– Итак, дамы и господа, на сцену выходит самый младший участник нашего фестиваля – Луи Томлинсон! Поддержим юного артиста балета аплодисментами! – я сосредоточился, на меня глянула мама.

– О господи, – вырвалось у отца, Луи появился на сцене в изумительном костюме, был напряжен.

– Он прекрасно выглядит! – сказала Джемма, улыбнулась широко, сжала мою руку.

Музыка начала играть. Я помнил, как с самого начала у него ничего не получалось, когда пришло время отыгрывать главный прыжок, что-то взятое не из балета, что-то намного сложнее, он долго не мог. У него ничего не получалось, он падал и сдавался. Я не знаю, что было бы, если бы не Елена, которая постоянно поддерживала его, она ни разу не сказала ничего такого, что бы погасило в нем огонек, что сделало бы его еще более неуверенным. Она внушала ему, что маленькие проигрыши здесь превратятся в большие победы там. Он держался уверенно, после пары движений расслабился, прочувствовал сцену и зрителей, мимолетно заметил меня, я улыбнулся. Подстроенное падение, я знал, что Елена подготовила ему не «Щелкунчика», она сделала упор на что-то новое, на что-то современное. Каждый вжался в кресло, Луи передал все эмоции. Это была грустная постановка, я долго думал, обсуждал это с Еленой, она была уверенна в мальчике. Вот тот самый прыжок, быстрые и громкие аплодисменты, Луи посмотрел на меня еще раз. Музыка становилась тише, мальчик пробежал по сцене, всех зацепили его движения и выражение лица. Зал взрывается овациями, люди встали вслед за мной и моей сестрой, мы хлопали ему стоя. Луи быстро дышал, даже с балконов было видно, как он был рад. Он поклонился и убежал за сцену.

И тогда я сорвался. Я быстро переступал ноги людей, выбежал из зала, захлопнув дверь, помчался за кулисы. Я проносился между людьми, одетыми в костюмы, словно на карнавал, пробегал между этими гримерками, кучей инвентаря для сцены. Я заметил мужа Елены, стоящего у самого выхода на сцену, сидящую на коленях саму Елену, которая обнимала мальчика, что все еще дышал тяжело. Луи посмотрел на меня, я смотрел на него с улыбкой, Елена отпустила его, похлопала его по плечу, посмотрела на меня тоже. Она встала к мужу, между нами было около трех метров, мы с Луи стояли, уставившись друг на друга, любовь играла на своих струнах, заполняя шум вокруг тишиной и нашим сердцебиением. Луи побежал ко мне, я подхватил его на руки, он крепко обнял меня за шею, обхватив талию ногами, прижался ко мне изо всех оставшихся в нем сил. Его сердце билось быстро, мы стояли там вместе, я закрыл глаза. Его дыхание восстановилось, тело начало остывать, ноги расслабились, все еще держались на мне. Я хотел поцеловать его.

– Ты прекрасно выступил, – прошептал я ему на ухо, Луи ничего не сказал в ответ.

Мы с ним вернулись в зал, он сидел у меня на руках, Джемма смотрела на него с любовью, как и отец, мама своего брезгливого взора не меняла. Но мы и не разговаривали с ними. Такси, вызванное мной, забрало родителей до вокзала, они не хотели оставаться. Мы поужинали вместе с семьей сестры, Луи был счастлив. В моей квартире нет места для еще четверых человек, Джемма вместе с мужем уехали в отель неподалеку, в районе полуночи. Мы ничего такого при детях не обсуждали, стоило подметить, что ее сын уже спал в такое время, а Аманда ничего не ела, ведь уже очень поздно, смотрела на меня так же, как и пару лет назад, словно я чужой. А Луи был рад встретить и свою двоюродную сестру, обнял Джемму на прощание, мы с ним вернулись домой достаточно поздно.

– Ты правда думаешь, что я хорошо все сделал? – мы готовились ко сну, раздевались в спальне.

– Естественно, милый, это было очень хорошо, – я быстро насунул свою футболку. Луи сидел на кровати со спущенными штанами, очень устал.

– Елена сказала, что я молодец.

– Ты молодец.

– Я люблю тебя.

– Я тоже люблю тебя.

