– Люблю свою работу и добропорядочных людей, – я посмотрел в его глаза.

– Огромное спасибо, – перед глазами проносилась жизнь, да, снимок не мог так просто все закончить, но – господи – нет. Не снова.

– Луи невероятно талантлив, – я вздохнул, перевел взгляд и поджал губы. – Как и вы, люблю ваши картины, – я усмехнулся. – Если вам нужна будет помощь такого плана, я всегда могу обеспечить вас связями и надежной защитой.

– Хорошо, спасибо.

– Удачи вам, Гарри.

– И вам.

Я быстро покинул здание участка.

========== trente-trois. ==========

В его серых очах отражались наши слякотные будни. Мы так и не вернулись в Париж, но говорили о нем каждые пять минут, словно о чем-то, что очень не хотелось забывать. В начале марта, когда солнце только-только начинало греть, Луи стал бегать по утрам. Из-за того, что не мог сомкнуть глаза ночами, а усталость от пробежки позволяла ему хотя бы до полудня поспать. Его синяки под глазами меня раздражали, как раздражало мое собственное бездействие. Нам нечем было заняться, а его бессонница только все усугубляла. Я трижды менял замки входной двери, и все три раза по просьбам мальчика. После третьего раза я отвел его к психологу, но он отказался говорить с доктором, а после и со мной. Я стал уставать от всего.

Эта весна была для нас холодной, одинокой, изматывающей.

– Вернись в постель, – пять утра, я стою между Луи и входной дверью. Погода порадовала проливным дождем, а он словно этого не понимает.

– Ты можешь просто уйти с моего пути? – он зол, раздражен. Он снова не спал.

– Выпей снотворное и ляг в постель, пожалуйста, – он сжимает свои кулаки и тяжело вздыхает.

– Ты просто невыносим, – он снимает обувь, куртку, шапку, кидает все это на пол и уходит в спальню. – Почему ты не можешь просто оставить меня в покое?! – я чешу бровь и разочарованно вздыхаю.

Не знаю, спал ли он вообще, но он вышел на завтрак только ближе к десяти. Я все это время сидел за столом с книгой. Мы выдержали неприятный зрительный контакт, Луи поджал губы, выдохнул, я первый опустил голову к чашке кофе.

– Прости, – ему не нужно было извиняться. – Все стало слишком сложно.

– Я понимаю, – пытаюсь, хотя бы. – Но дело так не пойдет.

– И что мне делать тогда?

– Открыться, – я снова поднял на него глаза, встал, но Луи не хотел, чтобы я подходил к нему. – Если не хочешь говорить мне, согласись хотя бы на психолога.

– Нет.

И мы снова разошлись. По разным помещениям этой вновь пустой квартиры. Казалось, что Луи уходит навсегда. Он перестал принимать мои объятия и поцелуи, перестал отвечать хоть на что-то. Я даже позвонил Фадеевой, но она отказалась иметь дело с мальчиком, который не настроен ни на что, кроме постоянного сна. Да, Луи хотя бы начал много спать.

Это была самая тяжелая неделя в моей жизни.

– Конечно я позабочусь о нем, мистер Стайлс, – это был конец мая, а Марти стоял в нашей прихожей, смотря в сторону спальни, из которой должен появиться Луи.

– Просто Гарри, я уже говорил тебе, – парень напротив широко улыбнулся, показал все свои тридцать два зуба, смущенно опрокинул голову набок.

– Ладно, Гарри, – теперь я тоже улыбнулся. – Луи, милый, ты скоро? – я не придавал значения этому ласковому «милый», вылетевшему из уст Марти. Просто не придавал, этот большой ребенок был любвеобильным.

– Три секунды! – Луи пнул ногой свою сумку с вещами в коридор, и я поспешил помочь ему. – Осторожно, там моя камера, – я посмотрел в его глаза.

– Ты только что ударил свою камеру ногой.

– Просто будь аккуратен, – мальчик подошел к другу, надел обувь и расслабленно выдохнул. – Я готов, – я передал ему его сумку и рюкзак, что стоял у холодильника на кухне.

– Удачно отдохнуть, – я улыбнулся обоим и чмокнул Луи в лоб, потрепав волосы.

– Не скучай! – выкрикнул он уже на лестничной площадке, а я грустно захлопнул дверь.

