Резкая смена обстановки и освещения. Темнота подземелий и запах сырого камня вызывают такой прилив усталости, что будто на меня воздействовал Стефан, а не я так устал. Еще одно свойство Сената — оно энергетически подпитывает там Инициированных, поэтому в стенах здания все переносится намного легче.

Бесшумно и непринужденно передвигаюсь в темноте, знаю эти подземелья, как самого себя. И вот я уже на улице в окружении родных древних стен. Странно. Я никогда так не был привязан к Саббату, как в последние дни. Не знаю в чем причина. Но каждый раз возвращаясь, ощущаю покой в душе.

Щелчок зажигалки и кончик ее сигареты начинает тлеть, источая тонкую молочную нить дыма.

— Значит, она была с Куртом?

— Да.

— И не разглядела, что за Знак?

— Да.

— Сможешь влезть в ее воспоминания? Нужно посмотреть, что за девушка.

— Я постараюсь.

Жженый вкус кофе добавлял и так горечь в это продымленное Реджиной утро. Я не выспался после возвращения из Сената.

— Курт, зайди. — Приказ Светоча проносится мимо, но все равно будоражит рецепторы, как будто пролетел самолет, гудя своим мотором. Через минут в кабинет входит Ганн, удивленно смотря то на меня, то на Главную.

— Заходи, милый. Ной сейчас работает над очередным делом, которое косвенно касается и тебя. Присаживайся!

Скрипя ножками стула по полу, пытаясь не оторвать от Реджины взгляд, Курт шумно садится, с шелестом отводя полы пиджака и подбирая брючины на коленях. Как только он расположился, по кивку Реджины я начинаю говорить, отмечая, как Ганн бледнеет и меняется в лице.

— Я работаю над убийством смертного. Главным подозреваемым проходит девушка — Химера. Некая Амелия Шилдс. Сама она отказывается говорить, где была пятнадцатого числа. Алиби у нее нет. Девушке угрожает костер. Но на честном разговоре, без записей в протокол, она говорит, что была дома с больной, которая спала все время, и сбежала на свидание с тобой.

— Курт, это та самая девушка, с которой ты встречался последние дни?

Он кивает. Видно от шока у него голос пропал, после чего глухо просит сигарету у Реджины. Обычно он не курит. И вот снова табачный дым начинает горчить в воздухе.

— Как ей спастись? Что я должен сделать?

Ага. Значит, у Курта все серьёзно.

— Мы с ней договорились, что если ты согласишься дать показания, ты скажешь, что звонил ей по телефону в тот день.

— Они могут проверить телефоны. — Реджина смотрит в упор на меня. Тяжело вздыхаю:

— Могут.

Курт резко разворачивается и начинает упрашивать с дрожащим голосом от отчаяния:

— Ной, я дам любые показания! Всё, что ты хочешь! Только вытащи ее оттуда!

Мне его жалко. Он в западне своих чувств. И снова в голове вспыхивает воспоминание о Нине и о том, что Химеры могут так же подставить ее.

— Я могу сфальсифицировать звонки по вашим номерам. Только надо условиться, что вы оба будете работать со мной сообща.

Курт кивает, соглашаясь на всё. Мне кажется, появись сам дьявол и предложи ему свой вариант спасения Амелии, он бы не раздумывая согласился. Как же мы слабы, когда дело касается любви. Я спешу обнадежить Курта, потому что больно видеть, как за несколько минут из радостного, спокойного молодого человека он превратился в нервного испуганного влюбленного.

— Я думаю, что настою на том, чтобы на Амелию позволили официально воздействовать каким-нибудь даром, вскрывающим о том, что она делала пятнадцатого числа. Постараюсь уговорить, чтобы это все-таки был мой дар. Тем самым у нее появится алиби. Если дашь показания о звонках, это еще один будет довод против того, что она убийца. Это даст время на расследование. Шансы спасти ее от аутодафе увеличатся в разы. — Помолчав, я всё-таки пересиливаю себя и выдавливаю подбадривающую фразу, стараясь вложить оптимизм: — Не теряй надежды.

Курт оборачивается и видит, что я улыбаюсь. На мгновение мне кажется, что сейчас обзовет дураком или выругается, но вместо этого он произносит: «Спасибо».

