— Проведаю Найла, — крикнул он перед тем, как подняться по лестнице на второй этаж. Она характерно заскрипела.

Мое внимание привлёк Гарри, что задумчиво сидел поодаль. Он погружён в мыслях о Мэдисон и всей этой ужасной ситуации, что сложилась. Все кажется таким глупым и непонятным, что мой мозг буквально отказывается верить в происходящее. Когда я смотрю на кудрявого, то вспоминаю последние слова Мэдди о том, как сильно она ценит его. Мне становится тошно от этой мысли, поэтому я активно выгоняю воспоминания из головы.

— А ты? Гарри, чего ты можешь лишиться, если все пойдёт не так? — спрашивает Ник, присаживаясь рядом с ним. Он сел напротив меня.

Гарри оторвал взгляд и завороженными глазами посмотрел мне в лицо. В его искривлённых губах я словно увидела всю ту злость и ненависть, что он испытывает ко мне в данную минуту.

— Моя мать умирает, а я нахожусь здесь.

И тут меня просто накрыло. Слезы буквально начали сочиться сквозь глаза. Мне хочется убежать отсюда, скрыться и больше не выходить наружу, чтобы не сталкиваться с реальностью.

Как понять, что твоя жизнь сломана? Наверное, когда ты боишься признаться самому себе, что все пошло к чертям. Если вы хотите вести счастливую жизнь, вы должны быть привязаны к цели, а не к людям или к вещам. С этой мыслью я вышла с кухни и поплелась в спальню, что находится на втором этаже старого дома.

Когда я проходила мимо спальни, где связали Найла, то ненароком услышала их разговор с Ноа.

— Мне так жаль, что ты не увидишь своего ребёнка.

— Зато мы спасём шкуру девчушки Гарри, — хохотнул парень.

— Я бы убил её, если бы не вы.

— Знаю, но потом тебя убил бы Гарри, — голос Ноа кажется таким замученным. — Он одержим ей, но знаешь, пока мы сидели на этой чертовой кухне, я заметил, что что-то в нем переменилось... неужели он наконец-то понял, что она всего лишь очередной товар, а Мэдди чертова сестра.

Что? Мэдисон была сестрой Гарри? Подождите, что за ерунда. Энн никогда не рассказывала о том, что у неё есть дочь. Мы провели столько времени вместе, но я ни разу не слышала ничего подобного из её уст.

— Мальчику стало скучно, — рассмеялся Найл. Его звонкий голос эхом разнесся по моему сознанию.

Я медленно пришла к мысли, что я единственная, кто подписывает документ о разрушении жизней этих чудесных пяти людей. Единственный, кто способен хоть что-то сделать — это я. Хватит играть роль жертвы, достаточно слез и падений в обморок. Я отняла одну жизнь, не спасла Мэдисон, теперь же я не позволю ребёнку расти без отца, а матери грустить из-за потери сына. И не позволю Гарри растрачивать своё время на меня, когда где-то в четырёх белых стенах умирает его мать, единственный близкий человек на Земле.

Я многое поняла за свою короткую жизнь. Но, наверное, самое главное — это ценность семьи. Мне безумно жаль, что в какие-то моменты я была груба и холодна, мне так хочется извиниться за все моменты, которые я упустила. Именно извиниться перед самой собой за то, что по глупости я упустила столько возможностей быть вместе с любимыми, самыми близкими мне людьми. Сейчас, оборачиваясь назад, я понимаю, что в Гарри я искала покойного отца. Мне так хотелось быть уязвимой, любимой кем-то с такой же силой, с какой меня любил отец. И я получила эту любовь, за что ему огромное спасибо. Я люблю Гарри, именно поэтому я не собираюсь портить ему жизнь. Папа бы пошёл на жертву ради меня. Поэтому я пойду на жертву ради Гарри. И это будет самое правильное решение из всех, что я когда-либо принимала.

Когда дом окутала тьма, а все домочадцы заснули крепким сном, я встала с кровати и тихонько спустилась на первый этаж. Мне уже не было страшно. Я знала за чем иду и почему поступаю именно так. Я отпустила все то, что бушевало во мне многие месяцы. Теперь я могу думать здраво и принимать правильные решения.

Мои глаза заметили фигуру Гарри, что лежал на диване, тихонько посапывая. Его грудь медленно вздымалась и опускалась, что свидетельствует о крепком сне. Я переборола желание поцеловать его в последний раз, лишь мысленно послала ему миллион поцелуев и в очередной раз призналась в своей бесконечной любви к нему.

