснеющие от моих целенаправленных провокаций скулы. Но мираж стремительно рассеялся, стоило этому связанному ублюдку что-то там прохрипеть.

Я брезгливо наклонился к его лицу, превратившемуся в кровавое месиво и последнее, что я расслышал, перед тем, как изгой откинул концы, это:

— Оружие… слил… лидер. У них… план…

Надо же, блять.

Прям как в старых допотопных фильмах.

Раскололся.

Ещё бы, сука, имя назвал — цены бы твоей изгойской шкуре не было.

Я выпрямил корпус, с холодной решимостью озирая существо перед собой, ставшее трупом благодаря моим усилиям.

Я знал, что предатель — кто-то из Бесстрашия. Нутром же чуял.

Даже не удивился.

Оставалось теперь выяснить, сколько их и кто именно из четырёх.

Я больше не доверял никому, кроме себя.

***

С момента, как мы разминулись с Грейс у дверей, до моего прихода после допроса в бар прошло около пяти часов.

Народу было не так много, как обычно это бывает глубокой ночью, но скоро все подтянутся для очередных оргий и увеселений.

Придёт ли она, ведь так и не дала прямой ответ?

Куда денется.

Придёт.

Это так самодовольно пробурчало моё эго.

Параллельно обдумывая разные концепции и действия, как бы побыстрее вытащить правду наружу и найти изменников фракции, но так, чтобы всё прошло гладко без ударной волны для меня самого, я пустил по горлу глоток виски.

Я не планировал сегодня напиваться, но в одном стакане отказать себе не мог — уж слишком притягательный у этого напитка вкус.

Облокотившись спиной к барной стойке, я, как коршун, следил за дверью, ожидая свою прелестную светловолосую жертву. Потягивая янтарного цвета алкоголь, я периодически грубо отмахивался от подходящих, якобы поздороваться, девок. Одна, вторая, третья…

Все слились в серую массу перед глазами.

Я поднес к губам стакан, опрокидывая остатки виски в горло, но не сводя глаз с входа. Сквозь изрезанное гранями стеклянное дно я заметил, уловил её фигуру на пороге, которая, застыв там на несколько секунд и увидев меня, тут же исчезла.