Почему Ева выходит за Стефа именно сейчас? Она же пророк! Значит, она видит, что будущее у них есть! Значит, всё возможно. Почему? А что насчет меня и Рэя? Неужели она не увидела бы трагедию и не сказала бы нам? Или, действительно, не увидела?

Чем больше я смотрю на счастливых, обнимающихся Стефана и Еву, тем больше мне хочется к Рэю.

Я оборачиваюсь и смотрю на дверь в коридоре, за которой тишина, за которой мой самый любимый человек, несправедливо обиженный мною. Я, действительно, изверг… Я заставила его пройти через столько, и боюсь сказать: «Да». Правда, боюсь сказать себе, не ему.

Ты трусиха, Мел!

Всегда боялась решительных действий! Только раз совершила поступок, за который расплачивается тот, который не должен был. Надоело ошибаться… Надоело говорить «нет» Рэю: в суде я отказалась от него, затем подставила себя Сенату, теперь вот это. Я постоянно делаю ставку на разум — и постоянно ошибаюсь.

Я разворачиваюсь и мчусь со всех ног в комнату. Почти вышибаю дверь, больно ударившись плечом. Рэй всё в той же позе и на том же месте, только теперь он удивленно смотрит на меня.

— Я согласна! Я согласна выйти за тебя!

Я почти накидываюсь на него с поцелуями. Оденкирк даже не реагирует, лишь удивленно смотрит на меня с высоты своего роста.

— Мел? Ты уверена?

— Да! Да! Да! Прости! Я такая глупая! Я хочу за тебя замуж. Если хочешь сейчас, давай сейчас! Надоело промахиваться и не слушать свое сердце! Ну же! Доставай кольцо и пойдем!

Рэй теперь смеется, глядя на обезумевшую меня.

— Погоди! Ты пойдешь к алтарю так? В джинсах?

— Ну да! Платья-то нет. Да и какая разница! Пойдем!

Я нетерпеливо хватаю его за руку и тащу к двери.

— Да, но платье-то есть!

Я изумленно оборачиваюсь к нему за пояснениями.

— Варвара должна была принести его в пакетах.

Ах! Так вот, что мы тащили! Отлично!

— Тогда зови Варю с пакетами!

— Мелани, ты уверена в своем решении? — Кажется, радостная лихорадка передалась и Рэю. Теперь его глаза возбужденно блестят, да и сам он ожил, воскрес — весь так и искрится радостью.

— Да. Уверена! Зови Варю! — Я, как полководец, топаю ногой и указываю пальцем на дверь. Рэйнольд тут же подлетает ко мне и крепко целует, да так, что будь чуть дольше объятия, и я могла бы рухнуть в обморок от недостатка воздуха. Затем, будто мальчишка, Оденкирк срывается и бежит за моей сестрой. Я же пытаюсь успокоиться, глубоко вдыхая и выдыхая. За моей спиной слышится сестринский скепсис:

— Ага. Значит, сегодня одна Шувалова превратится в Оденкирк. Даже крестная фея не нужна!

Я, хохоча, кидаюсь к Варе с объятиями.

— А я думала, ты не согласишься.

Я отстраняюсь, удивленно глядя на нее: неужели она меня так хорошо знает? Но вопрос так и не задаю.

— Ну что? Давай наряжаться?

Варя заманчиво показывает на пакеты. Я молча забираю их у нее и начинаю открывать: в самом большом лежит белое ажурное платье.

— Варька, это же…

— Прости, просто на новое денег и времени нет. Хотя Оденкирк бы купил, но подумала: чего платью пропадать?

В моих руках то самое платье, которое выбрал Рэй в Италии, так и не надетое на свадьбу с Виктором.

— А Рэй знает о нем?

— Зачем? Я просто сказала, что найду тебе платье. Ну-ка, давай из тебя невесту лепить. Эй, и прекращай реветь! И так вся пятнами пошла.

Варя издает самый противный звук на свете: то ли вскрик, то ли оханье. Когда она это делает, значит, произошло что-то жутко неприятное. А у меня сердце ухает вниз от этого:

— Что случилось?

— Туфли! Я забыла туфли!

Я смотрю вниз на свои кислотного цвета розовые кроссовки. Тоже мне нашла проблему! Но у сестры на лице читается паника.

— Слушай, можно что-нибудь придумать! Наверное, найдем что-нибудь.

— Да ладно тебе! Смотри! — Я опускаю юбку, и та шуршащей белой пеленой закрывает их. — Оп! И не видно.

— Аня, ты замуж выходишь!

— И что?

— Туфли же нужны!

— Кроссовки удобней. Опять же, если передумаю, удирать от Рэя будет удобней.

