В дальней стене виднелась еще одна дверь, и, скинув с себя куртку, я решил посмотреть, что за ней.

Отперев комнату, я обнаружил небольшой, метра три на три, выложенный булыжниками, бассейн, заполненный какой-то благоухающей водой. И только в этот момент вспомнил, что со времен купания в той горной реке, моей кожи не касалось и капли.

Сбросив с себя остатки одежды, которую однозначно нужно было постирать, я с наслаждением принялся за водные процедуры, игнорируя отсутствие мыла — этих плавающих на поверхности лепестков неизвестных цветов было достаточно для того, чтобы тело перестало пахнуть потом и грязью, а вдогонку я еще и стащил из стопки со скамейки рядом какую-то жесткую ткань, которая заменяла, очевидно, полотенце и натерся им вместо мочалки.

Это, блять, явно лучше, чем полное отсутствие душа.

Я понимал, что все было заранее подготовлено рабами, которые прислуживали при крепости — Элен рассказывала о системе сословий, принятой в Империи — но в этот момент, мне настолько не хотелось думать о бесчеловечности рабовладельческих устоев, что я попросту беззаботно принял все предоставленные мало-мальские удобства, присущие уровню развития этой цивилизации.

Когда я вышел из воды, натянув на себя заблаговременно положенные кем-то из слуг новые одежды — обычные широкие льняные штаны и рубаху, которая завязывалась на шнурках, мне послышался тихий шорох в спальне рядом.

Кажется, из-за окончательно накрывшей меня утомленности я опрометчиво забыл запереть входную дверь…

Затаив дыхание, я осторожно запахнул на груди ткань, стараясь не издавать лишнего звука, и потянулся к поясу с метательными ножами и огнестрелом, который, благо, удосужился не оставить с курткой в комнате.

Мало ли какие незваные гости меня ждут — пока Элен была на совещании, некоторые ее меченосцы, почувствовав свободу из-за отсутствия главнокомандующего, провожали меня далеко не любезными взглядами.

Медленно подняв пистолет, я аккуратно на цыпочках подошел и прислонился к дверному косяку импровизированной ванной комнаты. Собравшись с мыслями и сосредоточившись, я выдохнул и резким движением ноги распахнул дверь, выставляя перед собой пистолет.

— Твою мать!.. — воскликнул я, когда дуло уперлось прямо в серебряный лоб застывшей у порога в купальню Кровавого Сорокопута, собственной персоной. Она вздрогнула от моего вскрика, но после облегченно выдохнула, а за ней и я, опустив оружие, — Ты в своем уме? А если бы я выстрелил?!

— Прости, я как-то не подумала… — тихо проговорила она, озирая мою фигуру, и отошла в сторону, чтобы пропустить меня.

Я прошел вперед, выпрямляя плечи и сбрасывая напряжение, и затем повернулся к своей ночной гостье. Элен всё еще стояла у двери, опустив голову, но затем, словно очнувшись, тоже вернулась вглубь комнаты.

Поставив пистолет на предохранитель, я засунул его за пояс новых штанов, решив вернуться за оставленными ножами позже. Наблюдая за слегка взволнованной Элен, которая отошла и прислонилась к письменному столу, я медленно добрел до кровати напротив, присаживаясь на край.

С появлением Сорокопута атмосфера в комнате мгновенно изменилась со спокойной на приятно-натянутую и выжидательную.

Мы смотрели друг другу в глаза, как и много раз до этого, теряясь в череде сменяющихся эмоций.

Моя союзница была в той же черной боевой форме, что и раньше.

Похоже, она и не возвращалась вечером к себе после кузницы.

И похоже, её явно что-то беспокоило.

— Что-то произошло? — я первым нарушил молчание, видя, как оцепеневшая Элен не торопится что-либо сказать и лишь периодически нервозно заламывает пальцы.

— Нет, — не переставая вглядываться в мое лицо, быстро ответила она. Выдержав паузу, Элен сделала пару шагов навстречу и остановилась на расстоянии вытянутой руки, возвышаясь надо мной сидящим.

Меня раздирало дикое желание подойти к ней и вцепиться в губы зверским поцелуем, но, судя по всему, ее привела ко мне определенная причина, и я хотел дать возможность высказаться. Затолкав подальше соблазнительные образы, я растянул губы в легкой усмешке и проговорил, разводя руками:

— Увы, мы не у меня в апартаментах в Бесстрашии, поэтому ничем угостить не могу, прости.

