– Bientôt vous dire Louis que j’étais son vrai père? (Скоро ты скажешь Луи, что я его настоящий отец?)

– Comment intéressant de vous entendre dire. (Как интересно слышать это от вас.)

Бартоломью повернул голову в мою сторону, его лицо выражало огненную ярость, я прищурился, смотря в его глаза. Не улыбался, не показывал ничего, кроме аристократичного отвращения к низшему классу. Бартоломью уже было налетел на меня, Джоанна приоткрыла рот, на горизонте появилась знакомая тень, мчащаяся на своем велосипеде так быстро, как только можно было.

– Я дома! – он был таким же, как и в первый день нашей встречи: счастливым и светлым. Он бросил свой велосипед на траве. – Мам, я голоден! – его внутреннее состояние было для меня загадкой.

Луи поднялся по ступеням и прошел мимо нас так, как будто ничего не замечал. Не почувствовал напряжение, не увидел злости в наших лицах. Он прошел мимо, потянув Джоанну за руку, Бартоломью остановился в шаге от меня. Мы решили успокоиться. Мы зашли в дом, дружно сели за стол. Луи сверкал, был ярче солнца. Мы спокойно сидели за столом, не смотрели друг на друга, мальчик с аппетитом опустошал тарелку.

– А мороженое будешь, Лу?

– Да! – Бартоломью потрепал Луи по голове, я зло на него посмотрел.

– Джоанна, достань ему одно.

Луи выбежал из помещения быстро, с мороженым в руке, я проводил его взглядом. Бартоломью неодобрительно посмотрел на меня. Вскоре и я ушел, а тот начал громко говорить с Джоанной обо мне. Эх, как легко не понравиться людям. Я заперся в своей комнате, натянул новый холст. Был относительно вдохновлен на шедевр. Руки болели, я подошел к окну. Луи сидел на дереве вместе со свернутой в трубу газетой, рассматривал окрестности. Джоанна постучалась, я открыл ей дверь и принял кофе с пирогом. Она больше не носила дешевую бижутерию. Или яркую одежду. Больше никаких гламурных босоножек или причесок. Мне стало ее жалко. Я вернулся к окну, где увидел Барри, держащего Луи на руках, пока тот отбивался и смеялся очень громко.

Я закрыл окно и больше к нему не подходил.

========== trois. ==========

Луи игнорировал меня четыре дня. Четыре дня он делал вид, что любит Бартоломью. Я провел четыре дня в одиночестве, от которого уже отвык, с грудой литературы на полу, оставленными на деревянном столе следами от кружки с кофе, с бутылкой второсортного вина и холстом. Мы так и не поняли, куда делся Луи в тот день, почему был такой счастливый, почему поменялся. Почему так крепко спал. Джоанна приболела, но продолжила ходить на работу, задерживаясь там. Барри и Луи были лучшими друзьями, устраивая театральные постановки каждый день.

Я каждое утро и каждый вечер выходил на улицу, наблюдал за всеми, читал книги и пил кофе так, как делал это всегда. Только Джоанна, как казалось, не перестала замечать меня. Изредка болтала со мной по душам. Дни снова стали солнечными, лицо Бартоломью стало темнее от загара. Луи обгорел на солнце, но проводить на улице много времени не перестал. Мы иногда, мимоходом, переглядывались, и я замечал, что он сожалеет. Это было обычное утро, Джоанна уже принесла мне кофе, сегодня она не пошла в больницу. Я стоял в двух шагах от окна, где видел немного выглядывающий из-за дома стол, за которым они завтракали. Я повернул голову влево, посмотрел на небольшую фигурку самолета из дерева. Я сделал ее для Луи, но не знал, как вручить.

– Луи, будь осторожен! – я слышу отчетливый топот и этот противный акцент. Делаю глоток.

– Ладно, Барт! – Луи останавливается у моей двери.

Я ставлю чашку на стол, стою около него, слежу за дверью. Чувствую, как Луи тянется к ручке, затем останавливается, собирается постучаться.

– Луи, чего застрял? – он резко делает шаг в свою комнату, а затем выбегает из нее. Снова топот, последующая тишина и одиночество.

Луи лезет на дерево, вместе с той же трубой из газеты, Бартоломью делает вид, что он преступник. Луи спрыгивает, стреляет из сложенного пальцами пистолета, убегает за дом. Я слышу только его задорный смех и стук в комнату.

– Одну секунду, – я отхожу от окна и достаю руки из карманов брюк. Джоанна зашла в комнату.