Я издаю стон. Облегчение благостно разносится по всему телу, голова проясняется, боль уходит, а в глазах все принимает четкость. На меня воздействуют мощными волнами магии, которые проносятся по мне, будто мягкие валики, разминающие мои стонущие от боли мышцы. Не очень приятное ощущение, зато становится легче.

— Всё.

— Спасибо. — Неизвестный мне Инквизитор встает с кушетки и уходит. У стенки сидят Варвара и Клаусснер и сверлят меня одним и тем же взглядом: этакий коктейль беспокойства и раздражения. Эти двое просто нереально помогли: они на своих плечах дотащили меня до портала, а там еще ковыляли к одной из Инквизиторских школ Охотников за Головами.

— Ты как?

— Нормально.

— А вы? — По большей части, я спрашиваю Варю.

— Деннард не так сильно ударила меня, как тебя. Похоже, она эту вязь создала заранее, в отличие от твоей.

Судя по ней, она и ребенок в порядке. Я вздыхаю и сажусь, ощущая легкое головокружение от резкой смены положения:

— Мы с тобой прокололись. Деннард ждала нас у портала. У нее в телефоне была Инквизиторская программа порталов.

— Интересно, где она ее достала?

Стефан тут же громко фыркает, невесело смеясь:

— Как где? Ей Реджина сама закачивала, когда была у нас!

— А нельзя снова закачать? — Варвара явно нацелена достать себе такую же.

— Нельзя. Каждая программа устанавливается под определенный пароль с благословения Святого Сената. Перекинуть с одного телефона на другой, как вашу Химерскую, нельзя.

— Вот же невезуха!

Я ухмыляюсь на разочарование девушки. Представляю, что было бы, если карта была бы в общественном доступе. Химеры явно не брезговали бы пользоваться порталам Инквизиции и многие бы школы подверглись бы опасности. Например, Саббат, в котором порталов за сотню.

— Стеф, а много было свидетелей? — Я встаю, поправляя на себе одежду.

— Магазин и пара прохожих. Слышны были твои выстрелы.

— Твою мать!

— Вот и я про то же… Так что, сиди — сейчас придет твой Архивариус.

Я не сдерживаю стон. Внезапно подает голос Варвара:

— Может, не всё так плохо?

— Детка, он с тобой из психушки сбежал. За ним Сенат бдит, как за чокнутым. Шаг в сторону и его сожгут.

Стеф прав, и я чувствую, как на меня накатывает безнадежность. Возможно, это приключение изначально было обречено на провал. Только Варвару подставил.

— Так теперь у нас есть алиби! — Внезапно восклицает девушка и смотрит то на меня, то на Стефана: у нас с ним сейчас одно ничего не понимающее выражение лица. — Ну как до вас не доходит? Сейчас придет Архивариус, ты ему скажешь, что сбежал, потому что эта Деннард охотится на тебя, недолюбливает. Хотите правду говорите, что она шпионкой была, хотите — нет. Придумай что-нибудь, Оденкирк! Скажи, что эта чокнутая за тобой до самого Лос-Анджелеса гналась. Что ты знаешь, что тут есть портал в школу, что тебе помог Стефан с оружием!

— Да, отлично складывается, только он спросит, почему сразу с Сенатом не связался?

Варя замолкает. Но вместо нее эстафету принимает Стефан:

— Скажи, что испугался Кристен. У тебя и так мозги набекрень, не зря ты на лечении: просто не подумал об этом!

— Хорошо! Но Деннард же числится в Инквизиторах!

— А ты уверен в этом?

Я изумлённо оборачиваюсь на Клаусснера.

— Она договор при Архивариусе подписывала. Конечно, там думают, что она Инквизитор!

— Но она не показала знак в Сенате.

Я хочу ответить на это, но лишь в бессилии открываю рот — мне нечем крыть. Ведь и вправду, когда искали Романову, Деннард отказалась показывать Янусам знак, потому что тогда бы она себя рассекретила перед нами, а еще возможно, что у нее есть грешки и она числится в документах Сената. Так что, да. Скорее всего, Деннард определят, как Химеру и не найдут тот злосчастный договор с Саббатом.

— Добрый день, — мы оборачиваемся, не услышав, как к нам вошел в комнату мужчина. — Как вы себя чувствуете?