– В обычной школе в Аллоше, – Луи не боялся, просто не знал мою мать. Он отвечал уверенно.

– А чем-то занимался?

– Балетом.

– Балетом? – все в этой комнате были поражены. Даже я. Я думал, Луи занимается чем-то вроде этих латиноамериканских танцев, какой-нибудь сальсой или танго, ни разу как-то мы даже не говорили об этом.

– Да, балетом.

– И получалось ли у тебя?

– Да, получалось, и сейчас получается, мы просто летом не занимаемся. А еще я плавать люблю, и могу долго не дышать под водой. Папа занимался со мной.

На этой ноте мы закончили наш завтрак, папины глаза прожигали мать, она попросила служанку снять с Луи его рубашку и срочно застирать ее, чтобы к вечеру не осталось ни одного пятна. Мальчик, оказавшийся свободным, быстро исчез из моего поля зрения, я пошел в студию в своих перепачканных брюках. Сегодняшний день был очень жарким, солнце пробивалось в высокое окно. В этом доме было три этажа, третий представлял собой большую смотровую площадку, где раньше были стулья для людей, которые любили шум дождя или вид звезд. Сейчас это просто большая комната с множеством окон, где давно уже ничего не было. Маме уже было семьдесят, папе – семьдесят четыре, но они были очень живыми и энергичными, папа играл в гольф во дворе, мама любила плавать. Раньше она была лучшей во всей Америке, но это все в прошлом. Двор был действительно очень большим, когда-то тут планировалось сделать лабиринт из густорастущих кустов, но эту идею не поддержал отец, поэтому мама просто насажала везде декоративных кустиков, из которых вырезают всякие зеленые произведения искусства. Также сад пестрил разнообразием плодовых деревьев. Которые были очень удобными для их покорения. Я заметил Луи на одной из груш, к нему уже всей толпой неслись садовники, дворецкие, мама.

– Что за воспитание?! – я быстро шел в холл, надо было спасать Луи. – Тебя что, обезьяны в лесу растили?!

– Мам, пусти его, – она тащила его за руку, на эту суматоху уже появился папа. Было видно, что у персонала зажались сердца, Луи держался.

– Ты кого привел к нам в дом?!

– Энн, успокойся, он всего лишь ребенок, – папа встал передо мной на шаг ближе к маме. Он протянул руку.

– Откуда ты взял этого невоспитанного вертихвоста?! – она была в бешенстве.

– Энн! – все замерли, отец забрал Луи у матери.

– Робин, ты что, его защищаешь? – она поправила свою прическу, стала ровно. Люди стали расходится, я взял Луи на руки. – Да это разве воспитание?! Дети Джеммы сидят ровно в библиотеке, пока это чудовище портит мой сад!

– Мама! – тут уже я не выдержал, критиковать детей – это уже слишком. Держал Луи на руках крепко. – Дети Джеммы – это дети Джеммы, они до шести лет росли под твоим чутким руководством, поэтому сейчас они такие запуганные и занудные. У них не было детства, у них была расписанная с самых пеленок жизнь, – пауза, короткая, уместная. – Слава богу, что у меня был дедушка, – мама выслушала и ушла после некоторой паузы. Быстро испарилась. Луи играл с цепочкой моего крестика.

Отец потупив смотрел в пол, затем быстро глянул на меня. Я придерживал Луи за талию, мы пошли обратно в студию. Я держал его на руках, был напряжен, Луи ничего не говорил, ему нравилось сидеть у меня на руках. Мы зашли в студию, я закрыл за нами дверь. Я хотел защитить его.

– Ты мой герой, – наконец-то сказал он, поцеловав меня в щеку, я посадил его на подоконник.

– Будь со мной, тебе опасно гулять по этой местности одному, – я снова взялся за кисть.

– Что ты рисуешь? – он легко спрыгнул, шел ко мне медленно, осматривая помещение.

– Это фонтан, что стоит у родителей в саду, – Луи подошел сбоку, нахмурился.

– Зачем ты его рисуешь?

– Мама попросила, – я упал на стул, что стоял рядом.

– Он у тебя не такой, как в реальности.

– Я знаю, у меня не получается.

– Потому что ты не хочешь его рисовать. Может, ты хотя бы на свежий воздух выйдешь, так будет легче рисовать его.

– Ты хочешь на улицу? Ты же знаешь..

– Гарри, ну пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, – он видел неодобрение в моих глазах.

– Ладно.