– Ох боже, Гарри, вы давно окно открывали? – она сразу подошла к окну, я стоял у двери. – У вас очень душно, как вы спите здесь?

– Не знаю, в Нью-Йорке окна – последнее, о чем я думаю, – она открывает окно полностью, протирает подоконник полотенцем.

– Мы, мы едем в парк аттракционов в Марсель, – смахивает пыль со стола, не задев ни одной вещи. – Хотите с нами? Вы мало бываете на улице, – уголок ее рта дернулся вверх. – Ну же, будет весело, – я не был поклонником таких развлечений, сложив руки на груди думал.

– Ладно, почему бы и нет, – она расцвела.

– Можете собираться.

Обычное утро, подплывающий незаметно полдень, я медленно одевался. Дверь в мою комнату была закрыта, но не была заперта, я сидел на кровати, смотрел в распахнутое окно. Быстрый топот и за ним тихий размеренный шаг, за стенкой послышался мужской голос. Напротив моей двери кипела жизнь, внезапно замершая в считанных миллиметрах от деревянной поверхности.

Послышался неуверенный стук.

– Можете войти, – дверь заскрипела протяжно, Луи открывал ее осторожно.

– Доброе утро, – я встал с кровати и взял свою чашку со стола. – Вы едете с нами?

– Да, – я глотнул кофе вместе с крупицами, – конечно, ни за что такое не пропущу.

Луи улыбнулся, он так и не отпустил дверь, потянул ее за собой уже уверенно и быстро, без характерного скрипа. Я вышел из комнаты минутой позже, когда услышал, как Бартоломью ушел вниз. Я тоже спускался, дома было тихо, Джоанна надевала сережки у зеркала в прихожей.

– Выглядите великолепно, миссис Томлинсон, – она кокетливо посмотрела на меня в отражении зеркала, улыбнулась. Луи очень похож на нее.

– Вы тоже ничего, мистер Стайлс, – я подставил ей свой локоть, она с радостью скрестила со мной руки.

Мы вместе вышли из дома, Барри курил у машины, но когда заметил нас, спешно выкинул сигарету в траву и подошел к ступенькам. Джоанна закрывала дверь ключом, я отпустил ее и прошел мимо Бартоломью. Луи уже сидел в машине, смотрел на нас. Я сел рядом с ним, снимая свою шляпу. Бартоломью вежливо открыл даме дверь с водительской стороны и сам сел справа. Луи посмотрел на меня и улыбнулся.

Мы наконец-то двинулись.

Валуа посматривал на меня через зеркало сбоку, Луи был нетерпелив, поэтому не мог усидеть на месте. Джоанна спокойно вела машину, сильно не торопилась и через каких-то сорок минут мы были в Марселе. Мое сердце трепетало, мы ехали по знакомым мне улицам, я видел столики на тротуарах, за которыми любил сидеть. Мы подъехали к парку, там было много людей, было шумно, везде летали шары. Луи выбежал первым, машина еще была на ходу, совсем медленном, Бартоломью пошел вслед за ним. Я не торопился. Осмотрел место, сидя в машине, затем вышел, внимание мое привлекла огромная вывеска, которая переливалась на солнце. «Добро пожаловать», – гласила она.

– О, мистер Стайлс, давно не виделись, – ко мне подошел мужчина с девочкой двух лет на руках.

– Ох, Циско, я так рад тебя видеть! – я действительно был рад. Его дочка тянула ко мне свои руки. – Привет, Элизабет, – мой друг охотно передал ее мне.

– Давно здесь? – к нам подошла Джоанна, она сильно не торопилась в парк.

– Мы только в парк, я сейчас живу в Аллоше, – я передал ребенка в руки отца.

– Ох, это твоя дама? – Циско снял шляпу, Джоанна кивнула головой.

– О, нет, что ты, это жена моего умершего дяди, – Элизабет начала скулить, мой друг уложил ее на плечо.

– Она очень устала, мы были у врача сегодня, – он похлопывает ее по спине. – Нам пора, увидимся еще!

– Конечно, Циско! – Джоанна берет меня за локоть.

– Какой приятный молодой человек, – мы идем к вывеске, Луи и Барри потерялись в толпе.

– Ребенок отнимает у него слишком много времени, – она не собиралась отпускать меня.

– А что с его женой?

– Умерла при родах, – на этом мы закончили, гуляли по парку, осматриваясь, ища знакомые лица.