Раньше, в своих недоотношениях, все, на что я мог рассчитывать — это грубые шлепки, приказы, унизительные просьбы…

Обычно, жестко оттрахав меня, Ларс не всегда даже целовал, какое уж там заснуть рядом.

И да, я помню, что надеяться мне, по сути, не на что: Эвен в отношениях, он натурал, и, собственно, я для него — ребенок.

Но мечтать мне о нем никто не запретит. Я, конечно, ни за что не признаюсь ему в своих мыслях, но даже его просто присутствие рядом дает надежду. Главное, не испортить теперь ничего своими выходками и подростковым эгоизмом. А то я ведь тот еще собственник, куда уж там.

— Доброе утро, — я нехотя открываю глаза, а на меня сверху уже смотрит теплым утренним взглядом утренний Эвен — со взъерошенными волосами, немного пересохшими губами, растянувшимися в неизменной солнечной улыбке.

— Доброе утро, господин Насхайм, — если честно, после этой ночи в его объятиях, пусть и таких невинных, как-то совсем нелепо звучит такое официальное обращение, но я не могу сам начать называть его по имени, пусть и очень хочется, а он, видимо, все же считает нужным сохранить дистанцию. Ну, ему виднее.

Он так и не разомкнул своих ладоней на моей спине, а я, по понятным причинам, начинаю чувствовать себя неловко и покрываюсь красными пятнами. Блять, физиология! Ну все, сейчас облажаюсь перед Эвеном по полной.

Насхайм замечает мое смущение:

— Что-то не так, Исак? — Господи, а то он никогда шестнадцатилетним по утрам не был!

— П-простите, я пойду лучше, — резко выпрыгиваю, разрывая его объятия, но не успеваю прикрыть «выдающееся достижение» этого утра. Fuck! Ну вот что он сейчас обо мне подумает?!

Конечно, взгляд Эвена падает на мой стояк, просто по инерции.

— А… Ну, Исак, в этом же нет ничего предосудительного, я тоже когда-то был подростком, не смущайся уж так-то, — спокойно улыбается, а я уже красный как рак, но он ведь не закончил, — сходи в душ, и не переживай, с кем не бывает.

Со мной! Со мной так не бывает, Эвен! По крайней мере, последние несколько недель не было, а тут вот раз и все. Я же не виноват, что меня всю ночь обнимал такой горячий блондин! Но тебе знать о моих мыслях совершенно не обязательно, да-да.

Пробормотав что-то нечленораздельное, пулей вылетаю из комнаты. Я просто победитель по жизни, честно.

***

Остаток утра проходит за завтраком, сборами Эвена и разговорами о всякой всячине.

— А когда вы снова приедете? — понятное дело, мне не терпится это узнать.

— В следующие выходные, — с улыбкой отвечает мой учитель.

— Я тут сказать хотел вам, — немного мнусь, но продолжаю, — если вы заняты, ну или там личная жизнь и все такое, то необязательно все время нарушать свои планы из-за меня, вот, — конечно, малодушничаю: можно подумать, что я не хочу, чтобы Эвен был рядом как можно скорее!

— Вообще-то, хотя я и буду рад тебя увидеть, но тут причина не только в тебе, не обижайся, — подмигивает мне, ну, а я разгораюсь любопытством.

— Да? А в ком еще? Ой… В смысле, здесь же ваши родители, не только я, простите, — опускаю взгляд, но чувствую, как руку мою накрывает его горячая ладонь, с невероятно длинными тонкими пальцами.

— Исак, на следующих выходных, двенадцатого февраля, я стану на год старше, а я всегда отмечаю этот день со своей семьей.

Я чуть на диване не подпрыгнул от такой новости. А еще, на мгновение, мне показалось, что Эвен и меня считает частью своей семьи… Но, наверное, это все мечты, куда уж мне там.

И вдруг меня осеняет, наивно, конечно, по-детски, но эта мысль просто начинает вибрировать у меня в висках.

— А у тебя, кстати, когда День Рождения? — Эвен не дает мне поделиться своей идеей, но ничего.

— Двадцать первого июня, — улыбаюсь я, а он еще шире улыбается в ответ.

— Так это же здорово! Смотри, — у Насхайма глаза загорелись даже, — числа в наших датах отзеркаливают друг друга, — берет телефон и печатает в заметках

«12-21», — можно читать с обеих сторон, или с середины, и получится либо «1212» либо «2121», — снова эта его улыбка-солнце, а напротив — моя, идиотическая, потому что Эвен только что прочитал мои мысли. Я даже постеснялся похвастаться, что, по словам моей матери, я родился в 21.21, думаю, это было бы слишком и Насхайм бы подумал, что я привираю. Так что решил умолчать об этой магии наших чисел.

