– Тебе правда нравится? – я притянул его к себе за талию и поцеловал кожу бедра на границе кружева.

– Очень, милый.

Мальчик тяжело вздыхал. Я покрывал поцелуями его сахарно-бархатные бедра, но теперь я растягивал эти минуты в целые часы. Я бережно обхватил ткань над коленом и совсем чуть-чуть ее стянул, кожа Луи покрылась мурашками, и я приступил ко второму его бедру. Он был изысканным десертом в тот пьяный вечер. Мягким, с твердыми кусочками, кисло-сладким, многогранным, удивляющим, но все равно каким-то знакомым и уже любимым. Я не смог удержаться и легонько его укусил, оставив рядом россыпь невесомых поцелуев.

– Подойди ближе.

Луи был очень смущен. Я положил руки на его талию и прижался губами к головке члена. Пояс под моими ладонями был не таким приятным, как оболочка тела моего мальчика, поэтому я потянулся руками к его груди. Он сжал мои волосы на затылке и простонал, напрягши мышцы, когда я взял его член в рот. Я деликатно обсасывал его лакомую кожу, пытаясь держаться черты, чтобы не переборщить. Обхватив большим и указательным пальцами его сосок, я мягко сжал его бок другой своей рукой. Мальчик чуть наклонился и запустил руку под мою рубашку, прислонив раскрытую ладонь к спине. Она была мокрая, и оттого мне стало еще приятнее. Я пощекотал немного оба его соска, а затем опустил руки к его трусикам и начал медленно их стягивать, параллельно опуская голову ниже. Его член был идеальной формы и идеального размера. Я ощупывал языком каждую его венку и чувствовал горячую кожу, что упиралась в мое нёбо. Луи крепко держался, я чувствовал лбом напряжение мышц его живота. Я вытащил член изо рта, мы посмотрели друг другу в глаза и выдержали паузу. Он тяжело дышал от переполняющего его стеснения, сильно покраснел. Он начал расстегивать мою рубашку, пока я справлялся с маленькими застежками, что мешали снять белье.

– Ляг, – ласково прошептал он в мое ухо, облизнув после мочку, когда я оставил ненужный кусок ткани на полу.

Я прислушался к его почти просьбе. Луи вытащил свои ножки из вышитого белья, переступив, наклонился ко мне и улыбнулся. Я улыбнулся ему в ответ. Он расстегнул мой ремень, затем брюки. Мальчик встал на колени на кровать и медленно подполз к моей груди, усевшись на живот. Я привстал на локти, когда опустился к моему лицу. Я поцеловал его, схватив за шею правой рукой. Он поставил руки на мои ключицы и первым протолкнул свой язык в мой рот. Я чувствовал его у своей левой щеки, затем он прошелся по зубам, а после мы облизывали языки друг друга так долго, что я чуть было не задохнулся. Луи посмеялся, когда наши взгляды вновь встретились. Я хотел, чтобы он чувствовал, как я возбужден. Я погладил его плечо, после протянул рукой вниз и взял его член. Мальчик смотрел в мои глаза, я ждал, что он будет умолять меня о каких-либо действиях, но он просто смотрел.

– Я люблю тебя, – было сказано как-то грустно и почти украло тот волшебный момент.

– Я тебя тоже люблю.

Я обнял его за талию и положил рядом, сам встал и наконец избавил себя от этой сковывающей одежды. Он игриво посматривал на меня, время от времени переводил взгляд в потолок, тихо посмеивался. Я хотел знать, что его так смешило. Я залез на него и устроился меж его крепких бедер. И не стал медлить, сжав ягодицу мальчика. Луи имел это по-особенному удовлетворяющее выражение лица, когда я входил в него.

– Ты ведь знаешь, что ты очень сладкий на вкус? – я поцеловал его.

Он только кивнул и обнял мои плечи, прижав к себе. Я любил, когда он так делал. Я очень нежно двигался, хотел слышать его изнеженные стоны, достаточно громкие, но и не слишком пошлые. Я поцеловал его шею несколько раз, уместил руку на талии, пытаясь несильно надавить, чтобы оставить узор кружева на его коже. Ремешки щекотали низ моего живота. Я стал двигаться резче, Луи отпустил меня и я встал на колени. Я смотрел на его лицо, на прикрытые глаза, на поблескивающий кончик носа. Я потянул чулок вверх и снял его. Он не был такой мягкий, как кожа моего мальчика. Я опустился, чтобы поцеловать Луи, укусил его губу и впустил его высокий, изящный стон в свой рот. Я надеялся, что он вновь использует это белье.

