Проверка документов и досмотр рюкзачка на КПП внешнего периметра, повторный контроль при входе в исследовательскую зону не улучшили настроения. Так и заявился в лабораторию насупленный. Техники шустрили, провода змеились и путались, струился дымок срочной пайки, гудело вспомогательное оборудование.

– Валер, – радостно крикнул коллега, – нам дали энергию для накачки лазера!

– Много?

– Самосвал и маленькую тележку. Хватит на два цикла.

– Шеф у себя?

– Да, шушукаются с тем, вчерашним.

– Что за хер с бугра?

– Шишка из столицы. Со связями – влегкую выбил электричество. К нему подходит стишок про вождя:

– Балабол, – уже с улыбкой отбрил Математик. – Пойду на заклание.

Москвич, несмотря на модную экипировку и золотой хронометр, органично смотрелся в шефском закутке. Не как металлический шкаф или покосившиеся лампы дневного света, конечно, но вписывался. Словно кот, что дремал возле калорифера, не упуская ни звука, ни движения. По молодости Пушок выслеживал мышей, потом остепенился и перепоручил охоту Валерке, чемпиону в ловле по-аспирантски. Тот брал кусочек сыра и приклеивал скотчем внутри стеклянной банки, прямо на донышко. Потом ставил на пол горлышком же вниз, под одним его краем пристраивал на ребро крупную монету и устанавливал ловушку в состояние равновесия. Хвостатая воровка залезала внутрь банки в попытке полакомиться, нарушала неустойчивый баланс и оказывалась в прозрачной тюрьме. Человеку оставалось подсунуть лист бумаги, перевернуть банку вниз дном, и готово лакомство для Пушка. Вот, и столичный господин невозмутимо ждал фразу «Кушать подано!»

– Шеф, тут такая история… – начал Математик и в горле запершило.

– Не обращайте на меня внимания, Валерий, – гость успокаивающе поднял ладони с колен.

– В математике процесса есть новый элемент, Арсений Ильич.

– Черт! Мы уже установку раскочегариваем, а ты с изменениями! – Жулин вскочил из-за стола и заметался по «кабинету».

«Боится, что московский „Пушок“ сожрет его», – невольно подумал математик, а вслух произнес иное. – Расход энергии при скачке будет компенсирован при возврате в исходную точку. Вот взгляните, – реальная рука быстро внесла изменения на черную доску.

– Разрази меня гром! – после нескольких секунд молчания выдохнул завлаб и бросился обнимать подчиненного. – Это – шедевр!

«Ревизор» смекнул, что мышь поймана, и предъявил права на добычу.

– Расскажите про «новый элемент».

Валерий лишь развел руками, что означало «физика – не барская наука».

– Как бы вам объяснить наглядно? – почесал затылок Жулин. – Представьте континуум как ткань на станке. Вертикальные нити – линии времени, горизонтальные – линии пространства. Если потянуть за временную нить, то есть затратить энергию, то она чуть растянется. Если её потом отпустить, то нить сожмется назад и вернет энергию. Не всю, но почти.

– Вы хотите сказать, время эластично?

– Зависит от количества энергии, направленной на его «растягивание».

– То есть, подтверждается ваше мнение о возможности перемещаться во времени?

– Только в прошлое, – встрял математик. – «Нити на станке» тянутся от нынешней точки отсчета только в уже сотканную «ткань».

– Иными словами, сегодняшний эксперимент сначала позаимствует из электросети, а потом вернет ей долг, – Завлаб спрятал узкое лицо в ладонях. – К возврату надо подготовиться, иначе тут всё разнесет. Извините, пойду дам указания.

– Присядьте, – Матвей по-хозяйски указал на табурет. – Мне тут про вас говорили…

– Что говорили? – тихо спросил Математик.

– Будто вы – гений.

– Боже упаси, гений здесь единственный – шеф. Если нас не прикроют, через пять лет люди забудут про остальных физиков, кроме него и, возможно, Эйнштейна. Я детям и внукам буду хвастать, что работал с самим Жулиным!

– Даже так! Какое прикладное применение будет иметь данное открытие?

– Я и не задумывался. Причем тут применение? Изменится само представление о Вселенной!

Шпион умело скрыл умиление парнем, который живет во Вселенной и свободен от дум о приземленном. Себе Матвей такого позволить не мог, представив шекспировский масштаб задачи:

«Распалась связь времен.