— А еще вы родились в последний месяц зимы, а я в первый месяц лета, — ну надолго ли хватило моей скромности? Как ребенок ищу какие-то совпадения, хотя, если разобраться, кто из нас еще ребенок? Не я начал этот разговор, между прочим.

— Это правда, и между нами — целая весна, — снова подмигивает мне, а потом мы еще полчаса болтаем о всяких мелочах, от которых меня теперь отвлекают мысли о Дне Рождения Эвена. Надо сделать ему подарок, пусть небольшой, на другой у меня пока денег нет, хотя фру Насхайм регулярно дает мне по несколько десятков крон на обеды и на всякие мелочи, но я тут сэкономил, так что придумаю что-нибудь, еще же неделя есть. Пусть у Эвена останется что-то на память обо мне.

После обеда выходим к машине. Конечно, я не могу не проводить его.

Стоим какое-то время, молча улыбаясь друг другу.

Но судьба сегодня, на удивление, благосклонна ко мне.

— Можно тебя кое о чем попросить? — кладет руку мне на плечо, притягивая к себе.

— Конечно, — смотрю на него как в гипнозе, и, честно говоря, не подозреваю, о чем там Эвен решил попросить меня.

— Не торопись взрослеть, Исак, — обнимает крепче и прижимается щекой к моему виску, а у меня в груди сейчас сердце взорвется.

— Побудь еще немного маленьким для меня, — обнимает второй рукой, а я не знаю, как мне сейчас сдержаться и не захлебнуться в своем счастье — счастье чувствовать, что хоть кому-то я не безразличен, что есть на этом свете человек, которому я нужен, который заботится обо мне.

Я немного отстраняюсь: очень захотелось увидеть его глаза сейчас. А он опускает ладонь мне на щеку и ласково, бережно оглаживает мое лицо. Я, наверное, имя-то свое забыл в тот момент: видел только его глаза и губы, к которым до безумия хочется прикоснуться. Но разве я посмею? Нет…не посмею. Даже если хочу. Даже если дышать хочется этими губами, словно через кислородную маску, потому что в груди все сдавило и вытеснило остатки воздуха тем большим, огромным, тем поглощающим, что теперь не даст мне спать по ночам, пока не помечтаю о том, кто никогда не будет тем, кем я уже назвал его в своем сердце.

Эвен.

Рабочая неделя проходит вполне обычно, школа как школа, дети как дети. Странно только то, что Йохансен отсутствовал всю неделю, якобы сильная простуда.

Не очень красиво с моей стороны, но я рад, отчасти, что не мне не приходится видеть его физиономию.

Что ж, к середине следующей недели будут подписаны последние документы по опеке, и я уже успел, пока тайком от Исака, конечно же, переговорить с родителями по поводу наших дальнейших действий. Пока все еще туманно, но отступать мы не намерены. Директор нашей школы обещал оказать необходимое содействие. Думаю, все у нас получится, но пока еще рано волновать мальчика. Поговорю с ним после выходных.

***

Выбраться из Осло удается только с утра двенадцатого февраля. Ничего страшного; мама всегда готовит все к ужину, так что еще успеем посидеть за семейным столом.

Только вот на этот раз приеду я не один. Естественно, Инге поехала со мной, но это и нормально, мы все-таки пара. И я, честно говоря, рад, что у нее не нашлось каких-то неожиданных супер важных дел, и она поехала со мной к родителям.

Я уже бывал вместе с ней в Бергене, и не скажу, что мои родители — в особом восторге от нее, так как, мама моя, например, как-то сказала мне, что слишком уж она манерная, но мои родители всегда уважали мой выбор, поэтому ничего особо плохого про Инге сказано не было.

Все бы хорошо, только вот есть одно «но»… По имени «Исак».

Инфантильно было бы с моей стороны не признать, что я давно уже заметил, как мальчик относится ко мне. И, возможно, та ночь в последние выходные, то утро с его «физиологическим сюрпризом» и моя просьба «побыть маленьким для меня» — все это только лишний раз подтверждает, что-то, что между нами уже нельзя назвать отношениями «учитель-ученик». Да только вся проблема в том, что я, хотя и понимаю, что должен, обязан, в конце концов, держать дистанцию, сам же эту дистанцию и сокращаю?!