Я передал ему чулок, сплел наши пальцы, опустился к его груди мягкими поцелуями. Я чувствовал, как его сперма сглаживала трение наших тел. Щеки мальчика покраснели, а на шее местами проявлялись красные пятна. Я отпустил его руку, продолжил ритмично двигаться внутри, обняв Луи за талию. Он стал тихим, податливым, В такие моменты его уязвимости я дорожил им больше всего. Я оставил его тело перед тем, как кончил на шелковые трусики на полу.

– Ты ведь любишь меня, правда? – я хотел убедиться.

– Да, очень, – внушало доверие.

========== trente-quatre. ==========

– Ты не думал вернуться в университет? – мы занимались абсолютно ничем.

– Зачем? – я почти спал.

– Не знаю, чем ты сейчас будешь заниматься? – Луи звучал как-то тоскливо.

– Тобой, – я улыбнулся, надеясь, что он заметит это, услышит, я надеялся, что он уберет шляпу с моего лица и поцелует меня.

– Боже, – он усмехнулся и встал с покрывала, встряхнул на меня песок и неоправданные надежды.

– Луи, перестань, – я сел, поправил шляпу, протер глаза. Здесь было слишком жарко.

– Вот серьезно, чем нам заняться теперь? – я поднял голову и сильно прищурился из-за солнца.

– Я не знаю, дорогой, но не думаю, что меня ждут в университете. Меня не было там так долго, я даже не разговаривал ни с кем.

– А ты хочешь? – я пожал плечами, опустил голову.

– Почему ты спрашиваешь?

Луи развернулся и ушел, оставив меня без ответа. Я накинул рубашку на плечи и смотрел на него, пока он медленно погружался в воду. Я думал наконец-то прожить свою любовь, если честно, думал быть с ним каждую секунду своей жизни. Я не хотел разочаровывать его, потому что по нему видно, что он разочарован буквально во всем, что происходит и что его окружает. Я хотел, чтобы он отдохнул, но он думал о стольких вещах и не мог замолкнуть, он постоянно говорил. Я не был против, но он явно говорил не о том.

– Почему бы тебе не придумать программу? – стрекот кузнечиков прорывался в наш домик. Белый шум успокаивал меня и заполнял паузы диалога.

– Она не возьмет ее, ей нужно шоу, не просто какие-то танцульки, – я усмехнулся.

– Может сядешь рядом? – я упал на диван в гостиной, когда мы вернулись, а Луи, почему-то, сел на кресло.

– Не-а, мне очень жарко, – он улыбнулся, прислонил к губам горлышко стеклянной бутылки, смотрел в мои глаза.

Я выдохнул, отвернувшись, сделал глоток. Жидкость в бутылке нагрелась до неприятной температуры.

– Сходим куда-нибудь поесть? – Луи мотнул головой.

– Я пойду спать.

– Уже? – я встряхнул руку с часами, посмотрел на них. – Десять часов только.

– Я устал, Гарольд, – мы посмотрели друг на друга, а затем он встал. – Мы еще долго здесь будем?

– Сколько ты захочешь, – он закатил глаза, вздохнул и исчез за дверью в спальню.

Я просидел в одиночестве еще долго. Я думал о Риче, о Луи, о клубе, об университете, о будущем. Чем действительно нам заняться? Я бы хотел поездить по Азии, я думал предложить Луи это следующим утром за завтраком. Или когда мы пойдем на пляж. Я избирательно ступал на дощечки деревянного пола, который скрипел громче навязчивых кузнечиков, стараясь не разбудить мальчика. Когда я лег рядом и очень осторожно прижался к нему, все мое охватило приятное ощущение тепла, которое он источал.

– Знаешь, твоя мама сказала мне, что они планировали тебя, – я пытался подбодрить его. – Ты ведь все равно был сыном Николаса, несмотря ни на что.

– Я знаю, – в самолете было как-то тесно.

– Ты когда-нибудь думал о том, что было бы, если бы он не умер?

– Да, вообще-то, я думал об этом.

– И?

– Я думаю, он бы развелся с мамой в итоге, – Луи вздохнул, – ну.. ты понял, они бы просто разошлись.

– Ты бы остался с ним?

– Да, – мальчик усмехнулся и посмотрел на меня. – Но у нас не было бы возможности быть семьей, ведь он мне не кровный родственник.