Мне не нужно было отдыхать от Луи, хоть я и уставал от этой ежедневной рутины с ним. От каждодневного нытья и постоянной скукоты. Но я ни разу не подумал, что нам стоит побыть порознь некоторое время, а потом на нашем пороге появился Марти и сказал, что его отец подарил пару билетов в Майами-бич, и ему никто не может составить компанию. Что ж, Луи решил, что мне стоит насладиться одиночеством, которое он назвал моей «естественной средой обитания». Я не знал, куда деть себя из-за разрывающего изнутри чувства привязанности к нему. Но я не мог просто так запретить ему, играясь в собственника, поэтому с полным отсутствием настроения и мотивации двинулся к Ричу, чтобы помочь ему с его небольшой выставкой, сыном и всем таким.

– Почему ты не поехал с ними? – я крутил в руках машинку Пи-Джея, которую он мне только что передал.

– Это молодежный уик-энд, Рич, я там лишний, – я посмотрел на друга, он только усмехнулся, закинувшись стопкой текилы.

– По сути, это неплохой шанс развеяться, – я нахмурился. – Его в городе нет, а друзей у него не так уж и много, – я не понимал.

– Ты о чем?

– Да ладно, Гарри, ты говоришь, что этому регбисту может нравиться Луи, ты думаешь, он поехал просто так?

– Что?

– Тебе стоит найти кого-то на ночь, с кем-то поговорить, расслабиться, – это его лицо, выражение лица старого извращенца, эти поблескивающие глаза.

– Да ты просто тварь, Рич, – я встал и тяжело вздохнул. – Если твое ненавистническое эго не может смириться с нашими отношениями, так и скажи.

Я вообще ничего тогда не воспринимал нормально. Я уехал домой, перед этим заглянув в один элитный магазин отборной водки. Я прибрался дома, избавился от большинства лишних вещей, даже вымыл французское окно. Я приготовил ужин и составил список покупок. А потом я просто сел за стол и чувствовал себя так, словно Луи был частью моего бурного воображения. Я стал жалеть о том, что перестирал все вещи, ведь больше ни одна из них не пахла как он. Я даже чуть не заплакал, а потом просто позвонил по номеру, который передал мне Луи, когда они приехали в город.

– Привет, – я был немного уставшим и измотанным.

– Гарольд, привет! – его голос вернул мне жизненные силы.

– Как у вас дела? Как отдыхается?

– Все просто замечательно, здесь очень весело! – я услышал смех Марти и поджал губы. – Я та-а-а-ак по тебе скучаю!

– Я тоже скучаю, милый, – я прислонился лбом к стене и вздохнул.

– Тут есть люди, которые знают меня! – его перебил какой-то непонятный шум, Луи засмеялся. А я улыбнулся. – Гарри, мне пора! – прозвучало где-то в стороне от телефонной трубки.

– Ладно, конечно, – я потер переносицу пальцами. – Я люблю тебя, – ответом послужили раздражающие одинокие гудки. – Надеюсь, что ты меня тоже.

Я не хотел признавать, но слова Рича меня задели. Да, по Марти было видно, что ему не безразличен Луи, но я просто надеялся, что это хорошая и крепкая дружеская привязанность, а, возможно, неплатоническая нежность могла быть вызвана всем внешним обликом моего мальчика. Рич позвонил мне еще позже, почти в двенадцать, я не хотел идти спать без Луи снова, поэтому сидел с книгой и бутылкой в своем кабинете.

– Гарри, прости.

– Все нормально, я уже взрослый человек.

– Он просто уехал на отдых, подростки так делают, не забивай голову.

– Пытаюсь, – я протяжно выдохнул. – В конце концов, он счастлив.

– Да, – Рич сделал паузу, явно почесав подбородок, а потом просто вздохнул.

– Я люблю его, ладно? Я не могу так просто пойти и переспать с кем-то, чтобы перевести дух, как делал это раньше.

– Да, я уже это понял, – он прочистил горло, слегка замешкался. – Я должен был просто поддержать тебя, а не лезть с идиотскими советами.

– Я напился, – мы синхронно издали громкие смешки.

– Рад за тебя.

Мы еще немного послушали дыхание друг друга, никто из нас не хотел прощаться. Рич вспоминал какие-то ситуации из прошлого, из-за которых я несдержанно смеялся или даже краснел. Только во втором часу ночи мы нашли в себе силы попрощаться, а я из-за подкашивающихся ног смог добраться только до дивана, на котором моментально отключился. До возвращения Луи оставалось пять дней, и я должен был как-то с этим жить.