После долгих поисков капитан обнаружил-таки 5–6 Разрядова – тот, как оказалось, ушёл в одиночку окружать вражескую армию. Разрядов шагал по позициям противника и участливо спрашивал: «Есть ли кто живой?» Но в ответ на этот двусмысленный вопрос со стороны противника доносилось только испуганное молчание.

– Отзовитесь, несчастные: мы отметим вашу дислокацию деревянными крестами, – внёс свою лепту в победное торжество капитан.

– Не знаю, зачем я с этими гигангстерами и связался, – хвастливо пожаловался 5–6 Разрядов капитану. – Они, похоже, не имеют даже отдалённого представления о моей сверхчеловечности. А я ведь и войны-то затеваю главным образом для того, чтобы побольше щадить.

– Всё так, Разрядов: ты чудовищно добрый гуманоид, – поддакнул капитан.

– А вам известно, капитан, – на лице туземца появилась богатырская улыбка, – что поскольку половину вклада в победу вносит сам побеждённый, то в выборе врагов мне почти всегда помогают ЭВМ?

– Да неужели? – притворно изумился капитан, с облегчением скидывая с себя тяжеленный килограммовский скафандр. – Ну, таких никчёмных врагов, как эти гигангстеры, не стал бы брать в расчёт ни один уважающий себя арифмометр.

Вдруг с фланга, отрезая Разрядова и капитана от легкомысленно оставленных боеприпасов и средств защиты, из засады выехала колонна маршрутных танков. Рядом с ними маршировал отряд гигангстеров, озверело размахивавших повестками на миротворческую войну.

– Ишь ты, – бодро удивился Разрядов, – мертвецы-то оказались с браком…

– Ага, – в тон Разрядову, скрывая испуг, поддакнул капитан. – На эти недоделанные трупы некрологов не напасёшься.

Разрядов вынул у себя из уха висевшую там в качестве серьги декоративную бомбу, имевшую форму, размеры и вес двухпудовой гири, и подорвал ею передовые танки. У него оставался ещё пулемётомёт, но против танковой брони он, конечно, был малоэффективен.

– Что ж, раз так плохо подготовились, теперь придётся совершать подвиги, – покладисто вздохнул Разрядов и, отмахиваясь от назойливых пуль, рванулся вперёд. Откуда сразу послышался его боевой клич «Поберегись, кто может».

В голове капитана подала голос осторожность: «Не беги за зовущими на подвиг: они сами и доводят всё до необходимости в подвиге». Повинуясь голосу осторожности, капитан срочно отступил к укрытию и оттуда впервые в жизни увидел в исполнении Разрядова приёмы самбо против танков и атомных бомб. Сам-то капитан знал всего лишь один приём самбо против комаров, да и тот, если по правде, был запрещённым.

Разрядов завязал одному танку узлом пушку, отдавил другому гусеницу и сцепился с третьим. Болевым приёмом вывернув поверженной машине двигатель наизнанку, танкоборец вскочил с земли и из канонической боевой позиции «стойка на ногах» принялся колотить наседавшие танки с такой силой и скоростью, что его раскалившиеся от ударов до красного свечения кулаки с грохотом преодолевали звуковой барьер.

От термических напряжений лопалась броня, трупы смывало потоками кипячёной крови, а капитан сидел в укрытии и с завистью думал, что не смог бы драться так, как Разрядов, даже если надел бы реактивные кастеты.

Вдруг выпущенная гигангстерами снайперская ракета перебила Разрядову ногу. Тот упал, и капитан поспешно поднял белый флаг, издали уверяя гуманоида, что это, мол, его, капитана, национальное боевое знамя.

Разрядов обозвал капитана подлотрусом и с помощью шприца ввёл в покалеченную ногу культуру гремучего лишая. Преодолевая болькриком, 5-6 Разрядов оторвал заражённую конечность и, присвоив ей звание Героя Планеты, метнул под очередной танк. Где плоть, переработанная гремучим лишаём во взрывчатку, и сдетонировала.

Капитан начал срочно проверять: в порядке ли его обязательное у звездолётчиков приспособление для траурного снимания шапки без разгерметизации шлема?

