Я предупредил их, что мы прилетим ночью, нас встретил их личный водитель и один из команды дворецких. Луи был все еще в восторге от полета, но очень быстро устал, поэтому уснул в машине, я держал его на руках. Дорога была темной, мужчины разговаривали о завтрашней погоде, я любил то, что они чувствуют себя свободными. Моя мать не была из тех, что издеваются над прислугой, она относилась к ним так же, как и ко всем, – уважительно. Мы приехали, они подвезли нас к самому дому. Я вылез из машины и взял Луи на руки, на что водитель тут же отреагировал просьбой забрать его у меня. Я сказал, что в состоянии донести мальчика до кровати, он лишь кивнул, они забрали наши чемоданы. Ступенек было много, огромные двери нам открывал еще один дворецкий, поприветствовал он меня вежливо, снял мою шляпу. Мама стояла у лестницы, расположившейся посреди холла, была удивлена.

– Это тот самый мальчишка Николаса? – она была груба, посмотрела на спящего Луи пренебрежительно.

– Да, мам, это он.

– Какое неуважение, – она подозвала к себе еще одного парня, который выглядел моложе остальных. – Отведи Гарри в комнату мальчика, – мы стали подниматься по лестнице, вслед за нами тихо, боясь разбудить ребенка, двигались еще двое мужчин с чемоданами.

– Мальчик будет спать со мной, эти холсты занесите в студию, а наши чемоданы в мою комнату, – я отдавал им приказы более расслабленно, они легко слушались.

– Но, сэр, там уже готова спальня для мальчика, – молодой парень нес чемодан и коробку с погребальными урнами.

– Ничего страшного, Луи не будет спать один в этом огромном доме, – мы разговаривали шепотом, моя мать уже была в своей спальне в другом крыле дома. – Будь аккуратнее с коробкой, там очень ценные вещи.

– Как скажете, мистер Стайлс.

Я уложил Луи на кровать, со всех сторон окруженную маленькими статуэтками львов. Я подождал, пока наши чемоданы и другие вещи оставили в комнате, дверь закрылась. Я стал раздевать Луи, он был просто в отключке, никак на меня не реагировал. Скорее всего, видел сон о том, как он ведет самолет. Я одел его в пижаму, переложил на подушку, спрятал под одеялом, сам улегся только через минут пятнадцать. Луи прижался ко мне, в Вашингтоне было на удивление очень прохладно, возможно, он замерз. Ночь не продлилась долго. Утром меня с вежливыми криками будила мать.

– Гарри, как такое возможно?! – я очень быстро вылез из кровати, пытался ее успокоить. – Этот мальчик не может с тобой спать! Мы приготовили ему прекрасную спальню, – она кипела от злости. Да, племяннику она точно не рада. – Так ты еще и приказы отдаешь моей прислуге! Мистер Стайлс, когда это в вас стало так много уверенности в себе?

– Мам, пойдем, нам надо выпить кофе, – я вывел ее из комнаты, закрыл за нами осторожно высокую дверь. – Пойдем, пойдем.

Мы шли медленно, я был в своей пижаме, шел по коврам босиком, ее это выводило из себя. Она быстро потребовала от кухарки две чашки кофе, мы вышли на один из балконов, я оглядел местность. Через минуту наш кофе уже был готов, на небольшом подносе нам его принес еще один из слуг. Я точно не помнил, сколько их было. В саду уже работали садовники, стригли кусты, подметали листья у фонтана.

– Мам, хочу напомнить тебе, что Луи потерял обоих родителей с разницей всего в каких-то два месяца, – она делала вид, что не слушала меня, но у нее было сердце. – Он спит со мной, потому что он так хочет.

– Все равно то, что он спал вчера, когда приезжал в наш дом, было неуважением к нам. Его никогда не учили манерам? Нельзя просто завалиться у кого-то на руках, будучи спящим.

– Мама, он всего лишь ребенок, он захотел спать – он уснул, и ты ничего с ним не сделаешь.

– Дети Джеммы куда более воспитаны, чем этот Луи, – я сдержался. Занял рот кофе, чтобы не сказать чего-нибудь лишнего.

– Кстати, как там Джемма? – она повернула голову на меня. – Я давно ничего от нее не слышал.

– Она немного занята, ее старшая – Аманда – окончила специализированную гимназию для девочек, ее надо устроить в хороший колледж.

