Я стояла, пытаясь осознать сказанное. Многое объясняло. Но все равно…

Возможно, когда-нибудь я смогу простить его.

— Так или иначе, ты умалчивал, потому что так требовала схема. Иначе, все было бы по-другому.

— Нет, Мел. Схема — это схема. Это дьявольский лабиринт: поворачивай куда угодно и как угодно, все равно будешь в нужной точке. Так что говорить тебе правду и лгать — это было мое решение.

Я нервно цокаю языком и отворачиваюсь, сглатывая слезы обиды. Пускай он врал ради моего же спокойствия, но, если чуть переиначить Библейское высказывание, блажен, кто не знает. Пускай он лгал из дружеских соображений, но я всегда буду приходить к одному знаменателю — помнить, что была запущена эгоистичная химерская схема, построенная на желании своего счастья, наплевав на остальных. А это то, что я никогда не пойму!

— Ладно, Дэррил, идем… — Лидия решила покончить с этим, глядя, как одна отворачивалась от боли и обиды, а второй сверлил ее виноватым взглядом.

Девушка открыла портал и легонько подтолкнула парня. Миа стояла и смотрела на меня, сдвинув брови.

— Мы вещи оставили в домике. Я потом заберу.

Я кивнула в ответ. Вот и всё. Немногословно. Миа, кажется, сама до конца не понимала, что сделали ее брат и Лидия. Поэтому от нее исходили волны враждебности ко мне.

Они молча вошли в портал и скрылись за дверью в темноте.

Вот и всё.

Слезы щекочуще потекли по щекам, а огонь на мобильнике потух, погрузив меняв темноту. Невдалеке я слышала, как хлопнула дверь портала и кто-то вышел. Но я стояла, не двигаясь, и просто чего-то ждала. Шаги были мужские, мягкие. Наверное, Ной… Они неспешно прозвучали в темноте и стихли. А я стояла, пытаясь собраться силами. Мне еще надо Варькины вещи разложить у Кевина… Не знаю, сколько времени прошло, но, когда я почувствовала, что замерзла, медленно побрела в Саббат.

Выйдя на улицу, свет резанул по глазам, напомнив о боли от вспышки Старейшин.

Забавно, как получилось, мой дар теперь чувствовать боль. То, отчего я всегда бежала, стало моей способностью.

Войдя в замок, я никого не увидела, но не было всепоглощающей идеальной тишины: где-то наверху кто-то прошел, что-то стукнулось, внизу хлопнула дверь, до меня долетали обрывки чьего-то разговора. Замок жил, а в нем, словно мыши, копошились люди.

Так и никого не встретив, я дошла до спальни, где лежал Рэй.

— Как он?

— Все так же, мисс. — Ответил удивленно Винг, скользнув взглядом по моему заплаканному лицу. — Простите, я отойду, время обеденное.

То ли это был предлог, чтобы оставить меня одну, то ли действительно ему захотелось поесть, мужчина встал и вышел из спальни. Да и я была не против.

Рэйнольд всё так же лежал неподвижно на кровати. Единственное, что изменилось — возле него появилась капельница, которую ему только что поставили.

— Я разбужу тебя, Рэй. Клянусь, что сделаю все, чтобы ты очнулся…

Я пробормотала это больше себе, чем ему. В этот момент противно запиликал мобильник, напугав меня своим звуком. На экране высветилось: «Варя».

— Да?

— Привет! Слушай, я узнала, что Кевин поручил тебе мои вещи разложить в комнате?

— Да…

— Не вздумай! Просто повесь мои платья и куртки в шкаф, а все остальное я раскидаю сама.

— Да мне не тяжело…Тем более врачи, тебе запретили на первых порах много двигаться.

— И что? — Послышалось знакомое возмущение в трубке. — Мне теперь и вовсе не вставать с кровати! Да вы все надоели! Я же не горы буду покорять!

— Варя, не злись… — Послышался голос Кевина.

— А что не злиться-то? Нет, ну правда!

Всё это невольно вызвало улыбку.

— Хорошо-хорошо! Я просто кину твои вещи в шкаф, остальное шмотьё будет ждать тебя в сумках. И даже, если не найдешь свою зубную щетку, я ее искать не стану.

— Вот! Правильно! Всё, зайка! Целую! Пока.

Последнее было сказано на русском с жутким английским акцентом. Не успела я и слова сказать, как тут же пошли частые гудки.

