Мне захотелось размозжить его голову о что-нибудь твёрдое. В мыслях я нарисовала уже миллион сценариев, как убиваю его. Как стираю его наглую рожу с лица Земли.

Все вокруг начинает плыть, затуманился разум. Кажется, Зейн подмешал что-то в напиток, потому что я не могу здраво мыслить, глаза закрываются.

— Поцелуй меня, — зашипел он, на что я снова плюнула ему в лицо, переполненная злостью. — Шлюха.

Он схватил меня за волосы и жадно впился губами, сжав мое тело, словно кокон. От Зейна несло алкоголем, страшным перегаром и отвратительным ароматом табака. Его губы кажутся такими неродными. Я вспоминаю Гарри, и слеза медленно скатывается по моей щеке, когда я понимаю, что больше никогда не увижу его. Не увижу любовь своей жизни.

— Теперь ты будешь только моей.

— Ты даже не любишь меня, — выплевываю я, стирая мерзкий вкус его губ рукой.

Зейн лишь улыбнулся.

— Я люблю тебя в такой мере, в какой понимаю.

Затем он замахнулся и гулко ударил меня по щеке, ноги подкосились. Чувствую, как они размякают, и я падаю на пол. Глаза медленно закрываются, и я понимаю, что проваливаюсь в сон.

Мы так близко, что я чувствую его дыхание на своей шее. Его теплая рука касается моей, и я принимаю ее, сжимая крепче.

— Тебе страшно? — спрашивает он, я могу разглядеть его зеленые глаза даже в этой темной, как смоль, комнате.

— Да. Но я не боюсь их, меня не волнует, что сейчас нам будет больно, и мне так плевать на то, что со мной что-то случится. Я лишь хочу быть рядом с тобой, не отпускай меня.

В ответ я получаю молчание и тяжелый вздох. Он нервничает, я это чувствую, колеблется, мямлит. Признаюсь, я впервые вижу его таким неуверенным и растерянным, это лишь уничтожает меня в тысячный раз.

— Обещай, что не бросишь меня, — шепчу я более серьезным голосом, но мою речь прерывает громкий стук в дверь. Стук в помещение, в котором мы прячемся, стук в дверь, которая является единственной преградой между нами и ими.

— Гарри, почему ты молчишь! — чувствую, как подступает истерика, которую я не смогу унять.

Стук в дверь повторяется, а за ней и до боли знакомый голос:

— Они тут, ломай, — грубый мужской голос и толчки усилились. Кажется, это Зейн.

— Гарри! Гарри, обещай мне, скажи, что ты любишь меня!

Стуки не прекращаются, а лишь становятся грубее и мощнее с каждым разом, набирая оборот.

Он неуверенно смотрит на меня, затем на дверь, и я ощущаю, как мандраж охватывает его тело.

Его ладонь гладит мои щеки, стирая подступившие слезы. Я накрываю его ладонь своей и устремляю взгляд в его полные грусти глаза. Я не могу его отпустить, не сейчас. Никогда.

— Просто скажи это, — молю я, смахивая слезу.

Его хриплый голос раздается в тишине. Я поднимаю голову, чтобы взглянуть на него, наши взгляды встречаются.

— Я люблю тебя, — он выдавливает улыбку.

Гарри отводит взгляд в сторону, переводя дыхание.

Стуки продолжаются, я могу заметить, как нижние петли отходят от косяка. Мое сердце стучит с невероятной скоростью.

Я ощущаю эту тяжелую атмосферу на своих плечах.

— Белла, — прошептал он.

Я поднимаю свои глаза и снова встречаюсь с его горящими изумрудами.

— Я хочу, чтобы ты сделала кое-что, — я могу разглядеть боль и неуверенность в его взгляде.

Я киваю, прислушиваясь к нему.

— Я… Я хочу, чтобы ты забыла обо мне, как только мы выберемся отсюда, слышишь? — капли пота на его лбу переливаются под светом, исходящим от двери.

— Нет, нет… мы найдем выход, — засуетилась я, после его слов меня будто окатило ледяной водой.

— Обещай мне.

— Наши обещания противоречат друг другу, — шепчу я, пытаясь унять дрожь во всем теле.

— Я приношу тебе только боль и страдания, Белла.

— Не смей так говорить.

Вижу, как он напрягается и тяжело вздыхает. Жилка пульсирует на его шее, даже в таком состоянии он чертовски привлекателен. Гарри проводит рукой по волосам, взъерошивая их в очередной раз. Я понимаю, что сейчас он на грани отчаяния.