Он улыбнулся, вскоре мы лежали на кровати, зацеловав лица друг друга, весело смеялись в тишине. Луи не засыпал, рассказывал то, что происходило за сценой до его выступления, а затем решил рассказать историю о динозаврах. Снова. Он высоко поднялся, положил голову на мою подушку, я лежал снизу, его ладошка закрыла мои глаза. Я заснул из-за монотонности его голоса, спал крепко. Следующим днем мы прогуливались по нью-йоркским аллеям и бульварам вместе с сестрой, ее мужем и сыном. Луи пытался вывести Ноа на разговор, но тот вел себя отвратительно, если честно, назвал Луи глупым и эмоциональным. Но мальчик был непоколебим, оставался веселым и всячески вызывал сына сестры на ссору, провоцируя его своим поведением. Поведением обычного ребенка. Мне пришлось успокоить его. Джемма прихватила выпуск Нью-Йорк Таймс, где на первой странице расположился Луи.

– «Восходящая звезда балета», – она прочитала вслух. – Это про тебя, правда, Луи?

– Да! – он протянул руку к газете. – Я хочу прочитать!

– Держи, – мы присели в кафе, чтобы перекусить, четыре часа на ногах нас просто измотали.

«Восходящая звезда балета

Вчерашним вечером прошел именитый Фестиваль балета на главной сцене Нью-Йорка. Были ли вы в числе счастливчиков, что успели купить билеты и увидеть то, что увидели мы все? Самый младший участник фестиваля – Луи Томлинсон – сын того самого Гарри Стайлса выступил просто изумительно, мальчик покорил сердца всех, каждый аплодировал стоя, меня самого пробрало на слезы. А выбежавший следом за ним Гарри? Все его эмоции невозможно передать словами. Мы все прочувствовали эту связь отец-сын, и нам даже стало не по себе. Луи действительно восходящая звезда балета, никто не мог настолько хорошо исполнить то, что он показал нам. Как будто это были его личные эмоции. Будем надеяться, что мальчик такой грустный только на сцене. А пока я остаюсь лишенным слов, насладитесь всем величием Луи на сцене. Уникальный кадр. (фото 1)

Тейлор Мур специально для Нью-Йорк Таймс.

17 Янв. 1980 год.»

– Мы с Гарри хотели бы побыть наедине, – я прощался с Луи у моей машины.

– Конечно, дорогая, я все понимаю, – мы с сестрой хотели побыть вдвоем.

– Я заеду за Луи, – оставляли детей вместе с ее мужем – Джонатаном.

– Конечно, я думаю, мы весело проведем время, – Ноа выглядел озлобленным.

Мы с Джеммой поехали на мою квартиру, хотели просто поболтать. Я планировал показать ей несколько новых картин, я всегда делился с ней этим. Она была рада, что оставила груз, что сможет вырваться хоть куда-то, даже ко мне. Я только волновался за Луи.

– Сначала я сильно жалела, ведь больше не смогу иметь детей, но потом я поняла, что это мне уже не надо, – я ставил на стол покупные пирожные, Джемма грела руки о чашку. – Тебе повезло, тебе не надо рожать детей.

– Меня пилят не меньше, – я сел напротив. – Это точно было законно?

– В Техасе аборты давно законны. Мне делали его в больнице, – она глянула на меня, улыбнулась. – Почему ты решил взять Луи?

– Ну, я привязался к нему за тот месяц, что там провел. Да и жалко было бросать его.

– Детей так просто к себе не берут.

– Я надеялся, что меня перестанут пилить, когда у меня появится ребенок.

– Ты любишь его? – внезапно спросила она. Я неправильно ее понял.

– Конечно, он мне как сын. Даже если все еще мой двоюродный брат.

– Нет, Гарри, я имела в виду, – она смотрит на меня, я быстро глотаю кофе, не чувствуя вкуса, – по тебе видно, как ты любишь его, – она сделала акцент на «как», мозг перестал соображать. – И по нему видно, что он чувствует.

– На что ты намекаешь?

– Ты любишь его не так, как должен, но все равно правильно. Ты хороший человек, я знаю тебя, ты бы никогда не сделал ему больно.

– Джемма… – я успокоился.

– Я права? – на ее лице нарисовалась довольная ухмылка. – В этом нет ничего такого.

Она читала меня как открытую книгу, без особых усилий.

– Спасибо тебе, – мы держали зрительный контакт. – Я действительно люблю его.

– Я всегда поддержу тебя, Гарри.

Мы пошли в мою студию, я показал ей свои картины, она оценивала их, хвалила меня. Сказала, что моя выставка не должна провалиться. И я ей поверил. Это счастье, что у меня есть такая сестра, что она так хорошо понимает меня и всегда готова подставить свое хрупкое плечо. Я доверяю ей. Я абсолютно точно доверяю ей.