– Ты до смерти занудный, – я присел на кровати, вытянув ноги вперед.

– С чего это?

– С того это, – мне показалось, он топнул ногой, поднял подбородок выше. – Мне ску-у-у-у-у-учно, – свел свои бровки и надул губки.

– Это правда, что ты разговаривал с девочками о своем необычном теле? – видно, что этот вопрос просто сбил его с толку. Я даже не помню, зачем спросил его.

– Что?

– Фадеева сказала мне, что ты открыто говорил с девочками о своем теле как о женском.

– С каких пор вы с Фадеевой снова разговариваете?

– Луи?

– Что?

– Ответишь или лучше скроешь правду?

Луи вдохнул и выдохнул, смотрел на меня.

– Просто мне надоело слышать от тебя «красивое, оно красивое» и ничего по делу. Я должен был знать точно. Я занимаюсь балетом, причем достаточно давно, а моя мышечная масса меньше, чем у Майли, которая всего пять футов в росте. Серьезно, я чуть-чуть ее тяжелее, меня это пугало, – он истерил.

– Прости, что не смог поддержать.

– Да дело не в тебе, ни в ком, даже не во мне. В этом тупом теле, – он тараторил, его это раздражало и злило. Он начал тараторить еще быстрее: – Я просто, не знаю, Гарри, мне скоро девятнадцать, а я выгляжу как пятнадцатилетняя девочка.

– Ты так не выглядишь.

– Не спорь со мной, – я замолчал. Он злился сильнее. Я уже жалел о том, что спросил его. – Ты же видел, какие все спортивные, какие у них рельефные мышцы, какие тела. Я раньше весил больше, чем должен был, и сейчас я просто не могу набрать даже один необходимый килограмм.

– Это просто твоя особенность, вот и все.

– Я рос нормальным, что со мной стало?

– Пойдешь со мной на свидание? – его слезы злили меня. Он не должен плакать из-за чего-то такого.

– Что?

– Пойдешь сейчас со мной на свидание?

– Ты придурок.

– А ты не должен плакать из-за такого пустяка. Проблема в том, что ты неосознанно пропускаешь приемы пищи. С завтра у тебя будет расписание, как у ребенка.

– Точно придурок, – хихикает, снова вытирая слезу.

– И ты любишь придурка, – кивает. – Прости, что не заметил этого, что не помог тебе, что ты искал поддержку у своих коллег по труппе. В первую очередь, это моя обязанность – помогать тебе.

– Все нормально.

– Тогда собирайся.

Мы вышли в половину девятого. Было холодно и сыро, но улыбка мальчика меня приятно согревала. Он надел мой севший по его вине гольф. Мы уехали в самый центр города, где было почти так же светло, как и днем, где яркие вывески ослепляли.

– Все так сияет, – его пальто было расстегнуто.

– Твои глаза сияют изящнее, – он лишь улыбнулся на нескромный комплимент.

Почему-то тогда я не боялся. Того, что нас могут заметить, что нас обязательно заметят, что нас могут высмеять или осудить. Я просто наслаждался вечером с Луи. В зале остался только один столик, как раз для нас, я не скрываясь ухаживал за мальчиком. Он даже покраснел немного, и я снова сделал ему комплимент. Это, все-таки, свидание. Наше первое официальное свидание. Пусть и спонтанное.

– Гарри… Гарри Стайлс? – к нам внезапно подошел официант, у него заметно тряслись руки. – И – о господи – Луи, – что ж, это было приятно. Хоть и совсем немного мешало.

– Да, – я мягко улыбнулся бедному растерявшемуся парню. Странно, что в такой ресторан взяли кого-то такого. Нетактичного.

Глаза Луи бегали от меня к официанту, затем тот попросил наши автографы на салфетке и спросил, чего мы хотим. Наконец-то. Луи поправлял приборы от скуки и иногда поглядывал на меня, улыбаясь.

– Так это был твой грязный план? – я почти забыл о том, что за рулем. Нам принесли вино и мальчик забрал оба бокала себе. – Споить меня, да? – я смеялся. – Да ты просто извращенец.

– Говори тише, тебя услышат люди, – Луи залпом выпил бокал вина.

– Пусть слышат, что ты глупенький дурачок. Как можно было приехать на машине на свидание? – и сразу приступил ко второму.

– По-моему, ты спаиваешь себя сам, – я заметил, что на Луи смотрели люди. Да, в этом ресторане так еще точно никто не делал. – Перестань, ты ведешь себя как алкоголик.