— Иди ко мне, — он притягивает меня за плечи к себе в объятья. — Ты сделаешь это, выберешься и забудешь обо мне.

Я начинаю отрицательно кивать головой, сильнее укутываясь в его объятья. Я не могу верить в это, не могу позволить этому случиться.

— Гарри, нет, даже не думай об этом, — противоречу я.

— Да, Изабелла, так будет, и ты не сможешь этому противостоять, я не отдам тебя им.

Я отталкиваю парня, шмыгаю носом, в очередной раз стирая стекающую слезу. Мы смотрим друг на друга, нас окутывает омут, и мы уже не видим и не чувствуем ничего вокруг, я вижу лишь его, я хочу лишь его, он просто нужен мне. Глаза начинает жечь косметика, но я не обрываю зрительного контакта, борюсь с чувствами.

— Ты вся горишь, — говорит он, прикладывая руку к моему лбу.

— Помнишь, когда мы играли на лугу, я спросила тебя: «Что бы ты хотел иметь всегда?», нас прервали и…и ты так и не ответил, что ты хотел сказать? .

— Белла, все, что я когда-либо хотел — это тебя. Каждую минуту, каждую секунду, каждый мой вздох. Обещай, что забудешь обо мне.

Я понимаю, что он хочет услышать именно это, поэтому соглашаюсь с ним, сопровождая ответ лишь легким кивком.

— Я хочу услышать.

— Я обещаю, — выдавливаю я, захлебываясь слезами.

Как только он прижимает меня к себе, чтобы обнять, дверь трескается, раздается ужасный свирепый звук, и дверь, срываясь с петель, падает на землю.

И я, ослепленная ярким светом, слышу шепот:

— Обещаю любить тебя, Изабелла.

Я резко открываю глаза, стараясь отдышаться. Голова идёт кругом. Мне снова приснился сон? Присаживаюсь в кровати, стараясь прийти в себя после очередного ужаса, что преследует меня во снах. Последнее время я постоянно просыпаюсь ночью, затем долго не могу понять, где нахожусь.

Оборачиваюсь, чтобы выпить стакан воды, но не нахожу его на тумбочке. Здесь даже нет привычной тумбочки. Где она? Гарри убрал её? Странно. Ложусь обратно, чтобы снова погрузиться в царство морфея. Трясу плечо Гарри, чтобы он обнял меня, и я заснула в его тёплых объятиях.

— Гарри? — трясу парня, и когда он просыпается и поворачивается ко мне лицом, я охаю от ужаса.

— Не спится, Изи?

Лицо Зейна искажается в мерзкой улыбке, от чего я теряю дар речи. Это все было реальностью.

Он говорил, что не отдаст меня им, но я сама сдалась.

Комментарий к Forty Three: Конец игры. Это предпоследняя глава, дорогие мои! Я ещё обязательно поблагодарю всех и каждого за вклад в развитие работы. Мне хочется плакать, потому что моя любимая история подходит к концу! Хочу поцеловать и обнять каждого, кто оставлял отзывы. Я люблю вас <з

====== Forty Four: Марион. ======

К сожалению, всё хорошее мы осознаём только с опозданием. Живём в тоске по прошлому и в страхе перед будущим. Где угодно, только не в настоящем.

Э.Ремарк “Земля обетованная”

Templehof — Yan Tiersen

Лёжа на диване в гостиной, Изабелла думала о быстротечности жизни; о том, где сейчас Гарри: на небесах или в аду; о том, куда попадет она сама?

Девушке несомненно было стыдно за все проказы и грехи, которые она допустила за свои девятнадцать лет. Она делала много вещей, за которые хорошо было бы покаяться, но всё же самой большой ошибкой, которую она совершила, был страх. Белла позволила себе бояться тогда, когда это было излишним, когда в руках у неё было что-то важнее, чем самосохранение — человеческая жизнь, которой она пренебрегла.

Поэтому, лежа на диване, она думала о том, куда отошлёт её всевышний, а может, у него на неё планы, и она ещё помучается на Земле? Она не знала, ведь с человеческой жизнью может считаться только Он.

Зейн периодически заходил в зал, в её комнату на цыпочках, тихо, будто боялся помешать ей. Она привлекала его в своей меланхолии, ему проносило колоссальное удовольствие наблюдать за тем, как она страдает от мысли, что он убил её любовь. Единственное, что дико раздражало его — это её холодность. Но это было вполне ожидаемо, ведь он убийца, теперь она задушит Зейна своим безразличием.