Представляю, Варю тут. Наш стол станет еще на одну Химеру больше. Притом на взрывоопасную Химеру. Это не тихая Нина, которая редко обозначает здесь свое присутствие. Знаю, что Стефан будет рад появлению Вари. Ох и шуму от них прибавится!

Я попыталась представить всех за столом: мое воображение нарисовало гам и веселье, где основным источником была моя сестра, Кевин и Клаусснер. И это было здорово!

— Ничего, Рэй, ты очнешься и…

Цвет грозы смотрел на меня и внимательно следил за каждым движением. Я испуганно замерла, глядя на лицо Рэйнольда — казалось, мгновение и все развеется, как мираж. Но он моргнул, не сводя с меня взгляда, а затем рефлекторно сглотнул — кадык шевельнулся, но ему мешала трубка во рту, поэтому послышался сдавленный звук из гортани. И только после этого я осознала: Рэйнольд вышел из комы. Я смогла — я вытащила его.

Я закрепил последнюю черепицу к брусу хребта и звук моего сверла замер в воздухе. Теперь было отчётливо слышно радио, установленное внизу у стенки.

— Я всё!

— Отлично! Я тоже. — Послышалось в ответ с другого конца крыши. И снова звук дрели.

— Курт! Как у тебя дела?

— Еще три пролета!

Я слезаю со стремянки и вижу Курта в кепке с обнажённым торсом и кислым лицом.

— Дыши глубже, Курт! Тебе досталась самая не пыльная работенка. — Съязвил Стеф, выходя из-за угла дома. Он был в шортах и гавайке, загорелый после солнца Ямайки, где у него с Евой проходило свадебное путешествие. Несмотря на жару, ветер все-таки на озере был северный, холодный. Поэтому его почти раздетый вид, как говорится, немного был не в теме. Мы с Куртом были в джинсах, но я, как Стеф, распахнул свою рубашку на все пуговицы, ощущая, как ткань колышется от ветра и порой щекочет спину.

— Ну как?

Я и Стеф гордо и с большим удовлетворением осматривали новую крышу домика. Она, в отличие от старой, была теперь ярко-охристового цвета и блестела на солнце. Домик реально преобразился.

— Отлично. Молодцы! — Без энтузиазма констатировал Курт, рассматривая с прищуром нашу работу. Ему мы дали самое легкое задание «из-за предписания врачей», где Ганну еще полгода нельзя заниматься тяжелой физической работой. Нет, не потому что мы так дорожим Куртом! Этот чувак уже вовсю таскает мешки в оранжереи и складские помещения Саббата. Просто не поддеть его мы не могли. Поэтому мы с уверениями, что врачи запретили, дали задание окрасить новые перила по краям плавучего дома, хотя вчера мы переносили стройматериалы из Саббата сюда. На наше предложение об арт-терапии «Почувствуй себя художником», Курт пару раз грубо послал, но забрал кисть и банки краски.

— И как ты собираешься здесь зимой быть?

— С помощью электричества. У меня знакомый есть, поможет с солнечными батареями, ну еще генератор добуду.

Стефан скептически ухмыльнулся. Он считал, что я занимаюсь бесполезным: «Проще построить новый домик, чем реставрировать эту гнилую рухлядь».

— А я тебя понимаю, Рэй. Я бы тоже хотел иметь место, куда мог бы сбежать от всех. Наверное, тоже куплю себе дом где-нибудь подальше от людей. Где-нибудь в Канаде. — Заявил Курт, снимая кепку. Его пальцы, как и джинсы, были все перепачканы «синей лазурью».

— Блины с сиропом лопать будешь? — Гоготнул Стеф. Но Курт ничего не ответил, отвернулся и продолжил красить брусок.

— Эх! — Клаусснер разочарованно сбросил на пол рубашку и шорты и с разбегу прыгнул в воду, окатив Ганна брызгами. Курт гневно обозвал его идиотом, за что тут же словил очередную волну.

— Ну всё, Клаусснер, держись!

Кисть шмякнулась в банку, и Ганн с боевым криком, не снимая джинс, прыгнул в воду. Через минуту в озере двое мужчин, будто мальчишки, пытались утопить друг друга с диким ором и брызгами. Волны, шедшие от них, были достаточно сильными, что плеск воды о борта дома усилился и дом плавно начал отплывать. Без смеха на эти игрища невозможно было смотреть.

— Стеф, не забудь, с Куртом надо бережней!