Команда садовников вместе с дворецкими уже тащили мой мольберт в три с половиной метра шириной и два с половиной метра высотой на улицу, благо, центральные двери позволяли это сделать. Моей матери не было видно, а отец вскоре присоединился к нам, принесши мне чашку кофе. Луи резвился рядом, тестировал мягкость травы, кувыркаясь, папа не мог на него насмотреться.

– Вот это я понимаю, ребенок, – произнес он, Луи побежал за дерево, прятался от двух молодых людей из персонала, которые согласились поиграть с ним. – Если тебя я еще хоть как-то воспитал, приучил к развлечениям, даже Джемму немного с помощью деда, то внуки – это что-то в недосягаемой для меня зоне. Твоя мама хотела, чтобы я воспитал рыцаря, интеллигентного рыцаря, а я, в пределах разумного, разрешал тебе делать все, что ты хочешь, – он сделал глоток, посмотрел на меня, на мольберт, на Луи. – Я воспитал правильного человека. А Джемма, она прекрасна и любит Джонатана, вот только материнство у нее неправильное, притянутое за уши. Аманду она еще любила, а Ноа родила только ради твоей матери, – я внимательно слушал, не перебивал. – Гарри, если ты не хочешь жениться, не надо, и неважно, чего там хочет Энн.

– Хорошо, пап, – я улыбнулся ему, посмотрел на Луи.

Через пару мазков мой фонтан был действительно закончен, кое-как, но мне нравилось. Луи совсем утомил этих молодых парня и девушку, они шли обратно абсолютно измученными, но счастливыми, мальчик появился рядом со мной, не выглядел уставшим.

– Гарри, я голоден, – я повернулся к нему, взглянул на время.

– Пойдем, на кухне найдется что-нибудь вкусное, – я оставил все свои кисти на улице, взял Луи за руку, повел в дом.

Мы шли быстро, он торопился, было время его второго завтрака, его организм привык к этому, я не возражал. Матери не было видно, мы зашли с Луи на кухню, кухарка уже готовила шоколадное печенье. Мы с Луи подождали немного, когда противень с горячим печеньем поставили на стол, где мы сидели, он быстро схватил одно, даже не почувствовал его температуру, по-моему, он даже проглотил его целиком. У меня чуть не остановилось сердце. Но ему было как-то все равно, когда печенье оказалось в тарелке, он уже ел его, не останавливаясь, я пил свой кофе, слушал новости от одного из слуг. Было непринято у нас знать их имена, моя мама всегда говорила, что я не могу разговаривать с ними. Раздался стук ее тонких каблучков, люди быстро испарились, нашли себе работу. Луи облизывал пальцы, шоколад был у него вокруг губ.

– Луи, – мама подошла к нам. Он повернулся на нее. – Какое свинство, – сказала она шепотом, но я ее услышал.

– Что? – спросил Луи, высунув палец изо рта, самым смешным в мире тоном.

– Молодой человек, вам надо умыться, у вас шоколад на губах, – она держалась только потому, что я был рядом.

– Где? – он протер рукой рот. – Все? – по ее лицу было видно, что он только все размазал.

– Пойдем, Луи, я помогу тебе, – мальчик спрыгнул со стула, шел за мной, мы обошли мою маму.

– Стойте, – вдруг произнесла она. – Луи, – он остановился, повернулся к ней.

– А?

– Не хочешь поплавать в бассейне? У нас в доме есть бассейн, там теплая вода, – я тоже остановился в паре шагов от Луи. Он повернулся на меня.

– Гарри, можно?

– Конечно можно, – я одобрительно улыбнулся.

– Ура! – он совсем забыл про шоколад на лице, побежал в спальню.

– Боже, что за дитя, – мама опустила голову, говорила себе под нос, но акустика помещения позволяла мне ее услышать.

– Мам, мы можем уехать, если ты хочешь. До тех пор, пока ты не хочешь видеть Луи в этом доме, ты и меня не увидишь, – я развернулся, уже уходил.

– Нет, не уезжайте.

Луи остался в одних плавках, выбежал из комнаты, не вытерев шоколад, дворецкий отвел его к бассейну. Все были рады Луи в доме, это было видно по тому, как они улыбались. Я вышел в сад, гулял по нему, разговаривал с садовниками, рабочими, расспрашивал, как идет их жизнь. Я провел там много времени, мы с отцом даже поиграли немного в гольф. Затем я несколько раз обошел дом вокруг, где на расстоянии трех метров от фундамента была выложена плитка, а по кругу росли цветы, розы, они были какими-то скучными. Я ушел в библиотеку, время близилось к обеду, по дому пронесся запах запеченной утки.