– Понятно, – я снова сделал глоток, устремил взгляд в сад. – Я взял опеку над Луи, я не говорил тебе.

– Ну, это стало понятно, никто так просто не отдаст тебе сироту.

– Я буду воспитывать его.

– Хорошо, Гарри, ты же знаешь, что я всегда тебя поддержу.

– Даже если он – сын дяди Николаса?

– О мертвых плохого не говорят и не думают, Луи, все-таки, мой племянник.

Мы допили свой кофе, мама сказала, что у меня есть десять минут на то, чтобы привести в порядок себя и Луи и спуститься на завтрак. Ох, эти ее завтраки в столовой, они так бесят меня и отца, но мы терпим. Мы молимся перед едой, первую половину процесса молчим, нам не разрешено разговаривать, а вот во второй половине мать сама задает вопросы. Где она такого набралась, я не знаю, все свое детство я хорошо помню, а этих странных ритуалов никак нет в моей памяти. Мы только молились, потому что это было принято, и все. Я поднимался к себе в комнату, на самом деле, только чтобы обойти весь этот дом, не заблудившись, понадобится десять минут, я не торопился. Я никогда не торопился на завтрак, обычно, я вообще отсутствовал. Мне хватало чашки кофе и маленького разговора с кухарками на том самом балконе. Я уже шел по коридору, увидел Луи, которого за руку вел один из служителей, мальчик выглядел напуганным.

– Луи? – он подбежал ко мне, вцепился в мою майку. – Господи, что случилось?

– Когда я проснулся, тебя не было рядом, я так испугался, – я кивнул мужчине, он оставил нас незамедлительно. – Я думал, что ты меня бросил.

– Луи, я никогда так не сделаю, – я уже вел его за руку в нашу комнату.

Пришлось быстро ему разъяснить, почему теперь мы будем жить по правилам моей мамы и почему лучше держаться около меня. Луи выслушал, принял все, он хотел рассмотреть дом побыстрее и поиграть во дворе, потому что тот был нереально огромным и места, где устроить свою личную игровую площадку, было предостаточно. Мы спускались в столовую, Луи совсем не боялся, он вел себя расслаблено. Мы пришли. Мама сидела слева, папа посредине, нам с Луи досталось два места справа. Стол в столовой был очень длинным, раскидистым, вмещавшим человек тридцать, сделан из дорогого старинного дерева. Все в этом доме было достаточно старым и красивым, мама переделала только проводку и кухню. Ну, и поставила новые ванны, что были в ванных комнатах в каждой спальне. Луи быстро сел за стол, мы молчали, стали ждать блюда, которые нам должны были подать личные официанты. Луи несколько раз посмотрел на меня, на него неодобрительно смотрела моя мама, сидевшая напротив него на расстоянии одного метра. Папа смотрел на Луи вполне спокойно, улыбался. Он любил детей, детям моей сестры показывал свою любовь разными способами.

– Гарри, зачем нам там много вилок и ложек? – мой папа легко посмеялся, мама лишь посмотрела на меня строго.

– Так надо по этикету, милый, – шепотом ответил ему я.

– Ты можешь есть любой вилкой, которая тебе понравится, – сказал отец, мама и на него посмотрела строго. – Не надо пудрить ребенку мозг, Энн, – он решил успокоить ее. – Я сам не знаю всего этого этикета, беру всегда те приборы, которые берешь ты, – я прикусил язык, чтобы сдержаться, не хотел смеяться здесь, ведь мама даже мокрого места от нас не оставит. Она хотела уже накричать, но в столовую вошли официанты.

Я и отец взяли Луи и маму за руки, закрыли глаза, стали благодарить Бога за пищу, за этот день, за все блага, которыми одарили нас наши предки. Мы тихо ели, Луи молчал, был голоден, он ел слишком быстро, поэтому соус капнул на его рубашку. Он стал тереть пятно грязными от курицы руками, поэтому оно только увеличилось в размерах.

– Луи, перестань, мы потом постираем твою рубашку, – тихо сказал ему я на ухо, он меня послушал.

– Луи, а как ты учился? – вот и наступила вторая часть нашего завтрака.

– Хорошо, – я смотрел на него, – редко получал тройки, в основном четверки и пятерки.

– А где ты учился? – папе это не нравилось.