– Зато скучно не будет.

– С тобой соскучишься.

– Со мной нет, а вот с тобой – запросто, – ну все, началось.

Я много смеялся из-за него. Луи говорил какие-то странные вещи, шутки на уровне десятилеток, бессмысленные, но только один его смех заставлял меня улыбаться. Очень широко, искренне. Все его ребячество в тот момент мне не мешало, не раздражало, оно было хоть не совсем уместным, но таким очаровательным. Он использовал все салфетки и на одной оставил свой «винный» поцелуй. Луи засунул палец в бокал с вином и увлажнил губы терпкой жидкостью, приложил салфетку к губам и после отдал ее мне. Вернее, кинул скомканную. Прямо в мое лицо. Из-за его смеха и поведения на нас обращали слишком много внимания. Он быстро опьянел. Людей становилось меньше, и я понял, что нам тоже пора.

– Это пальто такое неудобное, – это он затащил меня на задние сидения и сел сверху.

– Луи, давай домой, – мне немного нравилось, но мы стояли почти у самого входа, и нас было видно.

– Нет, я хочу тебя, – он беспорядочно меня целовал и кусал губы, тяжело дышал перегаром. Вино пропитало его ткани. – Нет, нет…

– Луи, что такое? – он резко отрекся и даже задел потолок машины головой.

– Нам надо домой.

– Ладно, конечно.

Я все списал на его нетрезвое состояние, с утра он даже не вспомнил. Но это было очень странно, как будто он что-то осознал. Не знаю, на самом деле, что происходило в его голове в тот день. Он сразу же приступил к алкоголю, невзначай намекал на мою извращенность, глупо шутил и привлекал внимание. Мой истощенный ум думал, что мальчик снова меня провоцирует.

========== trente. ==========

Примерно семнадцать месяцев назад Елена Хейс с мужем уехали в Эдинбург, в Шотландию, чтобы завести ребенка. Там какой-то оздоровительный санаторий. Не знаю, почему они вдруг так решили, но все получилось довольно-таки скоро, мы с ней поддерживали связь. И вот, в очередном письме она приглашала нас к себе погостить. Нам с Луи все равно заняться было нечем, поэтому мы уже ехали к дому Хейсов.

– Скорее заходите, у нас так морозит на улице! – ну да, декабрь здесь выдался холодным. И снежным. Очень снежным. Я не был готов к такому.

– Не то слово, тут просто Северный полюс какой-то! – мы с Еленой посмеялись из-за слов Луи, его красный носик спрятался в шарфе. – Я не чувствую рук!

– Бр-р-р-р, – я пожал руку мужу Елены, Карл всегда был улыбчивым.

– Господи, как же холодно, – я взял руки Луи в свои и пытался их согреть, но температура моего тела была, наверное, даже ниже чем его.

– Карл, отведи их в ванную, а я позову Кейт, – по-моему, их дочке уже девять.

Через три недели Рождество. Вернее, день рождения Луи, а потом Рождество. Недавно у нас с Луи состоялся какой-то странный разговор. До сих пор в животе неприятное волнение из-за его слов и мелкая дрожь в позвоночнике. Просто, пока у меня не было абсолютно никаких планов на будущее. И Луи не знает, что делать после такой громкой роли Беллы. Боится, что больше собой никогда не будет. Будет тенью из пьесы. Я пытался его успокоить.

– Господи, твоя роль была просто бесподобной! Я так рада, что когда-то смогла помочь тебе! – удивительный человек.

– Да ладно тебе, это просто балет, – я улыбнулся. Ну да, просто балет.

– Это искусство, – вдруг произнес Карл, я кивнул.

– А Кейт занимается балетом? – девочка смущенно улыбнулась, Луи смотрел на нее, тоже улыбался.

– Нет, ей по душе бейсбол, – гордо сказал Карл, она засмущалась еще больше и сгорбилась.

– Настоящая американка, – мы посмеялись.

Обычно я не видел Луи, который взаимодействовал с детьми, то есть, взрослого (относительно) Луи, который взаимодействовал с детьми, намного его младшими. Но с Кейт он быстро нашел общий язык, они сидели на полу у камина и о чем-то болтали, перекидывая друг другу небольшой резиновый мячик. Его длинные руки тянулись к лицу девочки, поправляли ее тонкие хвостики, уголки губ стремились вверх от радости. Мы с Еленой сидели на диване, ее муж ушел к их маленькому сыночку.