Зачем же я связать её рожден!»

Также внешне спокойно провел Матвей остаток дня в лаборатории. В ней что-то пыхтело, мигало и щелкало. Дисплеи чертили диаграммы и графики, к ним склонялись головы сотрудников. Голоса затихали или переходили на ор. Первая попытка провалилась. Вторая дала яркую вспышку в дальнем углу, ограниченном клеткой Фарадея.

– Готово! – Жулин потер руки, остальные, кроме Алехина, захлопали. – Валера, доставай «клюковку».

С уже пустой пробиркой, забытой в руке, переждав, пока спадет всеобщее возбуждение, разведчик затащил Жулина и Щеглова в закуток.

– Что всё-таки произошло?

– Вам известно, что элементарные частицы иногда могут находиться в двух местах одновременно?

– Нет.

– Тогда примите на веру. Теперь мы заставили частицы попадать из «сейчас» в тот момент прошлого, когда мы их генерировали.

– Не понял.

– Представьте, что я щелкаю пальцами, а через – раз, два, три – щелкаю снова, и два щелчка сливаются.

– Частицы слились?

– Да, но не сразу. Мы забросили сегодняшнюю частицу чуть дальше в прошлое, поэтому она слилась сама с собой через миллисекунды после своего скачка. Слилась с собой в момент своего рождения в прошлом. Произошла ее аннигиляция.

– Нить времени сжалась и распрямилась?

– Точно.

– И что дальше?

– Кто ж знает? – Жулин поднял брови, удивляясь несуразности вопроса.

– Материальный объект можно переместить в прошлое?

– Вероятно, а зачем? Кому это нужно?

– Военные придумают зачем, появись возможность, – шпион с сожалением и восторгом смотрел на исследователя-бессребреника, который даже не помышляет о своей выгоде, не мечтает впарить открытие кому-либо.

– Вы про «Бомбу»? Чепуха, теперь война станет невозможной, – убежденно тряхнул головой Физик.

– Так уже считал ваш коллега, по-моему, Роберт Оппенгеймер – научный руководитель Манхэттенского проекта. Боюсь, жители Хиросимы и Нагасаки с ним категорически не согласны.

– Когда то было!

– С тех пор США в дюжине войн убили миллионов девять-десять разных там корейцев, вьетнамцев и прочих арабов, чьи «права человека» посчитали нужным, вернее выгодным, «защитить». Извините, что порчу вам настроение, но с данного момента работа лаборатории переходит в разряд государственных секретов. Все результаты теперь запрещено обсуждать вне этих стен. Вы, Арсений и Валерий, как единственные носители важнейшей информации впредь не делитесь ей ни с кем кроме меня.

– Но руководство института? – начал было математик.

– Можете сообщить, что эксперименты малоутешительны, что имел место не прорыв, а ошибка, расцененная как положительный результат. Коллектив посвящать в детали не стоит. Например, лаборантку, что не дает вам спать спокойно, Щеглов, стоит поберечь от излишних разговоров. Вы меня понимаете?

– А что случится, если… – Жулин почувствовал, что западня захлопывается.

– Виновного разберут на единицы и нули двоичного кода, а оставшуюся пыль развеет ветер.

– Но вчера Дрик чатился со мной с соцсети, спрашивал о нашем прогрессе, и я его обнадежил, – Математик закрыл лицо ладонями.

– Покажите, – разведчик резко встал, выхватывая смартфон у проболтавшегося.

С дисплея на него улыбался перебежчик, обнимавший левой рукой Ксению! Вновь опустившись на стул, Матвей ощутил, как накрыла тяжесть прожитых лет, умноженная на животный страх за невестку и за вероятность поражения в начавшейся схватке. Минуту назад окрыленный успехом команды Жулина, ветеран теперь физически ощущал, как теряет контроль над ситуацией, казавшейся столь выигрышной. Противник располагал живым носителем информации и был в курсе, пусть в самых общих чертах, перспективы исследований в Ульяновске. В телефон Дрика попал и ценный намек от Щеглова. Оставалась надеяться, что пока есть запас времени, чтобы изменить расклад сил. Надо самому тщательно спланировать, иначе события начнут развиваться стихийно, а хуже разрушительной силы стихии бывает только удачный план, реализованный врагами. Сделав селфи с Ксюшей, Дрик перешел в их число. Локализация потенциальной утечки превращалась в личную задачу Алехина.