Элен лишь взволнованно кивнула, но будто и не услышала меня. Промолчав, она после чуть сипло пробормотала:

— Я… Не пожелала тебе доброй ночи в ответ.

Я прищурился, осматривая ее вытянутую, как струна, фигуру, от которой исходили незримые волны тепла в мою сторону.

Мы оба прекрасно понимали по почти осязаемому ощущению притяжения в воздухе между нами, что истинная причина ее появления здесь — не в этом.

Дыхание Элен участилось — я видел это по мерно вздымающейся, обтянутой тканью, груди. Не сводя с нее внимательного взгляда, я, как затаившийся хищник, не спеша сложил руки на груди и облизал пересохшие губы:

— Ну, так… пожелай.

Она как будто ждала от меня провокацию, и на этих словах подошла еще ближе. Элен проницательно следила за каждым моим мельчайшим жестом, а ее голос выдавал накопленное томление и дрожь:

— Я подумала, что хочу узнать… Нет. Я решила…

— Так ты подумала или ты решила? — поддразнив ее, тихо перебил я, памятуя, как это действует на неумолимого Кровавого Сорокопута, которая лишь при мне сбрасывала свою бесчувственную личину.

Она осторожно сократила расстояние еще на полшага:

— Как твоё настоящее имя?.. — резко выдохнула Элен, с затаенным желанием в глазах взирая на меня сверху вниз, — Я до сих пор его не знаю.

Я больше не смог сдерживать сковывающее меня стремление прижать ее к себе и поэтому плавным, но быстрым движением заключил Элен в свои объятия. Она качнулась и встала между моих разведенных колен, машинально положив ладони на плечи, и сквозь грубую ткань я почувствовал жар и легкий мандраж в женских пальцах.

— Эрик, — чуть задрав голову, я наглым взглядом обвел ее представшую в очень выгодном свете грудь, а затем перевел его в покрытое благородным металлом лицо. — Меня зовут Эрик. Но для тебя я могу остаться лидером, если ты добавишь приставку «мой». Есть ещё варианты «мой господин», «мой повелитель»…

— Какой же ты наглец… — беззлобно улыбнулась Элен, которая, наконец-то, немного расслабилась из-за моего полушутливого тона и кольца объятий рук на себе. Я вальяжно провел одной ладонью по ее тонкой талии, опускаясь далее к бедру.

— Но ведь тебе это нравится. Моя дерзкая натура — одна из причин, по которой ты приняла верное решение.

— Думаешь, это верное решение? — приподняв одну бровь под маской, с появившейся еле заметной игривостью в голосе, спросила она. А я всё продолжал свои касания по изгибам тела, видя, что ей это чертовски нравится. Элен еле слышно выдохнула сквозь сжатые зубы и посмотрела на меня горящим взглядом из-под полуопущенных ресниц.

— Насладиться нашей близостью? Кинуться в мои, давно ждущие тебя, объятия? Наплевать на всех и разделить удовольствие с человеком, который уже не просто не хочет выпускать тебя из своей спальни, но и из своей судьбы? Да, черт возьми. Это охуительно верное решение… — я знал, что мой шепот взбудоражит ее кровь, но не думал, что из-за него в следующее мгновение позицию распаленной хищницы перехватит она.

Элен тут же пылко приникла к моему рту, едва я договорил, даря нам глубокий, головокружительный поцелуй. В какие-то моменты, когда ее сладкие четко очерченные губы робели, я захватывал их зубами, то потягивая на себя, то неторопливо засасывая сильнее.

Я знал, что моя следующая фраза вновь может привести нас к изначальной точке холода в отношениях, потому что уже произносил ее и видел последствия, но мне до не хватки воздуха в легких хотелось добиться своего. Нехотя отстранившись от желанных покрасневших губ, я пристально всмотрелся в лицо Элен, хрипло шепча:

— Прошу тебя, сними ее. Я хочу видеть тебя настоящую.

Она замерла в моих руках, как изваяние, и я чуть было не взвыл от досады — мне показалось, что Элен сейчас снова отстранится от меня, как тогда в пустыне, и уйдет. Но она, все ещё склоненная надо мной, лишь окинула мои черты долгим, пронзающим взглядом, в котором вовсю разгоралось пламя вожделения и перед тем, как мягко высвободиться из объятий, с нежностью поцеловала меня в шею. В моей грудной клетке зародился тихий стон, который я с трудом затаил.