Доехать до дома Зейна не составило труда. Я прекрасно помню ту долгую дорогу, что я преодолела сегодняшним утром. Уверенным шагом я подошла к воротам и как только я коснулась звонка, меня схватили за руки и, свернув, затащили в дом. Со мной обращались, как с хрустальной вазой, что может разбиться в одну секунду.

Высокий мужчина оставил меня в главном зале. Я сидела на диване и ждала Зейна. Шестое чувство подсказывало мне, что он в доме и спустится через пару секунд и приземлится рядом со мной.

За окном бушевала вьюга, туман окутал местность, нагоняя жути. Мне очень хотелось задернуть занавески, но я осталась на месте, рассматривая интерьер богатого особняка. Зейн явно не скупится на себя и убранство. Мебель словно из восемнадцатого столетия: колонны, канделябры, массивные книжные полки. В доме жутко холодно, хотя камин осторожно разрывается пламенем. Я встаю с кресла и подхожу к нему, чтобы согреть руки.

Тут раздаётся стук каблуков и в комнату входит человек. Я поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с парнем, что внушает мне тихий ужас. Зейн стоял в своём идеальном чёрном смокинге, ехидно улыбаясь. В его улыбке таилось нечто ужасающее, словно она одна говорила мне, что конец моей жизни наступит прямо сейчас. Мои глаза с интересом осмотрели его сверху вниз, затем я встала с пола и внимательно пригляделась, стараясь различить в нем малейшее изменение при виде меня.

— Давно не виделись, Изи, — хрипловатый голос парня ввёл меня в прострацию. Мне понадобилось опереться о выступ мраморного камина, чтобы не рухнуть на пол. Зейн это, разумеется, заметил и довольно улыбнулся. — Ты такая умная, Изабелла. Понятно, почему наш Гарри так запал на тебя.

Зейн двинулся с места и подошёл к кофейному столу, где стоял набор алкогольных напитков. Комнату освещал приятный свет, что исходил от зажженных свечей. Малик задумчиво стоял над стеклянными бутылками дорогого алкоголя, приложив большой палец к подбородку. Наконец, он выбрал коньяк и налил в один граненый бокал. Тончайший хрусталь оказался в моей руке через долю секунды.

— Пей, — приказал он.

Когда я поднесла бокал к губам, он надавил на днище и обжигающая жидкость полилась по горлу. Глаза мгновенно загорелись, я попыталась перестать пить, но Зейн упорно давил на бокал. Пока я не осушила ёмкость, он не отступил.

— С кем ты пришла сюда?

— Одна.

— Одна? — рассмеялся он, словно я анекдот ему рассказала. — Не смеши меня.

— Я не шучу.

— О да, Белла, ты настоящая идиотка, — ещё громче рассмеялся парень, кажется, осознавая, что я не шучу. — И что ты хочешь от меня?

— Я... ты обещал, что перестанешь третировать Гарри, Ника, Ноа и...

— Не надо перечислять эту банду имбецилов, знаю я, — выплюнул он грубым и тёмным тоном, от которого мурашки табуном пробежались по коже. Я поёжилась.

— Я здесь, ты можешь отпустить их, — говорю я, ожидая его положительного ответа.

Но вместо этого Зейн довольно улыбнулся и снова заливисто рассмеялся, громко поставив стакан на деревянный стол. Он вытер рот рукой, затем снова заговорил, расплываясь в довольной улыбке:

— Ты думаешь, что я действительно отпущу их? — мое сердце за долю секунды превратилось в лёд. — Если да, то мне ну уж очень тебя жаль, детка. Потому что я убью твоего Гарри и всех, кто когда-либо поддерживал его. За предательство.

Я сорвалась с места, падая на колени перед ним. Во мне снова забурлили бешеные чувства злости и ненависти. Как же я ненавижу тебя, Зейн Малик!

— Иди к черту, урод! — заорала я, толкая его. — Я ненавижу тебя! Ненавижу!

— Ещё раз так скажешь, и очень пожалеешь об этом! — закричал в ответ он, хватая меня за шиворот футболки. Он поднял меня перед собой, заглядывая своими глазами цвета собачьего дерьма. В них бегают бесы, он напоминает мне Найла, что напал на меня, словно животное.