– Не торопись, сегодня ты не командуешь, – я улыбнулся и выдохнул мягко в его рот, прижимая невозможно прекрасное и желанное тело к двери в ванную, стараясь, что ли, его там растворить.

– Ты плохо справляешься со своими обязанностями, – эти разговоры были ему на потеху, он тянул время и испытывал мое терпение.

– Да нет у меня никаких обязанностей, – он чуть вырывается, лопатки отрываются от деревянной поверхности, он скидывает пальто. – А ты на шаг дальше от желанного.

– Зря ты все это затеял.

– Я хочу, чтобы ты помнил, что не всевластен. Не я в твоей власти, а ты в моей.

– Естественно, – внешний вид ботинок точно испорчен его неизбирательно ступающими ногами, но я плевал на все это. – До завтрашнего утра, Луи, ты же знаешь, – ему не понравились мои слова, я ощутил это вместе с металлическим привкусом моей крови на его языке. Было больно, но зато как горячо.

– Ты не понимаешь, о чем я говорю, – мы падаем на кровать.

Я не отвечаю, потому что, вообще-то, понимаю, но не хочу признавать. Он оказывается сверху, мне кажется, на его брючной ткани в районе ягодиц остались пятна от моих грязных пальцев. Из-за наших эрекций лежать вот так было больно и неудобно, мальчик чуть съехал по моему бедру вправо, подтянулся выше, его пальцы запутались в моих волосах. Мне казалось, он захотел оставить засос на моем языке, который игриво покусывал, зализывая эти же места после. Луи намеренно тянул, как будто получал больше удовольствия от издевательств надо мной, потому что я уже осознавал, что теряю голову из-за этого архангела во плоти. Я мог назвать его ангелом еще некоторое время назад, но сейчас, извольте, он – нечто.

– Я люблю тебя, – успеваю сказать я, пока мои губы свободны от его плена.

– Это тебя не спасет, погубит, – проговаривает он, скорее всего, не вкладывая в эту мысль столько противоречивого значения, сколько прочувствовал я. Не будь я тогда опьянен его приятным ароматом, чуть смешанным с вином, я бы, возможно, остановился. – Я тоже люблю тебя, – как-то бессмысленно добавляет Луи, передвигаясь ниже по подбородку к адамовому яблоку.

Наконец-то тело податливо и не без желания оголяется, его язык пластом ложится на мой левый сосок. Я будто вырван из реальности, чувствую чуть щекочущий кончик носа на своей груди, от поцелуев остаются слюнявые красноватые следы. Мальчик резко выпрямляется, усаживается на мои бедра, в темноте я вижу, что он расстегивает свою рубашку. Я опускаю руки к брюкам, надеясь их расстегнуть и скорее кинуть где-нибудь, чтобы не мешались. На мою руку медленно ложится его ладонь.

– Нельзя, – сколько же, черт возьми, подлости в этом слове.

Луи берет мою ладонь и кладет ее на свое сердце, врезаясь твердым соском в кожу. Я чувствую его частое сердцебиение. Моя вторая рука ложится на мое сердце, я чувствую, что они бьются в унисон. Это немного меня растрогало.

– Теперь можешь расслабиться, – я не помню, как он оставил меня без брюк и нижнего белья, блузу я снял сам.

Себя раздевать Луи не торопился, поднялся выше, только расстегнул ширинку и чуть просунул туда руку, выгнулся в спине. Я не знал, что он собирается сделать, но мне понемногу начало нравиться. Он присел на мой член и качнулся назад. Черствый шов брюк вызывал жжение на коже, я положил руки на его бедра. Мальчик ухмыльнулся, хихикнув, так безнадежно и изысканно, даже скверно. В моей оболочке словно прожигалась плешина, от низа живота и по бедрам вниз. Луи пробежался пальчиками по моему торсу, чуть огладил ребра, довольно цокнув.

– Луи, пожалуйста…

– Еще чуть-чуть, папочка, – я зажмурился, он сел еще выше.

Пальцы Луи были холодными, они поочередно легли на мой член. Мальчик прилег на меня, вильнув бедрами вверх, проезжаясь тем же жестким швом по разлагающейся оболочке моей души. Я открыл от неведения рот, он продолжал качаться вверх-вниз, влево-вправо, стараясь, наверное, вытащить тяжелый умоляющий стон. Адские пытки казались единственным спасением.

– Лу-уи-и, – я не смог сдержаться, глаза закатились наверх сами.