Варя сверлит меня тяжелым взглядом. Даже не улыбнулась на мою шутку.

— Ты не готова к свадьбе.

— Почему? Платье есть, жених есть, ты меня накрасила.

— Я не про это.

— А! Ты вон про что! Ну, я и не хотела свадьбу, начнём с этого. Даже отказалась сначала. А потом подумала: была не была. Только я одно не пойму, как ты подписалась на эту авантюру?

— Ну, он тебя любит, бережет… — Варя странно тянет слова, отвлеченно заправляя мне локоны за ухо. Прически нет, просто распустили волосы, убрав мешающиеся пряди красивыми сверкающими заколками.

— Беречь и любить можно вне брака. Варя, ты не договариваешь. Ты — главная противница брака, и согласилась на участие в этом заговоре.

— Во-первых, я никогда не была против! — Мой скептический взгляд тут же ломает ее самоуверенность. — Ну ладно… По крайней мере, в отношении меня, я считаю, что с этим нельзя спешить. Во-вторых, это не заговор, а союз с Оденкирком.

— А в-третьих? Тут должно быть «в-третьих», и, наверное, самый весомый аргумент.

Ага! Есть! Что-то Рэй наобещал ей, что Варька согласилась.

— Кевин? Он обещал, что приведет тебя к Кевину, поэтому ты согласилась?

— Вот еще! Я и без него добралась бы до Ганна!

— А что тогда?

Пауза начинает затягиваться: Варя стоит и смотрит на свои кольца, размышляя о том, сколько мне правды открыть.

— Ну?

— Короче, это ради твоей безопасности. Оденкирк выдвинул стоящую идею, как защитить тебя. Поэтому я и согласилась.

— Защитить? — Варя кивает. — Меня? — Снова кивок. — От кого?

— От Моргана, конечно же! Оденкирк боится, что он прознает о твоем воскрешении.

— Хорошо. — Я мысленно соглашаюсь с услышанным: это похоже на правду. — И в чем же заключалась идея моей защиты?

— Потом скажу! После свадьбы. Оно подождет. — Она упрямо с вызовом смотрит мне в глаза. Я открыто встречаю взгляд. Сестра против сестры — отлично!

Варя тут же меняет тему:

— Ты уверена, что не стоит тебя сильнее накрасить? А то ты слишком бледная.

— Фотографов не будет, гостей тоже — не вижу смысла. Тем более у меня традиция выходить замуж спонтанно и без подготовки. Не нарушай её!

— Окей! Не буду. Ты уж прости меня, что я покину тебя сразу же после венчания. Меня отведут к Кевину, хочу наконец-то в глаза посмотреть этому подлецу.

— Подлецу? Эй! Ты его сама выгнала. Забыла?

— А кто он после этого? Какой мужчина будет слушаться женщину? Тем более меня!

Я смеюсь на ее обиженный, немного детский тон. Вся эта бравада и желание показаться злой на самом деле скрывает желание поскорее увидеть любимого.

— Ну что? Ты готова? — Она всовывает мне в руки красивый букет, который принесла Ева.

— Интересно, я когда-нибудь выйду замуж нормально? Как все люди?

— Ты хочешь другого мужа? — Бровь Вари вопросительно взмывает вверх. И я понимаю, что сморозила глупость: никого не хочу кроме Рэйнольда.

***

— Успокойся.

— Не могу.

— Боишься, сбежит?

— Она мне уже отказала, Ева.

— И что? Я же сказала тебе вчера, что она выйдет, значит выйдет. Видение было четким, что казалось, можно было потрогать тебя за руку.

— Спасибо, кстати, за костюм. — Я киваю на пиджак, который вместе с остальными вещами выбрала Ева из моего комода. Одежда не новая, но я надевал ее лишь раз на съезд Инквизиции в Ватикан. Рад, что пригодилась. Странно, раньше мне казалось, что сочетание синего и черного слишком мрачное и несуразное, но слушался Валльде — главного стилиста Инквизиторов Саббата. Сейчас понимаю, что выгляжу лучше, чем в смокинге или с пресловутыми бабочками, которые так любит Артур.

Я нетерпеливо вздыхаю, в сотый раз тряхнув рукой и поправив часы на руке — дурацкая привычка. Со мной терпеливо ждут Стефан и Ева. Миа скучающе читает какую-то брошюру, священник Пол Картмен, который связан с Инквизицией очень давно, застыл с Библией в руках: его дети родились Инициированными и ушли на нашу сторону, поэтому отец Картмен в курсе нашего мира, как никто другой. Реджина часто у него заказывает святую воду для обрядов.