Разрядов, жертвуя телом, ещё несколько минут пытался подавить натиск осмелевших гигангстеров. Но только после того как гуманоид вырвал у себя последний глаз и, метнув его в нападавших, пробил одному из них череп, капитан наконец схватил разводной ключ и кинулся под ближайший танк.

…Когда капитан выбрался из-под демонтированной машины, то на месте Разрядова обнаружил уже лишь его мозг, который хлестал нервами наседавших гигангстеров.

Дальнейшее капитан помнил смутно: вроде бы он, держа под мышкой мозг Разрядова, спасался от атаки атомобилей с гранато-мётлами. И в итоге был загнан в большой водоём, где ухитрился на плаву переделать обогревательную систему своего космического комбинезона в замораживающую.

Её капитан использовал как каркас для подводной лодки изо льда; эту лодку приводил в движение её же вращавшийся ледяной корпус с наружной винтовой резьбой.

После изнурительной гонки поперёк корпуса подлодки для придания ему вращения, гонки, схожей с бегом белки в колесе, капитан последними обрывками сознания обнаружил себя уже на берегу, сжимающим в рукахмозг 5–6 Разрядова, который был вморожен в кусок льда.

К счастью, капитан мог выдержать почти любые трудности: выросший в застенках лагеря смерти «Концентрированное Ничто», он с детства привык ко всевозможным пыткам как к играм и развлечениям.

Очнувшись на берегу, капитан увидел перед собой какого-то туземца, у которого немедленно потребовал пощады. Но, узнав в туземце профессора Килограмма, максимально сузил плечи, чтобы казаться поинтеллигентнее, и рассказал ему об исходе сражения.

В медицинском отделении лаборатории профессор Килограмм положил осторожно размороженный мозг на операционный стол рядом с новым телом Разрядова. Потом надел асептический халат, тщательно вымыл руки и натянул резиновые перчатки. А затем достал из автоклава простерилизованный бубен и принялся скакать с ним вокруг операционного стола, отбивая шаманский ритм и выкрикивая гнусавые заклинания.

Когда мозг 5–6 Разрядова непонятно каким образом всё-таки втянулся в ткани и исчез в глубинах тела, капитан, аплодируя глазами, спросил у профессора: при помощи чего тот вылечил Разрядова?

– При помощи шарлатанства, разумеется, – с готовностью сообщил профессор Килограмм. – Не понимаю, чему вы удивляетесь: разве человеку столь уж трудно принять мировоззрение, в коем научны именно ведьмы и колдуны, а ракеты и ЭВМ – всего лишь мистика и выдумка?

Капитан, как ни силился, ничего подобного представить себе так и не смог. Зато начал смутно припоминать, что когда-то слышал про человека, который с виду мог творить настоящие чудеса – хотя на самом деле просто умело использовал неустойчивости окружавшей его среды. И потому его действия, чрезвычайно экономные по сравнению с обычными усилиями людей, казались окружающим мистическими.

«Интересно, – подумал капитан, – как поступил бы с мозгом 5–6 Разрядова тот человек? Может, применил бы скрытое стигмодействие по методу Гипнократа?»

– Ну, ребята, чем там закончилась ваша битва при Ватерполо? – оживлённо полюбопытствовал, заходя в операционную, профессор Дециметр.

– Его убили заживо, – кивнул капитан на 5–6 Разрядова.

– Всё так, – подтвердил Разрядов, – я отделался смертью.

– Пошли, герой-рецидивист, – озабоченно позвал Разрядова профессор Килограмм. – Тебе ещё нужно пройти сеанс маниакальной терапии у врача-психопациента.

– Слушайте, – заговорщически обратился к капитану профессор Дециметр, когда они остались вдвоём, – я на днях изобрёл протез зоны удовольствия мозга. Осталось только убедиться в его универсальности. Поэтому мне очень хочется побыстрее испытать протез на вас, капитан, – как на существе из другой области Вселенной…

– Вам очень хочется испытать, профессор? А я вот, напротив, не хочу иметь никакого отношения к вашему протезу изобретения, – отрезал подскочивший от неожиданности капитан.

– Что ж, у невежества имеются и некоторые положительные черты: например, свобода от многих предрассудков, – обнажая в улыбке сверкавшие белизной ровные зубы, изрёк самодельную сентенцию Дециметр.