– Тс-с-с, – его ладошка на моем подбородке, большой палец прижался к губам. – Тише, мы должны уважать соседей.

– Быстрее, – я хотел, чтобы он забрал всего меня без остатка.

Луи разделся. Глаза, уже привыкшие к потемкам, видели его точеный силуэт. Архангел, точно вам говорю. На секунду я вспомнил, что это мой Луи. Я приподнялся на локти, слушая приятный и успокаивающий шелест ткани, что падала на пол. Его руки легли на мои плечи, когда он поставил колени по обе стороны от меня.

– Я люблю тебя, – невинные глазки блестели в свете луны, я улыбнулся.

– Я тебя тоже люблю, – теперь он тоже улыбнулся.

Мальчик жестом попросил меня сесть, поманив пальчиком, сладко хихикнув. Наши пальцы столкнулись на моем члене, я помогал ему сесть, моя ладонь лежала на его спине, я целовал тело, что сейчас поддавалось само. Весь он горел, прямо как и я, языки пламени сражались за главенство, за управление любовью и страстью, что показывалась на его грудной клетке мелкими и случайными засосами, которые надолго не задержатся.

– Тебе лучше сидеть ровно, – прошептал он в мое ухо, чуть приподнявшись, когда я попытался толкнуться за ним.

Я смог только грубо промычать, вдохнув поглубже. Луи обнял мою шею, пальцы запустил в беспорядочно лежащие пряди, что уже слипались от пота. Он прижался слишком близко, я опустил голову, ударившись лбом об острую кость ключицы. Мальчик резко приподнялся, сжимаясь, чтобы оставить внутри только истекающую спермой головку, снова садился, не стараясь даже расслабиться, я ощущал его тугое нутро, мягкие стенки и бугорок простаты, до которого я не нарочно касался. Я обнял его, обхватывая бока ладонями, тело напряглось в ответ, ребра раздвинулись, чтобы в легкие попал кислород, который был ему необходим. Его член терся о низ его живота и о мой торс, я чувствовал, как размазывалась тягучая жидкость, Луи был открыт и уязвим. Он покрутился, это вырвало мягкий трепещущий стон, который я пытался сдержать, мальчик еще раз сжался, подпрыгнул вверх резко, я смял ногами покрывало.

– Убери руки, папочка, – снова это «папочка», вызывающее внутри шквал эмоций, я не послушал его, оставил руки на ягодицах, крепче их сжимая.

Луи только высоко ахнул в мое ухо, схватив волосы на макушке и прижавшись еще ближе, его медальон ударился о цепочку моего, чуть прозвенел. Я напряг пресс, не давая шанса половому органу мальчика, который уже был весь мокрый. У него точно нет возможности сдержаться, хотя бы немного растянуть момент. Только что тугое кольцо мышц сжалось, наверное, надеясь меня раздобрить, я лизнул его сосок, улыбаясь. Луи снова простонал в мое ухо, что вызвало легкую дрожь в ногах, восклицая мое имя по-своему особенно и искусно.

– Я люблю тебя, – казалось, мы поменялись ролями, он двигался лишь по инерции, пока я пытался выбить дурь из его тела не самым верным способом. – Я обожаю тебя, – проговорил я, горячо выдыхая на местечко, что только что укусил. Этот засос задержится надолго.

– И я тебя, – издыхая звуки произнес он, снова вскрикивая от оргазма, накрывшего его с головой.

Мы были грязными и липкими снова, по его вине, Луи ослабил хватку и сгорбился, наши лбы столкнулись. Четкие и казистые «ах!» выдыхались в мое лицо, обворожительно притягивая к этим пухлым губам цвета сочной клубники. Мы поцеловались, грязно, влажно, я исследовал языком все неровности его нёба и верхние постоянные зубы. У Луи не было сил ответить мне такой же отдачей, его ресницы вдруг затрепетали, они изящно переливались в свете луны, что чуть прикрыли облака.

– Кажется, ты проиграл, – я подхватил его тонкое и слабое тело, переместил под себя, я снова вошел в него сорвано и грубо, заставляя ухватиться за мои плечи, как за единственное спасение.

– Га-а-аро-ольд, – приторно вытянул он не похожим на его голосом, я прижал мальчика к матрасу этой скрипящей кровати.

– Тише, – вскрик я заглушил губами, ему, казалось, было больно, я лишь немного помогал себе руками, не оставляя между нами пространства, но не надавливая слишком сильно. – Я отобью у тебя желание командовать.